Любимая девочка Мажора - Мила Любимая
— Давай ты отвезёшь этот обалденный кофе той, кто присылает тебе свои фотографии.
Он смеётся. Громко. Я даже представила его улыбку и очаровательные ямочки на щеках, и от этого почему-то слишком больно. Даже больнее, чем раньше. Он словно вскрыл старую рану и снова со всей дури ударил по ней.
— Да ты ревнуешь, детка.
— Тебя?! — чуть не задохнулась от возмущения. — Ну ты и…
— Ревнуешь, — опять хохочет и я услышала, как сильно воет ветер в динамике. — Тогда с меня ещё пончики, идёт?
— А с меня губозакаточная машинка!
Ну, совсем обнаглел!
Я могу всё, способная девочка, но уж точно не ревную Никиту Тарасова. Больше нет.
Не знаю, как до этого докатилась и что за волшебные трюки использовал Тарасов, но самым невероятным образом мы оказались с ним на улице. В парке недалеко от моего дома. Было уже достаточно прохладно, но вкусный горячий кофе не дал замёрзнуть. Одно непонятно – что в голове у Никиты? Почему ведёт себя, словно происходящие между нами для него действительно важно? Если так, то это слишком злая шутка.
Парень не оставлял попыток крепко переплести наши пальцы или приобнять меня за талию, при встрече и того больше – в щеку поцеловал. Кажется, нет ничего такого, правда? Ничего сверхъестественного. Просто дежурный жест. И не нужно искать в нём чего-то другого, но…
Ник играет. И играет без правил.
Бывшие имеют такое неприятное свойство. Свойство возвращаться. В тот самый момент, когда ты их совсем не ждёшь. А в моём случае, его. Кто вообще мог предполагать это? В каком из миров нашей сумасшедшей вселенной предсказали, что судьба вновь столкнёт меня с Никитой Тарасовым?
Парнем, который растоптал меня. Расколотил сердце вдребезги на маленькие-маленькие кусочки. И один из тупых осколков намертво засел в груди. Кусок раскалённого ядовитого стекла под названием «любовь».
Такая токсичная, неправильная, невозможная, но любовь… Это она и была. Разъедала день ото дня, тянула всё жизненные соки, отравляла душу, сердце и разум. А потом я решила, что у меня иммунитет. На чувства, на Тарасова в целом. Но, чёрт возьми, как же ошибалась! Стоило только ему замаячить на горизонте, всё вернулось на круги своя.
Жизнь снова напоминает кромешный ад, где Никита – главный дьявол моего сердца.
И почему испытывала её именно к нему? Из всех на земле? Почему мы любим тех, кто этого совсем не заслуживает? А может быть, просто в хороших девочек не влюбляются, так?
Для людей вроде Никиты всё просто – они могут купить что хотят, включая любовь, дружбу и людей. Для них кажется банальным окружать себя дорогими вещами и крутыми тачками. А когда мажорам становится скучно, то они переключаются на свои жестокие забавы.
Но почему же моё сердце так глупо бьётся лишь рядом с ним? Почему тепло его руки согревает меня как-то по-особенному?
Ты круглая идиотка, Князева! Просто конченная!
Глава 8 – Он не мой, слышите?
Мирослава
— Мирослава, ау! — Машка щёлкнула пальцами прямо перед моим лицом. — Ты где вообще?
— Здесь, — потёрла виски руками и оглянулась по сторонам. — Задумалась просто, Маш.
Последняя пара в самом разгаре. Наш преподаватель по политологии, Степанова Маргарита Николаевна увлечённо допрашивала Регину Филатову. Наша однокурсница в который уже раз заявилась к концу занятий и почти бесконечное терпение заместителя ректора лопнуло. По швам.
— Ну-ну, — смеётся надо мной Машка. — Не сдала там Тарасову все свои бастионы, случаем?
— Иди ты! — и оглянулась назад. Ник сидел далеко сзади нас, в компании Димы Сотникова и целой толпы девчонок. — Мы просто гуляли. Ночью. По парку.
Савельева аж поперхнулась, а потом прошептала на ухо:
— Целовались?
Ага, целовались мы раньше. На чёртовой вечеринке, куда меня угораздило поехать. И если бы не согласилась на свидание, то вполне возможно Тарасов силой и обаянием сломал мою ледяную оборону. Знаете, сложно сопротивляться, когда тебя целует парень, чувства к которому когда-то горели самым ярким огнём.
— Конечно, нет! — сердито шикнула на подругу. — Разговаривали, пили грушевый латте с пончиками, потом он проводил меня домой и всё на этом.
— Мм, грушевый латте! — издевательски протянула Савельева. — И что, даже не лапал?
— Слушай… ты лучше про Сотникова расскажи.
— Вот только не надо перекладывать с больной головы на здоровую, — Маша недовольно сморщилась и бросила взгляд на задние ряды.
От Димы мгновенно прилетел воздушный поцелуй и Савельева поспешно уткнулась в свой конспект, злобно сопя. Ага, у них точно ничего нет! Охотно верю.
— Мы соседи, — начала оправдываться Маша. — Я староста, Мир. Ему нужны только конспекты, и чтобы я не ставила пропусков. Всё.
Расскажите мне сказку!
— А мне кажется, он к тебе неравнодушен. Ну, или к твоим мозгам.
— П-ф-ф! — с насмешкой фыркнула подруга. — Да он ни одной юбки мимо не пропустит. Но, к счастью, я в бабушкиных панталонах ему не интересна.
Мы дружно прыснули, что не скрылось от взгляда Маргариты Николаевны. Удача в этот день была на нашей стороне и прозвенел спасительный звонок.
Фух!
Из аудитории вышли одними из самых первых, в коридоре столкнулись с Дариной. Со вчерашнего дня до сих пор не общались. Признаться, я думала, что она отойдёт, остынет и сможем с ней спокойно поговорить. Вот только Медведева оказалась настроена решительно. Настроена на Тарасова.
Машка дел с Дариной никаких иметь не желала и потащила меня в сторону раздевалки. Мы договорились погулять после пар и немного пройтись по магазинам. Ещё с первого курса наши мамы хорошо дружат, настоящими подругами стали. А у моей вот-вот годовщина свадьбы, все в гости приглашены и нужно купить подарки им с дядей Андреем. Тем более, сейчас мама ещё и в положении. Уже на шестом месяце. Говорят, у меня будет братик.
Познакомились мама и отчим не совсем обычно. Хотя, наверное, в современном мире такое частенько случается.
Отчим владел сетью элитных салонов красоты, куда моя мама кое-как смогла устроиться. И то, только благодаря своему опыту и портфолио. Понравилась хозяйке. А она как раз приходилась дяде Андрею младшей сестрой. В один прекрасный день он туда нагрянул, как гром среди ясного неба. В выходной, когда мама исполняла обязанности управляющей салона. Вроде бы проверял, как идёт бизнес.
Планировал перепродажу, ибо считал его очередной блажью любимой
