Последний шанс (СИ) - Лав Натали

-Тридцать четыре, - зачем-то перебиваю я ее.

-А ты ни разу замужем не была. Детей нет. Родителей схоронила. Кота и того нет... - она вновь смотрит на меня. Видимо, ждет, что я начну делиться подробностями того, каков начальник в постели. Потом, осознав, что ничего не дождется, смотрит на золотые часики на тонком запястье, испуганно восклицает, - Ой, заболталась я. Побегу, а то нагоняй получать не хочется. Ты со мной?

-Нет. Я постою немного...

Она согласно кивает и убегает в офис.

Я же пытаюсь разогнать хаос в своей голове и понять, что же вообще происходит. Но это мне мешает сделать следующая мысль - неужели я кажусь настолько жалкой, что от меня можно ждать подобного? И как мог мужчина растрепать всем о том, что мы были близки? Может Юля придумала? Неужели Савва опустился до такого?

Я стою, стараясь не дрожать под порывами холодного майского ветра. Стою и стою, не понимая, как быть дальше. Я полностью дезориентирована.

Звонит сотовый. Это все тот же юрист.

-Алевтина Станиславовна, где же вы? Мы вас уже заждались... - теперь я отчетливо слышу, что каждое его слово пропитано желчью.

-Иду, - как бы там ни было, мне действительно много годиков, и я точно знаю, что проблемы необходимо решать. Любые проблемы.

И за меня этого никто не сделает.

Подходя к двери офиса, я все еще надеялась, что это глупая выдумка Юли, но зайдя внутрь, понимаю, что нет. На меня единственно, что пальцем не показывают. Но выхода у меня никакого нет. Кроме как отправиться в кабинет Морозова.

Я иду, выпрямив спину и расправив плечи. На меня смотрят так, как будто я не работала с этими людьми какое-то время. Их взгляды - они жалящие, острые и очень-очень неприятные. А еще я чувствую себя такой грязной. Как будто в отбросах искупалась.

Но это не самое страшное. Самое страшное, что сейчас мне придется зайти в кабинет генерального директора весьма крупного акционерного общества - Морозова Саввы Николаевича, с которым я имела несчастье провести ночь. То есть сначала я так не думала. Я купалась в эйфории - наконец-то он понял, какая я замечательная и красивая. Он меня так жадно целовал, так ласкал, что я забыла обо всем. И как оказалось, зря. Потому что утром тот же самый мужчина жестоко посмеялся надо мной, обрывая мне крылья и разбивая сердце на тысячи маленьких льдинок, которые теперь безжалостно колят меня изнутри, мешая нормально дышать. Но и этого ему показалось мало - о случившемся стало известно на работе, а он требует моего увольнения, обвиняя меня в том, что я его обманула и вынудила к близости.

А еще, как будто всего вышеперечисленного мало, я люблю его. Безответной любовью, но оттого не менее сильной и сжигающей меня дотла. Когда я в него влюбилась? Да сразу же как увидела... И это было моей главной ошибкой. Никогда не любите того, кому вы не нужны. Это самое печальное, что может с вами случиться. И чего я была не в силах избежать.

Кто-то скажет, что я просто нафантазировала эту любовь, потому что увязла в своем одиночестве. Но это не так. Вопреки всему именно присутствие этого мужчины заставляло чувствовать меня живой.

Теперь же... Я не представляю, что будет теперь. Я отсиживалась три дня после корпоратива дома, надеясь, что все пройдет само собой. Не прошло.

Холл, лифт, коридор, приемная - каждый шаг отзывается болью во всем теле. Вот как чувствовала себя Русалочка... Ей не позавидуешь. Впрочем, мне тоже.

Вероника, секретарша гендира, подскакивает со своего места, едва завидев меня.

-Савва Николаевич вас ждет.

Я за это время превратилась в кусок камня, поэтому даже не отвечаю ей. Просто подхожу к двери, открываю ее и захожу в кабинет.

Мужчин трое. Сам Морозов, его зам и тот юрист, что звонил мне.

Морозов смотрит на меня в упор, как будто хочет поставить меня к стенке и расстрелять. Но молчит. Его заместитель чувствует себя не в своей тарелке и нервничает.

И лишь один Генрих Соломонович приветливо улыбается:

-Алевтина Станиславовна, проходите, присаживайтесь.

Я располагаюсь на стуле и оглядываю их всех. В висках пульсирует - за что?

Неожиданно для меня говорить начинает сам Савва Николаевич. Или уже можно без отчества?

-Вот тебе лист бумаги. Ты сейчас напишешь заявление об увольнении по собственному желанию, потом подпишешь документы об отсутствии ко мне претензий. А затем - затем, я надеюсь, тебе хватит ума переехать в другое место, потому что после подобной выходки в одном городе нам будет тесно.

Я смотрю на свои сцепленные руки и задаю вопрос, который меня очень волнует:

-После какой выходки? После того, как ты опозорил меня на всю компанию? И я не понимаю, что я тебе сделала!

Сейчас меня не волнуют вопросы субординации. Меня волнует только одно - как он может? Ведь он же сам... Подошел, был милым, предложил подвезти, стал целовать... Сам! Мы оказались в его квартире... Я не пыталась его провоцировать. Но и отталкивать его не стала... И не смогла бы. У меня было такое ощущение, что меня Дед Мороз предложил покатать на санях, запряженных оленями. Было ощущение волшебства.

Савва подскакивает с места и со все силы лупит ладонью по столу.

-У меня в крови обнаружили целый букет химических веществ - смесь возбудителя с препаратом, подавляющим волю. Только я не пойму, на что ты рассчитывала? Что я из-за нескольких половых актов влюблюсь в тебя и поведу под венец? Неужели правда ты так глупа? Да ты посмотри на себя! Тебя же трахнуть можно захотеть лишь под наркотой!

Что чувствует человек, когда пьет кислоту? Наверное, примерно то же, что сейчас испытываю я, слушая нападки мужчины.

В какой-то момент мне надоедает, что он меня унижает. Я тоже вскакиваю с места и...

Звук оглушительной пощечины разносится по кабинету.

А затем я просто выбегаю прочь. Бегу к черному выходу, через который мне и удается покинуть здание.

Я плохо помню, как добираюсь домой. Но даже запершись у себя в квартире, я не могу поверить, что это не чудовищный сон.

Что все произошло на самом деле.

Глава 18

Глава 18

Савва

За Алькой оглушительно хлопает дверь моего же кабинета, а самв она вновь спасается бегством. Мое лицо горит огнем. Врезала она мне, конечно, от души.

-Остановить? - спрашивает Альберт.

-Не сочтите за наглость, Савва Николаевич, - встревает юрист, - Но не стоит. Я понимаю, что ситуация, в которой вы оказались, весьма вас встревожила, но если вы готовы выслушать мнение старика...

Его речь прерывается... Вот же ж... Старый еврейский лис! Знает как заинтриговать собеседника.

-Вы не старик. И я всегда с уважением относился к вашему мнению.

Он одобительно кивает.

-Я все-таки достаточно пожил и редко ошибаюсь в людях. Девушка, что отсюда выбежала... Хм. Нам доводилось общаться. И она не интриганка. Скорее... - он смотрит на меня вопросительно, как бы взвешивая предел допустимой откровенности, - Влюбленная дурочка. И ее использовали во всей этой схеме.

Мне бы легче было, если бы это было правдой. Но слишком многое направлено против Алевтины.

-Может, вы мне еще и скажете, кто ее использовал? - бросаю я неслишком доброжелательно.

Но человек, с которым я сейчас разговариваю, не теряется.

- Это вам и предстоит выяснить. А если вам было заранее известно о возможных рисках, то ваш поступок весьма опрометчив. И с девушкой решите вопрос мирно. Если я прав, вам будет легче, если она после этой встречи каких-нибудь таблеток наглотается?

В каждом его слове сквозит непоколебимая уверенность в собственной правоте. И вот уже я начинаю сомневаться, что в созданной мной картине случившегося все правильно.

-Она не станет...- тяну я.

-Если правы вы, и она пошла на это из-за денег,то не станет. Если прав я, то после такого краха, который она сейчас переживает, то это зависит от крепости ее нервной системы. А тут всякое может быть. Люди склонны переоценивать крепость чужих нервов.