Ключ от опасной двери - Бекки Чейз
— Господи, нет… — не чувствуя ног, я опускаюсь на колени.
В глазах мутнеет, цементный ком в груди рвется к горлу приступом тошноты. Единственное, что я вижу перед собой — бледное старческое лицо.
Сенатор Андерсон мертв.
Я его убила.
Онемевшие пальцы не в силах удерживать папку. Разжавшись, они выпускают ее, и на ковер вываливается… пачка белоснежных листов. Опешив, я тянусь за одним из них.
Какого черта?
Машинально переворачиваю — чисто. Хватаю следующий — снова ничего. Попытки обнаружить хоть строчку тщетны, в «документах» нет ни единой записи.
Если они вообще когда-нибудь были.
В полной прострации я поднимаюсь с пола и обвожу номер невидящим взглядом, стараясь не задерживать его на теле сенатора.
Отсутствие на этаже горничных. Якобы усыпляющий неизвестный препарат. Папка, которую нужно забрать в строго определенное время. Мелкие разрозненные детали как крошечные частицы мозаики складываются в ужасающую картину.
Рид готовил не кражу, а убийство. А я стала его орудием.
Покачиваясь, я делаю несколько шагов. Рискнуть и вызвать копов самой? Но что им сказать? Что я сунулась выполнять задание едва знакомого человека из-за угрозы жизни родителям? Меня в любом случае арестуют, и без хорошего адвоката я вряд ли выпутаюсь. Как показала поездка на «Феррари», полиция подчиняется Риду.
Обхватив себя за плечи, я продолжаю оторопело осматриваться.
Неужели нет ни малейшей надежды? Вдруг чистосердечное признание смягчит приговор?
Звонок телефона выталкивает меня из ступора. Сорвавшись с места, я кидаюсь в коридор и несусь прочь. Трусливая мысль сбежать из отеля не отпускает до самого лифта, но едва он распахивает двери, я понимаю, что Рид все равно меня найдет. С ключом или без я для него как на ладони, если только не решусь уехать в никуда, оборвав старые связи.
С ненавистью ткнув в кнопку пентхауса, я вспоминаю о камерах. Если записи с них все же попадут в полицию, это вызовет резонный вопрос — почему убийца отправилась не вниз, а наверх. И пусть Рид наверняка откупится, пару неприятных моментов я все-таки ему обеспечу.
У двери клуба нет ни охранника, ни Дейдры. Меня никто не останавливает, и я врываюсь в зал, где, облокотившись на стойку, ждет виновник всех моих бед.
— Принесла документы? — Рид поигрывает кубиками льда в бокале, но не пьет.
За эту неприкрытую издевку хочется его убить. Как мало, оказывается, нужно, чтобы забыть о морали. Раньше я и помыслить не могла о вреде ближнему, а теперь мне не слышны укоры совести. Рид уже сделал из меня убийцу, так какая разница — одной смертью больше или меньше?
— Там была лишь пачка бумаги, — стиснув кулаки, я подхожу ближе. — Вы меня подставили!
Выражение лица Рида не меняется. Сукин сын! Хоть бы удивление изобразил.
— Вы знали! — я сыплю обвинениями, но реакции нет. — Знали, и все равно отправили меня, чтобы потешить свое эго.
Не глядя в мою сторону, он отодвигает стакан. Это показное спокойствие раздражает сильнее сарказма.
Циничный мерзавец! Если бы я только могла достойно отразить удар.
— Ну же, вызывайте полицию…
— Мы решим вопрос иначе, — перебивает Рид, подвинув ко мне какие-то распечатки.
Со своего места я не могу рассмотреть текст, вижу только, что он разбит на абзацы.
— Что это? — подняв глаза, я сталкиваюсь с острым, как скальпель взглядом, которым Рид снова лезет мне под кожу.
Лучше бы действительно резанул. Открытая рана доставила бы меньше мучений.
— Контракт, — тонкие губы кривятся в знакомой усмешке.
Едкой до морозца в позвонках. Уверена, как бы Рид ни продолжил, мне это не понравится.
— На двенадцать заданий, — улыбка становится похожей на звериный оскал — даже привлекательному лицу не скрыть душу монстра. — Выполнишь их, и можешь считать себя свободной.
Умело расставленный капкан щелкает, обездвиживая меня и не давая возможности толком осознать произошедшее.
— Я не стану на вас работать, — я упрямо стискиваю зубы.
Бравада приговоренного к смерти — последнее, что мне осталось.
— Тогда Дейдра прямо сейчас отправит в полицию видеозапись из коридора, — не моргнув, рубит Рид. — Хотя для обвинения в преднамеренном убийстве хватит твоих отпечатков в номере и факта отсутствия звонка в скорую после обнаружения трупа.
— Попробуйте, и я сдам копам ваш проклятый клуб! — со злостью бросаю я — страх пересиливает инстинкт самосохранения.
Теперь мне уж точно нечего терять.
— Откроешь рот — не доживешь до суда, — Рид раздраженно дергает бровью. — А твои родители так и не доедут до морга, чтобы забрать тело.
— Зачем вы это делаете? — срываюсь я. — Я же ничего не умею! Ни соблазнять, ни красть… И даже если соглашусь, от меня не будет пользы.
Господи, ну почему я не смогла убедить Линн? Это ее мир. Я здесь чужая.
— Я эколог, понимаете? — бурно жестикулируя, я не замечаю, что почти кричу. — Мы выиграли грант. Мой уход в разгар проекта вызовет тысячу вопросов.
Логика — последний козырь. Риду не нужно пристальное внимание, а коллеги вряд ли отпустят меня, не выяснив причину.
— Тебе организуют перевод в головное отделение в Финиксе, — Рид прерывает мою истерику. — Вернешься к работе, когда истечет срок действия контракта.
Я округляю глаза. Ездить в Вегас из Финикса? Это же триста миль в одну сторону!
— Просто формальность, — заметив мое изумление, поясняет Рид. — Ты лишь будешь числиться у них в штате, а жить здесь, в «Мираже».
Мне нечем крыть — он все предусмотрел.
— Почему вы не отпустите меня? — шепчу я, осознав, что выбора нет.
Сквозь мутную пелену слез я вижу, как Рид медленно подается вперед и придвигает контракт:
— Вот цена твоей свободы, Кэтрин.
Хочется спихнуть бумаги ему под ноги, но едва я протягиваю к ним руку, перед глазами возникают лица родителей — смеющиеся и счастливые. Я не могу рисковать их жизнями. И даже если меня убьют первой, и я не увижу их смерть, она будет на моей совести.
Одной ладонью я опираюсь на стойку, чтобы не шататься как пьяная, а второй накрываю лежащую рядом с распечатками ручку «Паркер».
— Вы — чудовище, — сморгнув слезы, я смотрю на Рида — невозмутимого и бесчувственного, как манекен в витрине бутика.
А потом делаю глубокий вдох и ставлю свою подпись возле двух знакомых
