Жена Эмиля. Наследник для Зверя (СИ) - Устинова Мария

Феликс остался за столиком и проводил меня взглядом.

– Их послал Воронцов? – спросила я, когда села в машину. Предложение уволить охранника я проигнорировала. Лучше все равно никого не найду.

– Боюсь, что так.

Хуже всего, когда не знаешь, кому доверять.

Мог бы помочь Андрей: моего мужа он ненавидит, но мне не причинит зла. Но я не знаю главного – как он связан с семьей Бестужевых.

– Вы помните, Ремисов приходил на похороны сына Бестужева? – спросила я.

Охранник ответил после короткой паузы.

– Так точно.

– Эмиль просил Антона узнать, как Ремисов с ним связан. Что-нибудь успели выяснить?

Охранник обернулся, в голубых глазах было удивление. Удивлен, что жена Эмиля чем-то заинтересовалась. Лицо он вытер влажной салфеткой, но на воротничке осталась кровь.

– Они одногодки, вместе служили в армии.

– И что? Они воевали вместе? Дружили? Простых сослуживцев в последний путь не провожают. Где Ремисов сейчас, не установили?

– К сожалению нет, госпожа Кац.

– Мне нужно все, что есть на сына Бестужева.

Охранник переглянулся с водителем, словно у него спрашивал, стоит ли меня слушать. А затем рассудил, что пока хозяин в тюрьме, плачу им я, пусть и со счетов мужа.

– Хорошо, госпожа Кац. Я пришлю отчет.

Я откинулась в кресле, избавляясь от напряжения внизу живота. Взглянула на кольцо, погладила и поцеловала камень. Черный бриллиант напоминал об Эмиле. Я так скучаю, любимый… Вчера вновь писала в ежедневнике, но уже меньше – первоначальную боль я выплеснула, заполнив страницы на три четверти. Распухший от мелкого почерка, он пугал мрачными, залитыми слезами любви и разлуки, страницами.

Я тебя вытащу. Ради нашего малыша. Чего бы мне это ни стоило.

А когда он выйдет, порвет тварей, которые хотели проучить меня пощечинами по приказу Воронцова. Думаю, он понимает, что ему не жить, если Эмиль окажется на свободе.

Дома я прилегла, утомленная жарой и нервотрепкой, а когда проснулась, за окном собирались бархатистые сумерки. Я подошла к окну, рассматривая набережную. В реке отражались городские огни и луна. Как я хочу к тебе, Эмиль…

Глаза вновь были на мокром месте, и я набрала номер адвоката.

– Госпожа Кац? – ответил он. – К сожалению, неудача. Мне жаль, но нам дают отвод. Эта настойчивость вызывает вопросы.

С нами вели темную игру на непонятных правилах. И в этот раз непонятны они не только мне, но и нашему адвокату, черт возьми.

– Вы можете устроить встречу со следователем, который ведет дело? – попросила я. – Я хочу с ним поговорить.

Глава 15

Раннее утро было похоже на глоток свежей воды. Я сосредоточенно смотрела на веер, сложенный на коленях, и мысленно репетировала, что скажу следователю.

Неодобрение адвоката ощущалось почти физически, но он покорно отвез меня и проводил к кабинету. Прежде чем войти, я поправила платье. Сегодня я впервые надела одежду для беременных – симпатичное голубое платье с белым кантом и воротничком. Большие накладные карманы должны были скрывать живот, но, кажется, только его подчеркивали.

Встречу назначили через несколько дней, так что он успел подрасти.

Первый триместр прошел без изменений, начало второго тоже, и стало казаться, что так будет всегда. Но ребенок вдруг начал активно набирать вес. Наступила двадцатая неделя – «экватор» моей беременности.

– Доброе утро… Я жена Эмиля Каца.

Следователь Олег Питерцов поднял голову, взгляд задержался на животе и он тихо, почти незаметно вздохнул. Жена криминального авторитета оказалась беременной и срок немалый. Это был мужчина за сорок, весь как будто из квадратов: широкое лицо, кряжистые плечи под отглаженной форменной рубашкой.

– Здравствуйте, – сказал он, когда я скромно присела напротив. – Вы хотели познакомиться с материалами дела?

– Не совсем. Я хочу поговорить.

У него стал такой взгляд, будто я пришла со взяткой. В кабинете было жарковато и я начала обмахиваться веером.

– Я не могу добиться встречи с мужем, – продолжила я. – Столько времени прошло, а свиданий нам не дают. Вы можете сказать, почему?

– Значит, есть причина, Дина Сергеевна.

Я свернула веер и положила ладони на живот.

– У вас есть дети? Мне очень важно его увидеть. Пожалуйста, помогите нам встретиться! Нам препятствует встречам и работе адвокатов. Есть предположения, что он делает это намеренно… Дослушайте! – повысила я голос, когда он решил меня оборвать. – У моего мужа много врагов…

Питерцов отвел глаза.

– Дина Сергеевна, я все понимаю, но… Вам двадцать один год.

– Двадцать два, – насторожилась я. – В следующем месяце.

– Пусть двадцать два. Вижу, вы к мужу сильно привязаны. Моей дочери девятнадцать. Она очень похожа на вас. Вы юная девушка, должны встречаться со сверстниками, учиться, путешествовать… А не ждать из тюрьмы человека в два раза себя старше, беременная и готовая ехать за ним в ссылку. Вы только начинаете жить. Не ломайте себе судьбу.

Как ведро воды на голову. Бесполезно. Его бесполезно просить.

Чем дальше говорил следователь, тем тяжелее было на душе. Я поняла, о чем он. У него дети взрослые, а мой барахтается в животе. На ситуацию Питерцов смотрел иначе: примерил на дочку.

Со стороны, наверное, и впрямь все паршиво выглядит: вместо меркантильной стервы во мне разглядели глупую девчонку, которую наивная любовь подведет под монастырь. С другим человеком, думаю, так и было бы. Питерцов не знает, что для меня сделал Эмиль и почему я его люблю.

– Везет же вашей дочери… – сквозь ком в горле прошептала я, встала и пошла к двери. Обида не дала выйти молча, я обернулась у порога. – Почему я с ним, вас не касается. Вы все равно не поймете, а осуждать не смейте! Где вы были тогда?! Почему не помогли?

Я захлопнула дверь, давясь слезами. Но здесь, наверное, привыкли к женским слезам. Питерцов все спишет на гормоны. Он не поймет, какая обида меня душит.

В машине я промокнула глаза платочком, который предупредительно подал адвокат. Хорошо хоть не начал: «я предупреждал».

– Домой? – сочувственно спросил он, и я кивнула.

Может, он и прав. Всего несколькими словами Питерцов неожиданно нарисовал передо мной альтернативную реальность, в которой я не встретила Эмиля. Так должна жить девушка, с которой не случилось плохого.

К сожалению, этого не исправить. Приходится жить с тем, что есть.

– Неужели ничего нельзя сделать, – в пустоту сказала я. – Его откровенно топят. Давайте обратимся в прокуратуру. Если есть связь с Бестужевым, это можно доказать, найти улики, вернуть оружие, не знаю…

Я нервно кусала ногти. Адвокат тихо выдохнул, мне показалось, он боится.

– Сделаю все, что смогу, – пообещал он.

На парковке меня встретил охранник. Открыл дверцу и подал руку, чтобы я выбралась из машины. Под мышкой был зажат большой коричнево-желтый конверт для бумаг.

– Отчет по Бестужеву.

– Хорошо, – я рассеянно забрала пакет, поднялась домой и сразу ушла в кабинет Эмиля.

На душе было гадко и тоскливо. В чай с ромашкой я положила сахар, чего обычно не делаю, устроилась в кресле и надорвала коричневую бумагу.

Из конверта выпало фото и несколько страниц. Бестужев-младший оказался жгучим брюнетом, голубоглазым и привлекательным. Костюм, приятная улыбка, чисто выбрит, словно это успешный менеджер, а не бандит.

В биографии ничего особенного: родился в Москве, на момент смерти ему было тридцать три года, до двенадцати лет проживал с бабушкой. Школа, армия, командировки в горячие точки. Возможно, в одной из них он познакомился с Андреем.

Интересно, что сына бандита заставило идти служить, воевать? Не совсем обычный путь.

В пакете было что-то еще – второй снимок. Я подумала, это второе фото Александра Бестужева, но когда достала, удивленно подняла брови. Там оказалась длинноволосая брюнетка с инфантильным лицом и красивыми голубыми глазами. Таким наивным взгляд бывает у людей, выросших в тепличных условиях. Красотка… Его сестра?