На нее запрет. Дочка Шаха (СИ) - Майер Кристина

- Нам надо поговорить, - хватая меня за руку, произнес Андрей. Поморщившись от легкой боли, он умудрился защемить кожу между пальцами, я холодно произнесла:

- Руку убери, - Андрей бросив взгляд на Ваньку.

Лютаев начинал злиться, зная его темперамент, Андрей, тут же убрал руку. Ванька - он с виду спокойный, но если перемкнет, может повести себя, как Бессонов – выбросить с балкона без сожалений. Разница в том, что он не сразу дейсвует, как Лева. Можно контролировать ситуацию.

- Поговорим, когда ты будешь во вменяемом состоянии, но прежде не забудь извиниться за те сообщения, что мне прислал. Перед глазами до сих пор стоят его обвинения.

Глядя на Андрея, поймала себя на мысли: как я могла с ним встречаться? Что я в нем нашла? Смазливых парней у нас половина школы, но я выбрала его.

- Это ты должна мне кое-что объяснить! Я любил тебя, а ты… ты меня предала! Он ведь не просто так возле тебя крутиться. Он хуже твоего папаши, чуть не убил меня за поцелуй! Думаешь, я дурак? Ничего ен замечаю?

Конечно, дурак! Мало ему было написать эти гадости, он их еще при Лютаеве озвучил. Надеюсь, камеры на улице не пишут звук, не хотелось бы вопросов от папы.

- Что у тебя с этим… – захотелось прикрыть уши руками, когда Андрей перешел на мат.

Ванька, услышав достаточно, чтобы сделать выводы, схватил Андрея за грудки одной рукой и жестко встряхнул. С рубашки Андрея отлетело несколько пуговиц, тут же затерявшиеся в траве.

- Еще одно слово и ты пожалеешь…

- Лютай, ну ты мне скажи… скажи…

Ванька, не слушая его вялотекущий бред, несколько раз жестко встряхнув, запихивает его на переднее сидение.

- Заткнись, мы поговорим завтра, когда ты придешь в себя. Не в моих правилах бить морду пьяному, хотя ты этого заслуживаешь, - предупреждение Лютаева дошло до проспиртованного мозга Андрея. Откинув голову на сидение, он замолчал.

- Ками, зайди домой, - кивает в сторону ворот. Там охрана стоит наготове, спали ссору недалеко от ворот. Парни наблюдают за инцидентом, но без команды не вмешиваются.

- Ты вернешься? – спрашиваю Ваньку. Перспектива провести вечер в одиночестве не радует. Кто-то возмутится, разве можно чувствовать себя одинокой в кругу дружной любящей семьи. Нельзя. Но семья это другое. Я не могу открыто обсудить некоторые вопросы с родителями, с братьями тем более. Общение с друзьями – особый кайф.

- Домой поеду, - мотнув головой. - Завтра увидимся на треке, - подходит ко мне Ванька, становится близко и говорит тихо, чтобы Андрей не слышал.

- Я не соглашалась, - во мне борются две стихии, одна рвется на встречу к Бессонову, хочется его увидеть, ощутить тот ураган эмоций, которые только он способен пробуждать, с другой стороны я обижена, что все это время он молчал, не приехал, не написал…

- Ками, Лева бросит все дела в Дубае, чтобы прилететь из-за твоих занятий. Насколько я знаю, у него скоро самолет, если ты завтра решила его продинамить, сама напиши и объяснись, - строго произносит Ванька.

- Он в Дубае? – вопрос вырывает помимо воли. В голове почему-то рождается образ яхты, на которой он с очередной моделью в белоснежном купальнике стоит на корме в обнимку…

В груди неприятно жжет от этой картину.

- У Бессоновых там есть земля, они хотят построить там гостинцу, - поясняет Ванька. Очень надеюсь, что он ничего не понял. Я ведь не могу следить за своей мимикой, вдруг чем-то себя выдала.

- Хорошо. Уговорил, завтра увидимся на треке…

Глава 22

Камилла

Я волновалась. Такое бывает с детьми, когда они предвкушают важное событие. Ничего ведь важного не было в сегодняшней встречи, тогда с чего вдруг я полночи ночи провела в раздумьях, представляя наш сегодняшний урок вождения. Вчера Лева прислал поздно вечером сообщение:

«Привет. Если есть желание освоить езду на байке, завтра в 11:00 заеду за тобой».

«Привет. Хорошо» - так быстро ответила, словно меня кто-то подгонял. Потом уже несколько раз перечитав сообщение от Левы, придумала несколько нормальных вариантов, как можно было ответить, чтобы завязать разговор. Или так и будем общаться короткими фразами?

Обычно я не морожусь с парнями, почем тогда с Бессоновым мне так сложно вести себя привычно? Раньше с этим проблем не было. С Тимуром, Левой, Ванькой я общалась абсолютно свободно. Сложно сейчас вспомнить, с кем мне больше нравилось проводить время. Тимур меня оберегал, позволял без умолку болтать, трепливо сносил все мои выходки. С Ванькой мы часто спорили, но не ругались, потому что он тяжело вздыхал и уступал со словами:

- Хорошо, ты права. Девочкам надо уступать, - негромко себе под нос, но чтобы я слышала. После этого правой я себя переставала чувствовать. Ванька прикрывал мои шалости и проказы, но потом читал нравоучения, почему я не должна так себя вести. Обычно я прислушивалась, у него получалось достучаться до моей совести.

Лева…

Лева, почти все время проводил с Тимуром, а значит и со мной, потому что я вечно путалась у них под ногами. Он никогда не оставлял меня без присмотра, если Тим и Ванька лезли в бассейн, Бессонов всегда оставался со мной. Мало рассказывая о своих делах и учебе, он всегда внимательно слушал меня, спрашивал, кто меня обижает. Я любила, когда Лева ходил покупать соки и мороженое, мне он приносил самое большое и вкусное. Бессонов никогда не злился и не раздражался, что я почти все лето находилась под их присмотром, правда в дневное время, вечером мальчишки отрывались и проводили время с девчонками постарше. Даже сейчас помню, как неприятно было узнать, что Лева с кем-то там начал встречаться…

Все это в прошлом, вряд ли получится вернуть былую легкость в наши взаимоотношения, но нужно постараться сгладить наше общение.

Мы сидели с мамой в гостиной, она складывала сухое белье, а я рассказывала, как прошел вчерашний день на работе, украдкой поглядывая на настенные часы. С каждой минутой приближающей стрелку на часах к одиннадцать я все сильнее нервничала, будто на первое свидание собралась идти с парнем, в которого была влюблена.

Ровно в одиннадцать, через открытое окно донесся шум двигателя притормозившего у наших ворот. Папа вышел встретить Бессонова, наверняка не обойдется без наставлений. Я ждала, когда меня позовут.

- Ками, за тобой Лева приехал, - войдя в гостиную, сообщил отец. Бессонов остался во дворе.

- А почему Лева не зашел? – спросила мама, отвлекаясь от своего занятия.

- Алекс и Давид засыпают его вопросами, больше всего их интересует, где его чемпионские пояса. Мама поспешила выйти с ним поздороваться.

Выждав пару минут, чтобы унять сердцебиение, я вышла во двор. Мама с Левой о чем-то негромко разговаривали, у обоих на губах была улыбка. Я поразилась, как улыбка преображает Бессонова. Не его саркастическая или злая ухмылка, а именно добрая открытая улыбка. От не кажется жестким и угрюмым.

- Привет, - я нервничала. Все то успокоения, которого добивала минутами ранее, разлетелось. Я не знала, куда деть руки, которые отчего-то стали мешать, улыбка вышла натянутая, долго удерживать ее не получилось. Мне кажется, Бессонова это только позабавило.

- Привет. Готова к первому уроку?

- Угу, - видимо мне лучше и дальше молчать.

- Тогда пошли.

- Будьте осторожны, - видимо мама тоже волновалось, ее улыбка, как и моя, дрогнув, быстро исчезла.

- Я не позволю и волосу упасть с ее головы, - Лева вроде в виде шутки произнес, но его обжигающий взгляд подсказал, что нифига он не шутит. – Скучала? – открывая мне пассажирскую дверь, прежде чем я успела сообразить и убежать назад.

- А ты? Скучал? – несмотря на участивший пульс, я дерзнула спросить.

- Каждый день, несмотря на занятость, - выражение лица стало абсолютно серьезным, из голоса пропалась легкость. - По ночам особенно, - сделав шаг ко мне, резко остановился, будто одернул себя. Зрачки увеличились, почти закрыв радужку глаз. Подавив нервное волнение, я спросила:

- Ночами ты разве не спал? – голос просел, я даже откашлялась.