Любовь через запятую - Настасья Карпинская
– Варюшь, поговори со мной, пожалуйста, я беспокоюсь, – присел рядом с ней.
– Почему? Все ведь хорошо.
– Тогда где моя улыбчивая девочка? Неужели ее подменили в саду? – Варя, наконец, улыбнулась и, отложив в сторону игрушки, потянулась ко мне, крепко обнимая меня за шею.
– Пап, сделай мне какао, пожалуйста.
– Конечно. Пойдем на кухню.
Какао, пара бутербродов, серия любимого мультика и моя снежная принцесса вроде оттаяла. Выбрав книжку со сказкой, Варя забралась под одеяло, приготовившись слушать. Сегодня это была сказка «Летучий корабль». Но едва я дочитал до половины, Варвара меня прервала.
– Пап, а где моя мама? – произнесла она совсем тихо, и маленькая ладошка легла на мою руку. Она смотрела на меня наполненными надеждой глазами, и я растерялся. Не ожидал этого вопроса именно сейчас. Когда Варвара начала разговаривать, я переживал, что она рано или поздно начнет спрашивать про мать, а я так и не придумал, что ей сказать. Время шло, и этот момент не наступал, и я расслабился. И сейчас я совершенно не знал, что сказать дочери.
– Знаешь, так бывает, – я провел нежно по ее волосам, стараясь правильно подобрать слова и что-то придумать, – что люди….
– Мама, на небе, да? Ты поэтому никогда про нее не говоришь? – в это мгновение мне очень хотелось, чтобы именно это и стало правдой, чтобы мне больше, никогда не приходилось врать своему ребенку. Потому что в ее мире, да и в мире любого ребенка, смерть – это единственная уважительная причина, почему мама может не прийти, не находиться рядом с ним.
Болезненный ком подступил к горлу, мешая нормально дышать.
– Варюшь, – поцеловав дочь в волосы, – давай попозже об этом поговорим, хорошо? Она кивнула и обняв, притянула к себе, почти повиснув на моей шее.
– Я люблю тебя, пап.
– И я тебя, люблю, очень сильно. А теперь давай спать.
Дождавшись пока Варвара, заснет, поправил одеяло и вышел из комнаты. Пачка сигарет, лоджия, открытое окно и адское варево внутри из ненависти к этой суке, которая бросила собственную дочь, из собственного отчаянья, оттого что я не знал, что ответить на вопрос «где мама?» и правду я сказать тоже не мог, эта не та правда, которую должен знать пятилетний ребенок.
Утром отвез Варю в детский сад и, имея в запасе чуть больше часа, решил отогнать байк Софьи, а то эта сумасшедшая отлежится и сама за ним прикатит. Да и чего скрывать, внутри пекло, горело от желания снова ее увидеть. Чем чаще я ее видел, тем сильнее меня подстегивало. Она как яд отравляла мой разум и делала меня зависимым. Вид явно недавно проснувшейся Лавровой заставил улыбнуться, а ее фирменный кофе и вовсе через рецепторы всколыхнул старые воспоминания. Снова. Хотел воспользоваться моментом и сорвать еще один поцелуй, даже рискуя снова получить по морде, что в случае с Софьей было закономерностью, но она захлопнула дверь прямо перед моим носом, и даже моя провокация не сработала. Маленькая трусиха. Пока лифт, отсчитывая этажи, спускал меня на первый, с моего лица не сходила улыбка, значит, гонять, как безумная по трассе она не боится, а один намек на поцелуй со мной заставляет спрятаться за закрытой дверью. Видимо, не одного меня терзают воспоминания и наше прошлое, а значит, вся ее неприступность и злость не такая уж и неприступная. Я злился на нее, когда она уехала и пропала из виду, сменила номер телефона, запретила Егору давать мне ее адрес. Я злился, сходил с ума и ненавидел ее за то, что не дала и шанса, чтобы все объяснить. Она не захотела выслушать, не захотела попытаться решить все по-взрослому, по-человечески, она просто сбежала сначала в Нск потом с подругой в Дубай, а потом я уже решил не искать, не бежать, не ждать. Меня затопила злость. Я пытался вытравить ее из себя, заменить другими, стереть память ее запаха , ее тела, другими, но все остальные женщины были всего лишь фантиками для меня. И все это не давало мне ровным счетом ничего ни покоя, ни удовлетворения, я лишь сильнее злился на себя и ее, ибо ни черта не выходило. А потом родилась Варвара и хотел я этого или нет, но я обязан был вживаться в роль отца, а спустя пять месяцев стало понятно, что не просто в роль отца, а в роль отца-одиночки. Засунув все свои эмоции и душевные терзания в одно место, стиснув зубы, ушел с головой в родительство и работу. Завалы в фитнес-центре, полная реорганизация, ремонт и финансовая дыра разбавлялись бессонными ночами, так как младенческие колики сменились прорезыванием зубов. Я мерил шагами квартиру, прижимая Варю к своей груди, укачивая ее и обдумывая заодно стратегию вывода из кризиса центра. Я занимал свои мозги всем, вникая во все, будь это закупка нового инвентаря, рекламная кампания или выбор подгузников, во все, лишь бы не думать о Софье, но даже когда я валился без сил, на грани сна и реальности я все равно думал о ней. Вот и сейчас вызвав такси я должен был думать о грядущей встрече с Сорокиным, а у меня в мозгах только Лаврова и смешно и мешает безумно, она, как заноза на спине, вытащить не можешь и зудит, постоянно о себе напоминая.
***
«Привет! Какие планы на день?» прилетело внезапно сообщение от Кравцовой.
«Привет! На день или вечер?» ответила, допивая, наконец, свой кофе, заново сваренный.
«Скорее второе, чем первое. Устроим чаепитие?» знаю я ее чаепитие и градусы ее чая.
« Не алкаш, спасибо» отправляю в ответ, получая смеющийся смайл.
«Сегодня на Дмитровском шоссе, на выезде из города, гонки. Погнали туда?» О, а вот и запрещенка подъехала, нелегальные гонки устраивали в разных местах города, и чаще все место проведения участники узнавали за несколько часов до начала, это делалось на случай сливов полиции, которые, несмотря на все ухищрения, все равно
