Жена для престижа - Юлия Смирнова
- Почему нет, - пожал я плечами. На секунду, когда она передавала мне блокнот, наши пальцы соприкоснулись; на это краткое мгновение мне снова стало двадцать три.
- Жена-то не заревнует? - осведомилась Ирина, когда я вернул ей блокнот и ручку.
- Она у меня не ревнивая. К тому же, умница.
- Ну... я-то умницей никогда не была. Оттого не была и тебе парой, - вдруг сказала Ирина. На это мне было нечего возразить; к тому же, появились Арсений с Ирэной. Парень был красным, как варёный рак.
- Оказалось, это жена Евсея Фёдоровича. Ирэна тебе сказала? - посмеиваясь, спросила моя бывшая у сына.
- Да... Как всегда, облом по всем фронтам, - Арсений с долей шутки развёл руками; но было видно, что парень действительно огорчён.
- Да ладно, найдёшь лучше, моложе, - утешила Ирэна.
- Ещё желательно хотя бы вполовину такую же красивую, - вздохнул "дамский угодник" по имени Сеня.
- Какая миленькая вещица, - заинтересовалась Ирина, нагибаясь к украшению, висевшему на Ирэниной шее. – Можно рассмотреть поближе? Абсолютно в моём стиле, надо будет у мужа выпросить что-нибудь подобное.
Выпросить у мужа? Ха-ха, дура Ира; эта подвеска восемнадцать лет назад предназначалась тебе – и купил её тот, у кого и выпрашивать было не нужно; он относился к любым твоим желаниям и намёкам с глубоким интересом и вниманием.
Фейерверков я не то что не видел - а даже и грохота их не слышал; не помню, как мы распрощались и разошлись с Ириной и Арсением по окончании праздничных мероприятий.
Конечно, Ирина знает, сколько мне лет. Но ведь и Арсений, видевший меня впервые в жизни, даже не усомнился в том, что Ирэна - моя дочь. Должно быть, дело всё-таки не только в Ирэне... но и во мне. Мне так и хотелось спросить жену: "Я сильно изменился за эти шесть лет? Постарел?". Но это значило бы открыть ей, что я её вспомнил. А эту тему мне поднимать не хотелось.
- Ты какой-то весь перевёрнутый, - заметила Ирэна. - У вас с этой Ириной что - что-то было?
- Да нет, ничего особенного, - не соврал я. И впрямь, ничего особенного между нами не было - по крайней мере, для Ирины-то уж точно. - Сто лет назад встречались недолго. Ещё в студенчестве. С тех пор даже не виделись. Слушай... та комната в общежитии для аспирантов и научно-педагогических работников всё ещё числится за тобой?
- Пока да - а что?
- Давненько я там не был. Решил вспомнить молодость. Давай-ка туда сперва, - садясь за руль, предложил я. - Проведи, покажи, как ты жила, пока ко мне не переехала.
Меня занимала одна-единственная мысль: раз уж воспоминания всколыхнулись - поворошить ещё это болото палкой. Только надо осторожнее, крепко стоя обеими ногами на берегу; а то так, чего доброго, и увязнуть недолго. Мы ехали молча; наконец я пояснил:
- Хочу заняться сексом в общежитии.
Жена молча повела бровями; за три месяца сожительства у нас уже всякое случалось, так что моё предложение не должно было её шокировать. Я всю дорогу с ухмылкой напевал перевод древней песенки Scooter "The Logical Song":
"Смолоду я
Был бодрой, раннею птичкою;
Весёлою,
и вечно оптимистичною.
И что ж мне делать теперь,
как мне вернуть себя прежнего -
Беспечного,
безмятежного, нежного?".
Ирэна бросила на меня беглый взгляд:
- Желаешь вспомнить, как занимался с девками сексом в общежитии в юности? Например... с этой самой Ириной?
- В общежитии все занимаются сексом, - уклончиво ответил я. - Только помолчи, сделай милость; там стены тонкие, небось сама знаешь.
Я прошёл по этой лестнице и поднялся на третий этаж с большим волнением, которого даже не ожидал от себя. Ирэна вдруг засмеялась:
- А вот и ещё один подарочек для тебя. Смотри, что написано на кружке!
На Ирэниной кружке, которую она тут оставила, был изображён герой из "Звёздных войн" и горела красная надпись: "I am NOT your Daddy, babe!", что означало: "Я тебе НЕ папочка, крошка!".
Я, осмотревшись, с трудом сдержал припадок бешеной ностальгии; мне захотелось поставить над собой эксперимент, как над подопытным, - поэтому я спокойно велел:
- Раздевайся. И ложись на спинку, я тебе покажу, чего и как хочу. Если не понравится - не мешай; должно же хотя бы одному молодожёну-трудоголику быть хорошо в праздник труда.
- Всё-таки ты мне папочка, - захихикала Ирэна. - Ишь, раскомандовался...
- Заткнись, - сквозь зубы велел я. - Иначе, раз я тебе папочка, я тебя высеку, как несносную девчонку.
Впервые в жизни я был на грани срыва; и не вполне понимал, почему. Когда-то точно в такой же комнате, окна которой выходили ровно на эту же сторону, я испытывал совершенно иные чувства. И отдал бы что угодно... что угодно за то, чтобы снова их воскресить. Но всё было глухо. Ничего похожего. Ничего даже близко тому воодушевлению, с которым я до полусмерти затрахивал тут Ирину восемнадцать лет назад... И к просьбам которой всегда прислушивался - в постели в том числе.
Ну, эффекта такое моё внимательное отношение всё равно не возымело, - так что уж эту-то я слушать не стану.
- Расслабься и терпи, дорогая.
Я без всяких предварительных ласк вошел в нее сначала медленно, затем двумя резкими рывками погрузился на максимальную глубину. Ирэна застонала, вцепилась в простыню.
- Не хнычь, помни о соседях, - улыбнулся я, когда она, в очередной раз взвыв, попыталась от меня отодвинуться. Я с извращенным наслаждением принялся поцелуями разглаживать морщинки на ее лбу и у губ. – Не морщись и не кряхти.
Сначала я ещё пытался быть осторожным и двигаться медленно, но постепенно мои движения выходили из-под контроля и становились всё более агрессивными и жесткими. Иногда, оттягивая пик наслаждения, я останавливался и немилосердно кусал и терзал ласками ее грудь. Ирэна опять попыталась меня оттолкнуть, и я велел ей:
- Прекрати нытьё.
Я положил руку ей на бедро, направляя ее движения. Ирэнка решила послушаться ради разнообразия, поэтому плавно задвигалась мне навстречу. Я взял ее снизу за ягодицы, приподнял ее таз и резко насадил на себя.
- Не лежи бревном, хочу потрахаться по-студенчески... Двигайся вместе со мной, поактивнее, - процедил я. Ирэна воскликнула:
- Но ведь студентом ты со мной здесь не спал! Ты
