Моё сердце в тебе бьётся - Даша Коэн
- Ну и пойду, – прилетело мне в спину.
И я кинулась к залу – никого, а потому начала без конца и без края звонить Антону на мобильный, но он, увы, был выключен. Я обреченно опустила руки и уставилась на свои дешевые, дерматиновые балетки, а потом подняла глаза к потолку, понимая совершенно точно, что раскисаю.
Выбежала на улицу и домой, уже не контролируя те слезы, что без остановки текли из моих глаз.
Скотина! Мерзавец! Негодяй!
Свидание мне испортил, подлец окаянный!
Так, в расстроенных чувствах и добралась до дома, а потом, уже у самого подъезда обернулась.
Стоит, собака сутулая, смотрит на меня своими черными глазищами, кайфует от того, что вновь довел меня до «ручки». И словно обещает мне настоящий ад на земле.
И ведь так оно и было.
Глава 11 – Обещания нужно выполнять
POV Алёна
Конечно, Антон извинился за испорченный поход в кино. Конечно, мы еще раз пошли туда на следующий день и теперь уже успешно. И конечно же, в школе между Карташовым и Соболевским началась настоящая война. Драки теперь стали делом обыденным и приходилось чуть ли каждую неделю разнимать дерущихся мальчишек, словно петухов.
И никто не хотел уступать.
В добавок ко всему, Антон был не силен в точных науках, что стало пищей для нашего общего врага.
- Идиот, – кричал с задней парты Соболевский, – это многочлены!
- Сам ты многочлен, – огрызался Карташов и весь класс, вместе с учителем, давился смехом.
- Наверное, Антон, – пыталась успокоить галдящих учеников учительница, – Никита пытается тебе подсказать, что тут необходимо использовать разложение многочлена на множители.
- Господи, – орал Соболевский, – да какое ему разложение? У него мозг еще в прошлом веке разложился.
И класс снова заходился в приступе дикого веселья.
Зато отыгрывался мой друг на уроках русского и литературы, высмеивая кривой и неказистый почерк Соболевского и его провальные попытки пересказать «Смерть Ермака», а также пояснить связь литературы с историей, взаимовлияние этих гуманитарных наук, их сходство и отличие.
- Ну, это дума, – со скрипом выдавливал из себя ненавистный одноклассник.
- Елена Петровна, не пытайте Никитку, – выкрикивал со своего места Антон, – он у нас больше трех слов за раз сложить не способен.
И это было началом конца.
До Новогоднего бала мальчишки дрались семнадцать раз. Семнадцать! Ко всему прочему, была и порча имущества. Карташову топили портфель, воровали с концами сменку, приклеивали на суперклей туфли к полу, и прочее, и прочее.
И конечно, это закончилось тем, что в школу снова и снова начали вызывать родителей враждующих кланов. Прямо Монтекки и Капулетти, черт их раздери. Но, как это не парадоксально, виноват всегда оставался Карташов.
Почему?
Как оказалось, отец Соболевского был активным спонсором нашей школы. Он обновил компьютерный класс, закупил интерактивные доски, новые баскетбольные мячи, лыжи и даже сделал капитальный ремонт в актовом зале. Короче, святой!
И конечно, на этом фоне истерящая мать Карташова выглядела не здорово, если не сказать больше. И в один не прекрасный день её терпение закончилось.
И то был для меня апокалипсис.
- Как…как переводишься в другую школу? – сморгнула я слезы паники и недоумения.
- Так, Алёнка, – зло ударил Антон кулаком по ни в чем неповинной стене, – мать уже все решила, типа это не наша война и все такое.
- А я тебе говорила! – вдруг взвилась я, – Говорила, не провоцируй его! А ты чего? Мне нравится его бесить…Добесился? Теперь ты доволен?
- Алёнка, – попытался успокоить меня парень, но куда там.
- Ты обещал, что не бросишь меня! Обещал! – и подбородок отчаянно задрожал.
- Я думал, что защищаю тебя. От него! – досадно поморщился Карташов.
- А надо было защищать нас! Ясно тебе?
И звенящая тишина воцарилась, между нами. Глаза в глаза, и я не представляю, как буду учиться без него дальше. Это какой-то сюр. Страшный кошмар. Разбудите меня, пожалуйста!
- Чё, посремся на прощание, Аленка? – в сердцах пинает он лавку, с которой я только что подскочила.
- Я этого не хочу, – надула я губы и покачала головой, совсем как обиженный ребенок.
- Ну так и я тоже. Иди сюда, – и Антон раскрыл свои объятия.
И я тут же в них утонула.
- Я же не в другой город уезжаю, Алёнка, – шептал мне Антон, пока гладил меня по голове.
- На другой конец города, а это все равно, что на Луну, – причитала я.
- Да, ладно, будем встречаться на выходных. И вообще, мы всех победим. Да?
- Да, – отвечала я ему, хотя уверенности в своих словах не чувствовала от слова «совсем».
И правильно делала.
Почти сразу после Нового года, в начале февраля я узнала, что отца Антона снова переводят. На этот раз из нашего города на Неве в далекий Симферополь. Я плакала почти навзрыд, когда провожала своего друга так далеко и не знала, смогу ли увидеть его вновь.
Обещания писать и звонить повисли, между нами, а последние слова друга навсегда отпечатались на подкорке.
- Мне так жаль, что ты уезжаешь, – без конца шептала я ему одно, да потому.
- А мне жаль, что я так и не решился тебя поцеловать, Алёнка, – смотря мне прямо в глаза, грустно и хрипло выдавил из себя Антон.
- П…поцеловать? – ошалело округлила я глаза.
- Поцеловать.
- А зачем? – недоуменно выпучила я на него глаза.
- Ну, – кивнул парень, – чтобы ты меня навсегда запомнила.
Я же только отстранилась и с подозрением на него посмотрела, а потом и выдала.
- Я и так на память не жалуюсь. И мы друзья, вообще-то. Какие еще такие поцелуи? – почти шепотом докончила я свою речь.
- Забудь, – отмахнулся Антон спустя секунду замешательства, – я просто пошутил.
- Да? Оно и слава Богу, – улыбнулась я и снова прижалась к почти родному человеку.
А потом он уехал. А я осталась совсем одна.
И в первый же день своего одиночества мне, на больную мозоль надавил мой самый страшный кошмар.
Соболевский.
- Ну я же обещал, что это все будет ненадолго. А обещания нужно выполнять, Княжина, – наклонился он надо мной,
