По следам невыученных уроков (СИ) - Евстигнеева Алиса
-Глеб! - вскрикнула я, разворачиваясь обратно.
-Что?! Какой ещё Глеб?! - удивился Савицкий, пытаясь поймать меня, но было поздно, ибо я на ходу успела не только вскочить на ограждение, но и повторить маневр Глебушки, запрыгивая на каменный постамент.
Должно быть, действовала я на адреналине, потому что оказавшись рядом с парнем в окружении мощных струй воды, до меня дошло, какую же глупость я сотворила.
Здесь было скользко, высоко и очень мокро. Вода буквально оглушала, оставалось только удивляться, как Глеб вообще умудрялся меня слышать.
На той стороне фонтана остался стоять знатно охреневший Савицкий. И мне вдруг очень сильно захотелось обратно к нему на ручки, но было поздно. Ноги сами собой начали разъезжаться по мокрому камню, и я не смогла сделать ничего умнее, чем завизжать и ухватиться за Глеба, чем, видимо, порядком напугала его, ибо он тут же забыл про все свои политлозунги, а заорал со мной в голос, хаотично размахивая руками в попытке удержать равновесие. Но чем сильнее он пытался это сделать, тем жёстче была моя хватка, и в итоге мы с ним оба поехали с постамента, уже в следующее мгновение оказавшись в чаше фонтана по пояс в воде.
Испуганно уставились друг на друга, но хоть орать перестали, иначе вода в рот попадала. Пару раз оторопело моргнули. Из оцепенения нас вывел Савицкий, громко выкрикнувший моё имя и перегнувшийся через ограждение фонтана, протягивая нам руку.
Пока Глеб не успел очухаться, я схватила его за ворот футболки и потащила к Паше. Ребёнок, к счастью, не сопротивлялся, должно быть, грязная фонтанная вода остудила его пыл.
Сначала Савицкий помог вскарабкаться мальчику, а потом уже и мне. Стоило выбраться из фонтана, как мокрая мышь в моём лице сразу полезла обниматься к парню с мелодраматическими воплями “Глеееебушкаааа”. Нам, наверное, в этот момент мог позавидовать любой мексиканский сериал. Но я правда испугалась за него. Даже плакат этот дурацкий выхватила из его рук и зачем-то сунула его Савицкому, который очень зло призывал нас поскорее уносить отсюда ноги. Но мы с Глебом за наплывом чувств малость потеряли адекватность мышления (а была ли она, эта самая адекватность?), поэтому немного замешкались. И этого «немного» хватило как раз для того, чтобы нами заинтересовались коллеги Савицкого, как по закону подлости появившиеся возле нас.
Глава 10
От меня воняло рыбой, что было не совсем логично, ведь вряд ли в городском фонтане водилась сия живность.
Я поёрзала на лавке - сидеть было неудобно. Всё ещё мокрые шорты липли к телу, а сбежавшая с них вода лужицей скопилась у моих ног, в сандалиях хлюпало. Не менее мокрый Глеб сидел рядом и жался к моему боку - в отделении полиции было прохладно, к тому же наша лавка находилась под самым кондиционером.
Савицкий устроился здесь же, скрестив руки на груди и бросая на меня злобные взгляды. А ещё он молчал. К слову, очень красноречиво. Каждый раз, когда наши глаза встречались, во мне просыпалось отчаянное желание пойти и спрятаться в самый тёмный угол, чтобы меня ещё лет десять никто не смог отыскать.
-Родители меня убьют, - очень по-детски проскулил Глебушка, после чего мне даже ругаться с ним расхотелось. Сочувственно погладила парня по коленке и как можно более мягко заметила:
-Уверена, что в результате они будут очень рады, что ты цел и невредим.
-Ха, - Паша подал голос впервые с тех самых пор, как нас забрали в служебной машине с площади.
Я осторожно погладила ещё раз глебовскую коленку, после чего решилась на разговор с хмурым капитаном. Для этого пришлось чуть ближе придвинуться к дракону, который разве только что дым не выдыхал.
-Паш, сделай что-нибудь, - вкрадчивым шёпотом попросила я, на что тот, как всегда, хмыкнул.
-Предлагаешь не дожидаться его родителей и прибить эту бестолочь малолетнюю собственноручно?
Пусть Савицкий говорил так же не громко, но Глеб всё прекрасно понял и отодвинулся как можно дальше от нас, на самый край лавки, видимо, от греха подальше.
-Прекрати! Ты его пугаешь! - возмутилась, всплеснув руками.
-Ну хоть что-то его пугает! - в тон мне отбивался Паша. - Хоть так. А то как в фонтан лезть с плакатиками - мы первые. А как ответственность…
-Я думаю, что он всё понял.
-Да ни черта он не понял!
Переговаривались мы еле слышно, отчего со стороны могло показаться, что мы очень импульсивно шипели друг на друга.
-Паша, сделай хоть что-нибудь!
-Что?!
-Не знаю! Это ты в полиции работаешь, а не я!
-Предлагаешь начать размахивать ксивой во все стороны?
Я замялась, не до конца понимая, чего именно от него ожидаю. А потом сама же упрямо кивнула головой, мол да, предлагаю. Паша не оценил. Вернее, оценил и ему это совсем не понравилось. Он даже желваками заиграл.
-Ты хоть понимаешь, что со мной руководство сделает, если узнает, что я участвовал в несанкционированном митинге, да ещё и с плакатом “Долой мусорской беспредел”?!
Последнее замечание пришлось очень кстати, потому что художник сего шедевра открыл было рот, чтобы возразить, но, наткнувшись на наши кислые физиономии, тут же примолк, покраснев до самых кончиков ушей и проблеяв себе под нос: “Не, ну а чё...”.
-Молчи, - назидательно велел ему Павел. - Лучше молчи, иначе я тебе точно тут беспредел устрою.
-Всё настолько серьёзно? - прижав пальцы к губам, вернулась я к нашим баранам.
-Хуже. Я бы на твоём месте пока помалкивал на тему кто ты и откуда, потому что вас, учителей, и за меньшее увольняют.
-Но ведь мы ничего не сделали!
-Ты это тёткам скажи, которые полуголыми фоткались.
-Никто не фоткался полуголыми. Там же купальники были.
-А вот лучше бы сфоткались, хоть какое-то удовольствие получили бы от ситуации…
И тяжко вздохнув, он зарылся своей пятернёй в волосы. А до меня наконец-то начал доходить масштаб нашего бедствия.
Полчаса назад нас и толпу шумных тинейджеров доставили в ближайшее отделении полиции, где потихоньку начинали выяснять личности участников “милого” сабантуя. До нас очередь ещё не дошла, видимо, в приоритете всё-таки стояли несовершеннолетние, а Глебу, который всё время прятался за моё плечо, пока просто везло.
Впервые за всё время нашего пребывания здесь я задумалась о последствиях, которые реально могли аукнуться нам с Павлом. До этого во мне жила святая уверенность, что мы ничего не сделали, поэтому и волноваться нечего, но реакция Савицкого подсказывала, что я глубоко заблуждалась.
-Паш, а что нам делать?
-Сидеть и ждать!
-Чего?
-ЧУДА!?
И мы действительно сидели и ждали. Правда, не уверена, что именно чуда, на мой взгляд, у Савицкого был некий план, в который посвящать он меня не собирался. Он вообще, казалось, абстрагировался ото всего, откинув голову назад и прикрыв глаза.
Глеба заставили вызвонить родителей, а нам всё так же велели ждать. Количество “задержанных” начинало редеть, за многими приезжали родственники, каждый из которых считал своим долгом устроить публичную порку (то есть разбирательства) прямо на глазах присутствующих, видимо, чтобы никто не сомневался, что они занимаются должным воспитанием своих отпрысков.
Поэтому гам стоял такой, что у меня порядком разболелась голова.
А потом приехали родители Глебушки, и мы все выхватили новую порцию веселья. Особенно я, когда попалась на глаза обычно сдержанной и собранной Инне Викторовне - матери Глеба. У той аж зрачки расширились, когда она увидела, кто сидит рядом с её сыном. У нас с ней всегда были вполне неплохие отношения, но сегодня женщине, скорее всего на почве нервных переживаний, взбрело в голову, что это я втянула парня в какую-то авантюру. Мы даже поскандалили. Ну как поскандалили… Я-то в принципе молчала, а вот Инна Викторовна методично, долго и нудно отчитывала меня на тему как это непорядочно - вовлекать неокрепшие умы во всякого рода протесты. А ещё я старалась не морщиться, когда её голос давал сбой и подпрыгивал вверх на пару октав.
