Хочу тебя… сжечь! - Амалия Март
– Супергеройский экшн!
– Серьезно? – удивлённо смотрит Супермен. Не знает, что я его тайная фанатка.
– Обожаю DC, – втягиваю в себя остатки пасты и тянусь за соком.
– И здесь не попала, – щелкает пальцами младший Чертовский. – MARVEL.[1]
– Люблю готичную атмосферу, – пожимаю плечами. – Чтобы тлен и безнадёга, и тут…
"Темный рыцарь" – добавляю про себя.
– Бэтмен! – заканчивает мысль местный Кларк Кент.
Я давлюсь соком. Даже Супермен признает превосходство Бэтмена, да что ж такое!
В лёгкой подтрунивающей манере мы заканчиваем спор о преимуществах мрака над юмором и ужин. Артем в очередной раз проявляет чудеса галантности и одевает меня чуть ли не с ног до головы. Отряхивает от воды цветы и предлагает свой локоть для путешествия до метро. Я не могу удержать улыбки. И где таких парней выращивают?
На этот раз в подземке мы не расстаемся, Супермен отрабатывает вечер по полной и вызывается проводить меня аккурат до дома. После горячего ужина и теплой атмосферы кафе, даже мороз на улице не кажется таким уж злым. Мы неспешно прогуливаемся от метро до моего дома, то и дело вступая в полемику относительно кино, музыки, еды, да просто всего! Более разных вкусов и представить невозможно. И все же стоя у подъезда, под одиноко светящим фонарем и неожиданно начавшимся снегопадом, я думаю, что все действительно может получиться.
И когда лицо Артема неумолимо приближается к моему, почти не удивляюсь.
[1] DC и MARVEL – две противоположных вселенных с супергороями. Супермен и Бэтмен принадлежат вселенной DC.
Глава 12. Нет на них Глобы
Яна
Если быстро, быстро, быстро, если быстро по тропинке, если быстро по дорожке топать, ехать и бежа-ать. То конечно, то конечно, то наверно, верно, верно, то, возможно, можно, можно. Можно под колеса у-го-дить!
– А-а-а! – как больно, матерь божья.
Зуб даю, моя способность любую сказочную песню адаптировать под ситуацию – это дар свыше. Бесполезный, но весёлый. Единственный действенный способ бороться со стрессом, клянусь.
Итак, подводим итоги сегодняшнего утра:
– проспала второй раз в жизни – есть!
– неслась, как угорелая, взмыленная и раздраженная – есть!
– не смотрела по сторонам, когда в поле зрения уже маячило крыльцо бизнес-центра – есть!
– попала под заруливающую на стоянку машину – есть!
Позор, ушибленное бедро и заикание идёт в комплекте!
К – комбо!
Где забрать бонусные очки за эффектное прохождение этого уровня?
– Неадекватная! – раздается громоподобное над головой.
Я задираю голову вверх и позорно щурюсь от летящего в глаза снега. Вообще-то мне даже взгляд поднимать было не обязательно, чтобы понять, кому под колеса я сиганула. Да и как иначе, судьба последнее время меня не щадит и подсовывает Дьяволу то тут, то там.
Слезы наворачиваются на глаза от злости на себя, него, вселенную и Кристину, которую мой травмированный мозг назначил главной по этому апокалипсису. Это она во всем виновата! Даже в том, что я, дура нерасторопная, оказалась сидящей на земле у капота черного Мерседеса.
– Даже пятилетний ребенок знает, что переходя дорогу, нужно смотреть по сторонам! – продолжает распекать меня начальник, помогая подняться.
Берет за руки в варежках и тянет вверх, пока я отчаянно сдерживаю болезненные стенания. Ставит на ноги и начинает отряхивать снег с моего пальто, не затыкаясь:
– Остановилась, головой покрутила, пошла. Зима, гололед, снегопад, – сбивает ладонью снег с ног и спины. – Тормозной путь увеличен, видимость плохая. А если бы не успел затормозить?
– Не успел, – выдыхаю я и чувствую, как две горячие дорожки катятся по щекам.
А чего он меня как ребенка, а? Итак больно, а теперь ещё и обидно.
– Что? – застывает, выпрямляется и заглядывает мне в лицо. – Черт, – приглушенно шипит. – Пошли! – хватает под локоть.
– Куда?
– В машину! Повезу тебя, нечистая сила, в больницу.
– Нет, в больницу не надо, – упираюсь каблуками в рыхлый снежок и отчаянно мотаю головой. – Ничего страшного, просто ушиб! Честно. Я поскользнулась от испуга и… машина меня не задела. Почти.
Дьявол снова переводит взгляд на мое заплаканное лицо и хмурится, становясь, как никогда, схожим со злом во плоти.
– Тогда что за водопад? – тихо, почти по-доброму, спрашивает он.
Почти. Потому что я помню, какие черти пляшут на дне этих черных глаз. С вилами и спичками, готовые в любой момент запихнуть меня в котелок.
– Просто расстроилась.
Рука на моем локте чуть заметно сжимается, а затем ослабляет захват и покидает место, оставляя горячий след даже сквозь толщу пальто и свитера. Чертовский на секунду прикрывает глаза, набирая воздух в лёгкие. Я залипаю на его черных-черных ресницах с растаявшими снежинками, но быстро одергиваю себя. Подумаешь, красивый! Зато… зато… злой! И грубый. И совершенно невыносимый! Фу, Яна, кака, не смотри!
Но когда Дьявол поднимает веки, наши взгляды все равно встречаются. И снова происходит этот странный ритуал, где мы просто бесконечно всматриваемся в зрачки друг друга. Секунды тикают так медленно, словно стрелки часов склеены липким вареньем. Даже снег вокруг начинает падать не наотмашь, как минутой назад, а медленно кружась, словно в танце приземляясь на наши лица.
Глубоко внутри копошится какая-то безумная белка, крутит колесо и наматывает на него мое солнечное сплетение. А шкодливый щенок резвится с моим сердцем, словно это резиновый мячик – ту-дум, ту-дум, ту-дум.
Это самая черная магия из тех, что я знаю.
– Сама идти сможешь? – отмирает Чертовский, говорит хрипло, словно простуженно.
Я только киваю в ответ. Кажется, меня одолела та же болезнь – напрочь отмороженные связки. Артур Дмитриевич разворачивается и, кидая на меня хмурый взгляд, делает шаг в направлении здания бизнес-центра.
Я опускаю голову и следую его примеру. Больно, но терпимо. Не то, что этот уничижительный взгляд. Слегка прихрамывая, я иду бок о бок с начальником, который, очевидно, специально не ускоряет шаг. Бдит за мной!
Мы заходим в теплый холл и в полной тишине движемся к лифту. По пути я стягиваю промокшие варежки и шапку. В кабинке расстегиваю пальто, чтобы помочь себе дышать. То ли это с мороза меня так бросило в жар, то ли близость Дьявола разгоняет кровь.
В звенящей напряжением тишине мы проходим мимо улыбающейся во все тридцать два Ульяны и молча заходим в стеклянную гардеробную. Разматываю шарф, пока Чертовский выбирается из своего черного пальто. Ставлю сумку на пол и невольно издаю болезненный писк. Зараза, кажется, приземлилась на копчик, и боль теперь простреливает все тело, стоит неудачно наклониться.
Сзади слышится тяжелый вздох, а затем на плечи ложатся две ладони,
