Здравствуй, Аннабелль - Мари Розенберг
— Вот это да, — прошептала Аннабелль, восхищенно глядя на Ронана. — Я так горжусь тобой.
— Все еще очень много планов, но спасибо. По секрету скажу, мы с партнером занимаемся проектом детской спортивной школы, будем инвестировать в талантливых юниоров. Когда вижу мелких, сразу вспоминаю Уильяма. Он сбегал с тренировок по плаванию в Kfc.
— Ты так тепло говоришь о нем. Почему вы все-таки перестали общаться?
Ронан склонил голову, и его плечи немного опустились, словно под тяжестью воспоминаний.
— Ладно, — вздохнул парень, — мы не смогли общаться нормально после того, как ты уехала из Монреаля. Уильям долго лечился от депрессии, потом ему поставили паническое расстройство, он увяз. Я пытался поддержать его, но он замкнулся в себе и начал жить совсем по-другом. Мы потеряли общий язык, и это было…болезненно. Мы много говорили про тебя, кстати.
— Ох, черт…Представить только, что он там говорил, что вообще было в его голове.
— Уильям всегда говорил, что он гордился бы тобой, независимо от того, где бы ты не была, — сказал Ронан, подняв взгляд на Аннабелль, — я не мог с тем, что он навредил тебе. Я все время думал, что мог бы защитить тебя, но не сделал этого. Я должен был остаться с тобой и помочь. Я не смог это сделать, и я сожалею об этом.
— Не надо жалеть ни о чем. Это я…
— Все в порядке. Все хорошо. Ты многого не знаешь, ты ни в чем не виновата. Не хочешь сегодня переночевать у меня дома? Хочу пригласить тебя в гости. Места на всех хватит. Ты наверняка остановилась в каком-нибудь отеле? — любезно предложил Воттерс-Кляйн.
— На всех? Кто-то еще будет?
Аннабелль положила руки на стол, и Ронан заключил их в свои.
— Нет, только мы вдвоем, — мягко заверил он, — но если хочешь кого-нибудь позвать, ради Бога, только не Уилла.
— Нет, — ответила Аннабелль, улыбаясь, — у меня в этом городе почти не осталось знакомых.
Они продолжили разговор о том, что было и что будет, обмениваясь новостями и переживаниями. Ронан нежно улыбнулся девушке, и позвал официантку с просьбой рассчитать их.
8. Мы больше не говорим
8 лет назад.
Аннабелль пошла домой сразу же после разговора с Ронаном. Ей нужно было прийти раньше матери и отца, которые обязательно бы засыпали вопросами, вернись она позже них. На вопросы сил отвечать не было, как и на то, чтобы их задавать. Она заперла дверь комнаты и рухнула на кровать. В наушниках играли Linkin Park, и Морган плакала под аккомпанемент знаменитой Numb, которая в одночасье оказалась ее гимном. В детстве казалось, что она и Уилл — лучшие друзья навсегда. Оставшись в полном одиночестве, Морган быстро поняла, что вечность очень короткая, длится всего-то семь лет и пару месяцев. От этого осознания становилось еще больнее — Воттерс как будто бы забыл о их теплых отношениях и решил, буквально, оттолкнуть от себя подругу. Она простила бы его, скажи он, что не хочет дружить, потому что нашел себе новых приятелей, ведь иногда нужно идти дальше. В тот момент, Уильям даже не захотел посмотреть на нее, не то что объясниться.
— Аннабелль, не хочешь поужинать? — громко сказала Лилиан, постучавшись.
Девушка не ответила. Услышала, но не ответила.
— Аннабелль, ответь, не устраивай сцен!
— Оставь меня в покое, пожалуйста, мам. Я не хочу есть, пить тоже не хочу. Дайте поспать, — прокричала девушка в ответ.
— Милая, мне звонила мама Уилла. Он был сегодня в школе? — не теряла надежды Лилиан, все еще стоя за дверью.
Белль посчитала невежливым держать мать за дверью и легким движением руки открыла ее.
— Да, мам, он был. А что она спрашивала?
— Он не пришел домой до сих пор. Кейтлин волнуется за него, подумала, вдруг он у нас.
— Мы не общаемся, — сказала она дрогнувшим голосом, — уже третью неделю. Я не знаю, где он ходит, но буквально пару часов назад он вышвырнул меня за дверь.
Лилиан взяла дочь за руку, сев к ней поближе.
— Что произошло? Какой он был раньше… С тобой всегда, как с сестрой. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Я не знаю. Он говорил с такой злостью и неприязнью. Он ненавидит меня, только не могу понять почему. Мы не ругались перед его отъездом, правда, обменялись этими чертовыми браслетами дружбы. За все лето он толком не писал, мы лишь два раза созвонились. За все лето два раза. Понимаешь? — не сумев сдержать слез, рассказала Аннабелль.
— Моя дорогая, я понимаю, это звучит очень сложно и болезненно, но тебе сейчас ничего не нужно делать. Не пытаться с ним говорить, самое главное. Может быть, он переживает что-то свое, ему тяжело это выразить.
— С трудом верится, — вздохнула девушка, глядя на мать, — что мы с Уильямом всё. Очень тяжело даже подумать.
— Ты справишься со всем, детка, — сказала Лилиан, обнимая дочь. — Уильям — дурачок, и обязательно придет извиняться к тебе. Сейчас — важнее будущее, давай же, успокаивайся, пойдем ужинать.
Морган внимательно слушала мать. В жизни есть вещи похуже, но думать о будущем, когда настоящее рушится — это не самый лучший вариант, однако взрослые всегда советуют игнорировать настоящее.
— Мам, обещаешь, все наладится Ужинать не хочу, лягу спать, — спросила девушка, облокачиваясь на плечо матери.
Она мягко улыбнулась.
— Конечно, малышка. Все будет хорошо. В любом случае, знаешь, и без Уилла все исправится. Доброй ночи, дорогая, — заключила женщина и, укрыв дочь одеялом, поцеловала ее в лоб.
— Доброй ночи, мама, — прошептала брюнетка и почувствовала, как в комнату к ней пришел сон.
Она закрыла глаза, надеясь, что завтра станет лучше.
* * *
На следующий день Морган проснулась вновь в разбитом состоянии. Голова болела, словно виски прострелили пистолетом еще ночью. Она кинула взгляд на календарь: десятое октября. День рождения Уильяма через десять дней. Первая мысль, которая возникла у нее за утро. Только потом девушка заметила, как небо над Монреалем затягивается тучами, словно сигаретным дымом. Дождь уже спешил, но немного опаздывал. Выбрав первые попавшиеся вещи из гардеробной, девушка оделась и спустилась на кухню.
Внизу ее встретил только Эмметт, завтракающий яичницей с беконом и кофе.
— Доброе утро, — сказал мужчина, — твоя матушка убежала на работу с утра пораньше.
— Доброе, па, — бросила она, натянув улыбку.
Она посмотрела на еду нехотя. Насыпала себе в чашку хлопьев, залила молоком и уселась за стол,
