Трио для миллиардера (СИ) - Кора Бек
С большим трудом я смогла завести машину. Сама не помню, как добралась до дому. Ещё хорошо, что не угодила в какую-нибудь аварию. А что? В таком состоянии — запросто! Но у меня дети. Мне нужно поставить моих тройняшек на ноги. Потому что им, кроме мамы, не на кого надеяться. Бабушек-дедушек у нас нет, а их папу я никогда и ни за что не стану просить о помощи, потому что Ода, Оли и Ос — это только мои, выстраданные дети.
У Сафарова наверняка уже есть наследники, а если вдруг — нет, то он их заведёт (не люблю это слово, но другое сейчас на ум не приходит) без проблем. А я не представляю свою жизнь без моих тройняшек. Поэтому мне так важно сохранить их рождение втайне от Сафарова.
А то, что сегодня было между нами, — просто случайность, которая никого и ни к чему не обязывает. Думаю, на моём месте с таким же успехом могла бы оказаться, к примеру, фрау Майер. Ведь у Сафарова, по мнению моей коллеги, было временное помутнение сознания. А значит, он всё равно не соображал, с кем был, и что делал.
Другое дело, что фрау Майер, убеждённая старая дева, которая, как говорят, хотела уйти по молодости в монастырь, но её родители воспротивились, и она посвятила себя медицине, в постель с Сафаровым в жизни бы не легла. Вообще-то, я тоже не собиралась этого делать, но, как говорится, чёрт попутал.
На следующее утро я, как обычно, ровно в восемь часов была на своём рабочем месте. А фрау Майер, рассказывая мне, как прошло её дежурство, растерянно заметила, что русский пациент почему-то интересовался, кто входил ночью в его палату и, вообще, выглядел он довольно странно, хотя лучше, чем вчера. Пожав плечами, она добавила, что этот странный русский был очень недоволен, узнав, что к нему заходила я.
В этой щепетильной ситуации я даже не знала, хвалить мне себя за то, что невольно, но я способствовала улучшению самочувствия Сафарова, или плакать от того, что Эльдар даже не попытался скрыть от моей коллеги, что у нас с ним (имеется в виду, с фрау Вебер) весьма напряжённые отношения?
Почти шесть лет назад мы расстались с Эльдаром, но он, словно злой гений, продолжает меня преследовать.
Страсти по Сафарову
Сегодня меня попросили выйти на работу в другую смену. Точнее, мне придётся работать сутки. Вообще, в Германии к переработкам отношение негативное. С одной стороны такие вещи тут же пресекают профсоюзы, даром что они — одни из самых авторитетных в Европе. К их мнению прислушиваются и работодатели, и чиновники.
С другой, само население не готово работать сверхурочно несмотря на то, что такая работа оплачивается по высокой ставке. Но немцы живут по заветам прусского короля Фридриха Первого, который сказал: “Война войной, а обед по расписанию”.
А тут вдруг случилась нештатная ситуация: у медсестры, с которой мы работаем в одном отделении, серьёзно заболела мама, проживающая в другом городе. Понятно, что женщине нужно съездить проведать маму, чем-то помочь, но заменить её оказалось некем. Женщина в слёзы, да только Германию слезами не возьмёшь.
И тогда нашего старшего врача, а он родом из России, осенило, что он может обратиться ко мне. Ведь, как сказал один советский поэт (мне строчки из его стихотворения прочитала однажды моя бабушка, объясняя важность труда): “Нам хлеба не надо — работу давай!”. И хоть с тех пор многое поменялось, наши люди продолжают мыслить теми же категориями. И, к сожалению, я — не исключение.
Ну не могу я не пойти навстречу человеку, который нуждается в помощи! Мне же потом кусок в горло не полезет, ночью не засну, если буду знать, что могла помочь, а не помогла.
В общем, отвезла я рано утром детей к тёте Лене в Майнц, а сама отправилась на работу. В отделении нас, медсестёр, три: одна — постовая, и две работают с пациентами.
Поскольку приехала я не из дома, то получилось, что на работе оказалась чуток раньше положенного, поскольку трудно предугадать, будешь ты стоять в пробках, или нет. Пока я переодевалась в специальной комнате, поболтала со своей сменщицей.
Фрау Лессен по секрету поделилась со мной последними новостями. Она — человек, хоть и взрослый, но порой может посмеяться, и не прочь перемыть косточки коллегам. Расскажи мне это кто-нибудь другой, в жизни бы не поверила! Но фрау Лессен зря говорить не станет.
Так вот, со слов моей коллеги, наша богобоязненная старая дева фрау Майер, которая по молодости даже хотела уйти в монастырь, положила глаз на Сафарова! Оказывается, вчера вечером к нам заезжал начальник его службы безопасности Олег и, разговорившись с фрау Майер, проговорился, что его босс собирался перевестись в больницу, где больных с таким диагнозом, как у него, принимает очень известный доктор Кох, но потом передумал.
Услышав это, фрау Майер побледнела, а затем уточнила, правильно ли она поняла, ведь у доктора Коха один приём стоит бешеных денег, а уж лечение у него могут себе позволить только очень обеспеченные люди. Ну Олег ей на пальцах и объяснил, что у его босса денег куры не клюют, и что он — один из самых богатых людей в России.
Фрау Майер в ответ покивала головой, а сама, попросив постовую медсестру ненадолго её подменить, куда-то быстро ушла. Вернулась через час. С красивой укладкой, макияжем, в общем, при параде. Пришла и сразу же направилась в палату Сафарова. Там она провела довольно много времени, и вышла с какой-то загадочной полуулыбкой на губах.
Услышав об этом, я, хоть и знаю, что этой грымзе грош цена в базарный день, испытала некоторое чувство ревности. Сафаров-то, в принципе, по-немецки прилично разговаривает. Так, почему бы ему немного не пофлиртовать с женщиной, которая сама ему глазки строит?
Но одной фрау Майер дело не обошлось. Оказалось, постовая медсестра фрау Шнайдер также услышала разговор Олега с фрау Майер, и, со своей стороны, не бездействовала.
Пока её коллега прихорашивалась, а рядом с нашей больницей есть отель, в котором салон красоты работает круглосуточно, фрау Шнайдер тоже решила навестить русского пациента. По мнению наблюдательной фрау Лессен, она находилась в палате Сафарова, наверное, в течение получаса. Спрашивается, что она там делала?
И теперь, как, заливаясь смехом, рассказала мне фрау Лессен,
