Даниэла Стил - Верить в себя
Было далеко за полночь, когда представители полиции объявили, что из тоннеля эвакуированы все уцелевшие. В искореженных машинах еще оставались тела, но извлечь их оттуда не представлялось возможным, поскольку справиться с огнем пожарным до сих пор не удалось. Двое спасателей, пытавшихся вытащить тела людей из застрявшего в тоннеле автобуса, погибли, когда рядом взорвался бензобак машины; еще несколько пожарных, врачей и спасателей получили ожоги или отравились продуктами горения, пытаясь пробраться сквозь завалы к блокированным среди обломков раненым, среди которых были мужчины, женщины, дети. И количество жертв продолжало расти. Тех, кого удавалось извлечь из огня живыми, в срочном порядке отправляли в больницы — сначала в ближайшие, а потом и в более отдаленные. Два специализированных ожоговых центра оказались переполнены уже через два часа после поступления первых раненых, поэтому тех, кто пострадал не так серьезно, везли в специальный военный госпиталь, расположенный в парижском предместье. Штатные врачи и дополнительный медицинский персонал, вызванный из частных и университетских клиник, буквально сбились с ног, стараясь справиться с потоком раненых. Как заметил в выпуске новостей один из комментаторов, работа по эвакуации и спасению людей была четко организована и скоординирована, но масштаб и место катастрофы обусловили большое число жертв. В том, что это именно теракт, уже никто не сомневался. Сила взрыва была такова, что бетонные перекрытия тоннеля не выдержали и местами обрушились, похоронив под собой десятки людей. Еще больше человек пострадало от пожара, который продолжал бушевать в тоннеле.
Кэрол еще повезло: взрывной волной ее отбросило в глубокую техническую нишу в стене, которая и защитила ее от огненного шквала. Спасатели, вступившие в тоннель, нашли ее одной из первых. У Кэрол была рассечена кожа на скуле и сломана рука. Огнем ей опалило плечо и шею, но самым страшным было сильное сотрясение мозга. Она была без сознания, когда ее поместили в машину «Скорой помощи», чтобы везти в больницу Ля Питье Сальпетриер, куда доставляли самых тяжелых больных. Ожоги, которые получила Кэрол, принимавшего ее врача не встревожили — множество людей были обожжены гораздо сильнее, но травма головы оказалась серьезной и могла угрожать ее жизни. Несмотря на спешку, перед отправкой в больницу санитары все же попытались найти в карманах изодранного и опаленного огнем пальто Кэрол хоть что-то, что могло бы помочь установить ее личность, но ничего не обнаружили. В карманах не было даже денег. Впрочем, рассудили санитары, деньги и документы могли выпасть, когда жертву отбросило взрывной волной. Что касалось сумочки, которую пострадавшая могла иметь с собой, то она наверняка осталась в машине и, скорее всего, сгорела.
Так Кэрол превратилась в неопознанную жертву террористического акта. Лицо ее было залито кровью и почернело от копоти, поэтому невозможно было узнать в ней звезду мирового кино, да и кто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, мог предположить, что звезда экрана Кэрол Барбер окажется в парижском тоннеле в момент взрыва. Отправляясь на прогулку, она не взяла с собой даже ключа от номера в отеле; ее американский паспорт тоже остался в «Ритце», и никто не знал, где она и что с ней.
Так и не пришедшую в сознание Кэрол погрузили в «Скорую помощь» вместе с мужчиной, которого извлекли из тоннеля одновременно с ней. У мужчины было обожжено восемьдесят процентов тела, и парамедики сомневались, что сумеют довезти его до больницы живым. Завывая сиреной, «Скорая» сорвалась с Места и помчалась по парижским улицам, но мужчина — чего и опасались медики — скончался по дороге в больницу.
А Кэрол была жива, и ее тотчас перенесли в приемное отделение, где дежурила бригада специалистов. Там ее уложили на стол и начали комплексное обследование. Ожоги шеи и плеча не представляли серьезной опасности, рана на скуле перестала кровоточить. На сломанную руку следовало наложить гипс, но сначала необходимо было определить, насколько серьезна полученная Кэрол травма головы. Но прежде чем врачи успели сделать компьютерную томографию, у Кэрол внезапно остановилось сердце. В работу немедленно включилась реанимационная бригада, и сердце Кэрол снова заработало, но резко упало кровяное давление. Больше часа одиннадцать врачей вели отчаянную борьбу за ее жизнь; в течение этого времени в больницу поступали новые пациенты, но состояние Кэрол было самым тяжелым. Наконец врачам удалось сделать компьютерную томограмму. Было очевидно, что необходима операция, но делать ее немедленно было невозможно: на данном этапе пациентка ее бы не перенесла. Оставалось одно — ждать.
Врачи обработали ее ожоги, загипсовали руку, зашили рану на скуле. Пока они проделывали все необходимые процедуры, Кэрол перестала дышать, и ее пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания. Все это заняло порядочно времени, поэтому в палату интенсивной терапии она попала только под утро. Здесь нейрохирург провел повторный осмотр и пришел к выводу, что операция все еще невозможна, хотя гематома пациентки очень его тревожила. Определить, насколько силен был удар, приведший к образованию гематомы, было невозможно. Нельзя было и спрогнозировать последствия удара — при условии, что пациентка выживет. Нейрохирург предпочел бы не спешить с хирургическим вмешательством. И главный врач травматологического отделения больницы был с ним вполне согласен. Оба врача предпочитали избегать операции, если это было возможно, поскольку любое хирургическое вмешательство само по себе достаточно травматично. Жизнь Кэрол висела на волоске, и никто не мог сказать, как все обернется.
— Ее родные приехали? — мрачно поинтересовался нейрохирург. Он полагал, что родственники пациентки захотят пригласить к ней священника перед смертью. Обычно члены семьи поступали именно так.
— Нет, мсье. При ней не было никаких документов, — объяснила дежурная сестра. Накануне ночью в Ля Питье привезли несколько человек, чьи личности до сих пор не были установлены. Вскоре родные или друзья начнут разыскивать пропавших, и тогда этот вопрос разрешится, но на данный момент имена не имели значения. Любой пациент вне зависимости от принадлежности к той или иной социальной группе получал в Ля Питье самую лучшую медицинскую помощь, какую только мог оплатить городской муниципалитет. Все, кто попадал сюда, были для врачей пострадавшими или больными, которых нужно было спасти. К сожалению, удавалось это не всегда. Пятеро из числа жертв теракта уже скончались, в том числе — трое детей. Нейрохирург видел их тела — все они были изуродованы и обожжены до неузнаваемости. Террористы, кем бы они ни были, какие бы цели ни преследовали, совершили страшное преступление, за которое должны были понести самое суровое наказание.
