Красиво разводятся только мосты - Елена Лабрус
Кораблёв распахнул шторы. Обещанный вид из расположенного в историческом центре города отеля не подкачал: Амур-батюшка в лунном свете во всей красе — словно лоснящийся чешуёй Чёрный дракон, как называли реку китайцы. Красиво подсвеченный торжественный кафедральный собор.
Сейчас, когда Аврора Демьяна, по сути, отшила, ему бы тоже встряхнуться, махнуть рукой и забыть. Но случилось другое. Сейчас она его зацепила. Не на шутку. Она и всё, что с ней произошло.
Он ходил как чумной.
Виной тому, конечно, в первую очередь была разница во времени в семь часов: вставать, когда надо ложиться, и работать, когда надо спать, та ещё пытка. Во вторую — проект, на участие в котором он подписался, но никак не мог найти деньги. Ну а в третью уже Святая Аврора, которой он грезил днём и ночью.
Днём — на съезде, наливая напитки в дегустационные рюмки и рассказывая всем желающим историю создания своей медовухи, Демьян третий день высматривал Аврору среди посетителей, не теряя надежды, что она придёт. Не терял, хоть и прекрасно понимал, что нет: появляться при таком скоплении народа женщине, что даже в салоне самолёта пряталась под кепкой, конечно, не стоит.
А ночью — вникая в подробности скандала, что устроила пресса вокруг дела доктора Романовской.
Терраса ресторана, оформленная в виде большой беседки, с грубой мебелью и деревянными перекрытиями, встретила не только пустым залом и кондовым интерьером, но и неожиданным теплом, вкусным запахом жареного на огне мяса, приятной музыкой. Тихой, ненавязчивой, классической. Словно кто-то бренчит на рояле.
Туго спелёнатый фартуком, непростительно тощий для заведения общепита официант принял заказ. Демьян развалился на стуле и, вытянув длинные ноги, уткнулся в телефон.
Строки очередной статьи о докторе Романовской, не жалили — били наотмашь.
«Преступная халатность», «врач-убийца», «пусть сидит в тюрьме» — у Демьяна кровь стыла в жилах не столько от содержания крикливого сочинения, чей автор прошлась по всей медицине и озвучила странный вывод, будто каждый врач приходит на работу с мыслью: «Отправлю-ка сегодня на тот свет пару человек», сколько от того, что чувствовала хирург, которую травили, словно она убивала и ела младенцев, а не оперировала взрослую тётку с букетом сопутствующих болезней.
«Которую, между прочим, предупредили об осложнениях и возможном летальном исходе, — сказала бы на это его жена, презирающая не следящих за собой женщин. — Ей было лень сидеть на диетах и заниматься спортом, поэтому она решила отрезать себе часть желудка. Так кто ей виноват?» — грубо, зло, резко прокомментировала бы Полина.
Всё, что касалось полных женщин, она критиковала особенно беспощадно, видимо, из-за склонности к полноте, безжалостную и непримиримую борьбу с которой вела с детства. И побеждала.
Редкий раз, когда Демьян был рад услышать её суровое мнение, особенно о статье: чёртова авторка по фамилии Иванова, зато с редким именем Ариадна, бесила своей близоруко непримиримой позицией и гневным тоном своего писева.
«Словно сама стала жертвой «врачебного беспредела» — ещё одно выражение из её статьи, — подумал Демьян, — или… что, наверное, ближе к правде, статью ей заказали».
Заплатили, и неплохо — вот она и расстаралась, наплевав на здравый смысл.
Демьян благодарно кивнул тощему официанту, что поставил перед ним бокал с коньяком в исключительно терапевтической дозе, сырную тарелку и стакан воды.
«Коньяк, конечно, не решит наши проблемы, — приговаривал обычно его друг Поэт, ставя на стол бутылку, — но, можно подумать, кефир решит. Коньяк хотя бы старается».
Глава 17
Глядя в спину официанта, Демьян невольно подумал, что в свой ресторан настолько худого парня он бы, пожалуй, не взял, хотя… если бы он кого и раздражал, то только Полину: к людям, худым от природы она тоже относилась плохо, но по другой причине — завидовала.
И всё же больше, чем с женой он хотел поговорить с Авророй: поддержать, успокоить, помочь.
Оградить от таких ивановых, призывающих не просто лишать врачей права оперировать, но ещё и закрывать в колониях вместе с настоящими убийцами. А ещё дать по морде чёртову Романовскому, который допустил, чтобы его жену обижали, унижали, трепали её имя в прессе и вообще… нашёл время таскаться по бабам!
Последние два дня Демьян испытывал горячее желание с кем-нибудь обсудить её ситуацию. Желательно, конечно, с Авророй, потому что некоторые моменты были ему непонятны, и он хотел услышать её версию, но основное понял.
Суть произошедшего состояла в следующем: в клинику обратилась женщина тридцати трёх лет с избыточным весом и желанием сделать резекцию желудка — операцию по удалению его части. На операционном столе она умерла. Хирурга, проводившего операцию, Аврору Романовскую обвинили в преступной халатности: в заключении судмедэксперта говорилось, что состояние здоровья пациентки не позволяло производить хирургическое вмешательство (может, коряво, но понятно сформулировал для себя Демьян), доктор неправильно оценила риски, вследствие чего и произошла трагедия — смерть, по сути, молодой и полной сил женщины, которая просто хотела хорошо выглядеть.
— Знаешь, что больше всего меня смущает в этой истории, Вить? — вчера Демьян всё же нашёл «свободные уши» — человека, с которым мог обсудить эту историю. Один из его работников, технолог и дипломированный микробиолог, что прилетел вместе с командой на фестиваль. — Каждый день на операционном столе умирают люди. Это часть обычной работы хирурга. Возможно, худшая её часть, но рядовая. Никто не устраивает из этого скандалы, не бьётся в истерике по телевизору. Да это больно, это горько, это трагедия и невосполнимая утрата, но устраивать травлю и вот такое образцово-показательное линчевание врача, зачем?
Демьян сидел, закинув ногу на ногу, в отведённом для их компании секторе и также листал в телефоне статьи, время от времени поглядывая в пустой до обеда зал легкоатлетического манежа, где и проходил фестиваль.
Фестиваль, съезд, форум, выставка, ярмарка, алкосаммит, как ни назови, всё одно — мероприятие, на котором наливали, развлекали и вкусно кормили — ходи пробуй!
Витёк разливал напитки, тёр бутылки, наводил порядок — они с Демьяном приехали первыми — готовились к наплыву посетителей, обязательному в любой день выставки.
— Какое событие или видео станет вирусным — не угадаешь, — философски ответил Витя, так тщательно стирая с бутылки отпечатки пальцев, словно уничтожал следы преступления. — Возможно, сначала оно вышло рядовым сообщением, но вызвало неожиданный интерес, и тут уже СМИ постарались, подхватили, раздули, устроили сенсацию.
— Вот слушай.
