Измена. Развод. Моя (не)случайная беременность - Лика Ланц
Немного заносчивый – да. Расчётливый и прижимистый – тоже, но в меру. Но я замечала это только тогда, когда дело касалось каких-то несемейных вопросов. Со мной муж был всегда щедр. Мне не на что жаловаться.
Он всегда покупал всё только качественное и предпочитал пользоваться высококлассными услугами. За пять лет я прошла и лечение, и обследования в клиниках. Он никогда не отказывал и исправно платил по счетам.
Так что – я уверена – больше Вадим так никогда не поступит. А поэтому я никогда не позвоню Рейнеру и не попрошу о помощи.
– А ещё приходил Вадим, – вздохнула я. – Сидел у тебя под дверью на коврике, как бездомный пёс. Я от него в гимназии улизнула, ушла через чёрный ход, так он меня тут достал.
Машка вся подобралась. В глазах – колючие иглы.
– И что ему понадобилось?
– Прощения попросил. Хочет, чтобы я домой вернулась.
– Надеюсь, ты не повелась?
– Нет. Я пока даже к нормальному разговору не готова. К тому же, так плохо себя чувствовала, что мечтала об одном: чтобы он ушёл и оставил меня в покое.
– А он смотрел на тебя несчастными глазками и, небось, руки целовал.
Ну, как-то так и было. Но откуда она про руки знает? Вадим на людях почти никогда не выражал личных чувств. Мама его учила держаться с достоинством и не выставлять напоказ интимные моменты.
Лариса Сергеевна Майская, моя незабвенная свекровь, больше всего на свете чтила этикет и обожала поучать.
– Интеллигентного человека, – любила повторять она, – видно издалека. По манере держаться, жестам и даже взглядам. Он никогда не поставит себя в неловкое положение и никогда не опорочит тех, кто с ним рядом.
Часто она намекала, что до высоких стандартов я не дотягиваю.
Наверное, это тоже выглядело не совсем благородно, но на людях она всё же старалась соответствовать своим внутренним стандартам, а вот в непринуждённой семейной обстановке не стеснялась и могла воспитывать меня часами. Ну, и Вадима слегка заодно.
– Знаешь, – вздохнула Машка, – при всей моей неприязни к Майскому, я пойму, если ты решишься к нему вернуться.
– Почему? – Машка умела удивлять.
– Ну, любовь. Второй шанс, всё такое, – пробормотала она. – Иногда людям нужно давать шанс на исправление, искупление.
Наверное, она говорила о чём-то своём, личном. О том, чего я не знала. Были у меня некоторые подозрения, но одно дело догадываться, другое – знать точно.
Машка у меня красавица. И, естественно, притягивала к себе мужские взгляды. Однако, близко к себе она никого не подпускала. За этим крылась тайна. А собственными тайнами и трагедиями подруга предпочитала не делиться. Переживала всё молча, самостоятельно.
Кто её обидел в прошлом? Кто сломал так, что она до сих пор обходила стороной личные отношения? Может, однажды она поделится.
Но для таких откровений слишком много воды должно утечь, чтобы улеглось и отболело. Или дойти до точки отчаяния, когда слова сами рвутся наружу.
Я училась у неё мужеству и выдержке. Пусть у меня не всегда получалось – характер слишком мягкий. Правильно Вадим сказал. Я склонна прощать обиды и не помнить зло. Но, наверное, не в этот раз, когда не просто ранило, а почти убило. Разворотило всё внутри на мелкие осколки.
Глава 14-1
– Я не знаю, Маш. Пока я не хочу думать ни о каком прощении. Я думала, что могу простить всё. Но в это «всё» измена не входила.
– Понимаю, – тяжёлый вздох в ответ и снова этот взгляд – в себя.
Но, кажется, нас что-то невидимыми нитями связало ещё крепче, чем раньше. Что-то общее, очень болезненное.
– Всё непросто. И я это осознаю. Одним взмахом не перечеркнуть пять лет. Я смотрела на Вадима и помнила только хорошее. Может, потому что не запоминала плохое, на какие-то мелочи не обращала внимания. Жила в своём мире, где всё розовое и прекрасное. Не подозревала, не следила, не шпионила, не проверяла телефон, не разглядывала рубашки – вдруг там помада? Я слишком ему доверяла. И думала, что у нас всё хорошо.
– А были хоть какие-то сигналы?
– Не знаю. Наверное, он прав. Я слишком зациклилась на желании забеременеть. Думала, что это наша общая цель. Оказывается, Вадим потерял вкус к жизни, потому что я вынуждала его жить по расписанию и подчиняться этой цели, которая ему то ли не так важна была, как мне, то ли напрягала и не давала спокойно дышать.
– И он предпочёл не поговорить, а сходить налево. Я вообще не понимаю, зачем ему нужно было тащить ту девицу в ваш общий дом. Что за необходимость? У нас отели отменили?
Я тоже об этом думала и ответа не находила.
– У нас бывали размолвки. Мы ссорились, как и все семейные пары. Наверное, без этого нельзя обойтись. Но я никогда не замечала отчуждения или неприязни. Охлаждения. Не ловила сигналов, которые явственно указывают: твой муж тебе изменяет.
– Или не замечала.
– Может, и так, – согласилась я. – Но это не повод забыть безобразную сцену, простить и дать ему шанс. Я не готова. А может, не буду готова никогда. И мне бы хотелось, чтобы ты не заводила больше разговоров об этом. Не вызывала во мне сомнений. Не расшатывала лодку, из которой меня уже безжалостно вышвырнуло.
– Прости, – погладила Машка меня по руке. – Как бы там ни было, тебя я люблю, а Майский твой мне никогда не нравился. Так что вряд ли я стану тебя уговаривать.
Усталость сковывала меня по рукам и ногам, словно я всю ночь брела и не останавливалась. Тупая боль пульсировала в висках.
Снова тошнило, и я невольно прижала ладонь к губам и поднялась со стула, не зная, то ли снова бежать в туалет, то ли переждать.
– А ты случайно не беременна, Ань? – спросила Машка.
Этот вопрос пронзил меня насквозь. Колени дрогнули. В затылок ударило так, что я даже пошатнулась.
– Нет. Не знаю. Не должна…
Машка судорожно вздохнула.
– Вот что. Тебе постельный режим показан, лежи и отдыхай, не забывай принимать лекарства. А я сбегаю, куплю продукты и тесты. Проверим. Оно ж знаешь как бывает? Ждёшь-выглядываешь –
