Я тебя (не) прощу (СИ) - Борн Амелия

— Папа плохой человек? — спросила Леся, явно огорченная всем услышанным.

И как мне следовало ответить на этот вопрос?.. Я не знала.

— Во всех людях есть что-то хорошее, — сказала я, вспоминая долгие дни, когда лишь присутствие Арса рядом помогало мне вставать по утрам и бороться со своим недугом. — Может быть, с тобой он будет хорошим. Но если он тебя обидит…

— Ты его прогонишь?

— Прогоню, — пообещала твердо не столько дочери, сколько себе самой.

Я не для того пережила все, что на меня свалилось, чтобы теперь позволить бывшему мужу испортить жизнь еще и моей дочери.

С тех пор прошло семь лет, но время не помогало — ни забыть болезненные моменты, ни залечить ноющие раны.

Прошло семь лет… а я помнила тот страшный вечер и все, что за ним последовало, в мельчайших деталях до сих пор.

Семь лет назад

— Спасибо, что приютила.

Аврора сидела на чужой кухне — потерянная, разбитая, униженная. Сидела, беспомощно впиваясь пальцами в кружку с чаем, которую перед ней поставили.

— Да ерунда, — отмахнулась со снисходительной улыбкой Кристина, которую Аврора считала своей подругой. Но при этом даже не оторвала взгляда от телефона, на экране которого она что-то листала наманикюренным пальчиком.

Они познакомились на одной из светских вечеринок, куда Аврора стала сопровождать мужа, как только сумела встать на ноги. Кристина была приветлива и улыбчива, а Аврора — очень нуждалась в чьей-то дружбе. После той роковой травмы даже те немногочисленные друзья, которые у нее имелись, постепенно исчезли из ее жизни. А может, она сама их оттолкнула, замкнувшись в своей беде, обозлившись на весь мир. Теперь же мучительно пыталась обрастать новыми связями, училась впускать кого-то нового в свою жизнь.

Просто ей очень хотелось соответствовать мужу. Ей хотелось ради него блистать. Хотелось, чтобы Арсению не было стыдно за ее неспособность налаживать с людьми контакт.

Она зябко поежилась от холодного, царапающего чувства. Ей так нужна была сейчас чья-то поддержка, но Кристине, казалось, не было до нее абсолютно никакого дела. Смартфон в данный момент представлял для подруги куда как больший интерес.

Аврора огорченно потупилась, сосредоточив взгляд на ароматном напитке перед собой. Пахло приятно — клубникой со сливками, но ей никак не удавалось протолкнуть в себя хоть глоток.

Тяжесть всего случившегося давила. Давила на виски, грозясь расколоть надвое усталую голову, давила на сердце, которое безостановочно ныло, давило на душу, в которой бушевало настоящее цунами из неверия и обиды. Все казалось — это просто какая-то дурацкая шутка. Все ждалось — вот сейчас муж позвонит и скажет, чтобы она, глупая, возвращалась домой.

Но телефон молчал, безмолвно свидетельствуя о ее ненужности. Молчал, делая весь этот кошмар реальностью.

Слезы подступили к глазам. Аврора поднялась из-за стола, так и не притронувшись к чаю и тихо сказала:

— Крис, спасибо за чай. Но мне наверно лучше отдохнуть.

Подруга наконец подняла на нее глаза, словно только сейчас вообще заметив ее присутствие.

— Эй, ты чего приуныла-то? — спросила она, наконец проявляя хоть какой-то интерес к гостье. — Уверена, вы скоро помиритесь. Да я тебе зуб даю — Арс прямо с утра сюда прискачет и будет мне в дверь барабанить, требуя тебя вернуть!

Крис беззаботно рассмеялась, демонстрируя непоколебимый оптимизм. А Авроре так хотелось поверить в то, что она говорила. Так хотелось схватиться за чужое заблуждение, поймав его, как призрачную птичку за хвост, и не отпускать. Но это была неправда. Поэтому она сказала, больше пытаясь убедить в этих чудовищных словах саму себя, нежели Кристину:

— Он не приедет, Крис. Он…

Голос вдруг иссяк, как иссякли и последние силы, чтобы держаться. Аврора упала обратно на стул и отчаянно всхлипнула:

— Он сказал, что я ему больше не нужна. Он попросил меня подписать бумаги, по которым я отдавала ему все, чем владела… и я их подписала… не читая.

— Да лаааадно? — живо отреагировала подруга.

Но в тоне ее было скорее алчное любопытство, нежели хоть доля простого сочувствия.

— Да… у меня больше ничего нет. Поэтому мне даже некуда пойти…

Аврора смотрела в пол, не решаясь поднять на Кристину взгляд. И хотя не сделала ровным счетом ничего дурного, почему-то испытывала жгучий стыд от собственной беспомощности.

— Хм… — только и произнесла подруга.

Но после долгих, выматывающих минут молчания, которое между ними установилось, она наконец нашла и другие слова.

— Слушай, подруга… — произнесла она и тон ее разительно поменялся. Не было больше беззаботного пофигизма, не было даже какого-либо интереса к сидящей напротив нее Авроре. — Ты извини, конечно, но лучше тебе уйти.

Аврора не поверила собственным ушам. Вскинула голову, взглянула на Кристину открыто и доверчиво… и остатки веры в людей разбились об ответный презрительный взгляд.

— Ну чего сидишь-то, оглохла, что ли?

Кристина встала со своего места, надвигаясь на нее, как палач.

— Уходи, говорю. Мне нищенки тут не нужны.

От этой неприкрытой жестокости тело словно парализовало. Авроре хотелось вскочить и бежать, но она не могла даже двинуться с места, лишь смотрела неверяще в лицо той, что так желала с ней дружить.

Прежде. Когда она была богата. Не теперь, когда лишилась абсолютно всего.

Кристина не стала дольше ждать. С удивительной силой сдернула Аврору с места и стала толкать к выходу. Аврора шла на едва гнущихся ногах, полностью дезориентированная, окончательно растоптанная.

— Давай-давай, — поторапливала ее Кристина.

В руки Авроры сунули ее пальто и следом — сумку, и подтолкнули в спину, выпихивая за порог. На прощание раздался лишь странный звук, похожий на щелканье камеры смартфона.

Что это было Аврора поняла лишь некоторое время спустя, когда, сама не помня, как, вышла на улицу и рухнула, будто подкошенная, на ближайшую скамейку.

На телефоне, уже почти разрядившемся, вспыли несколько уведомлений о новых записях Кристины в соцсетях.

На первом фото Аврора обнаружила себя, склонившуюся над чашкой чая. Надпись под фотографией радостно гласила:

«Провожу вечер с подружкой».

На следующем фото Аврора была уже за порогом квартиры. Приписка на этот раз была насмешливо-уничижительной:

«Посмотрите, кто теперь нищая бродяжка. Ахахахаха».

Негнущимися пальцами Аврора заблокировала телефон и засунула его в карман пальто. Осенняя ночь окутывала ее холодом, но она этого почти не замечала.

Сгорбившись на ледяной скамье, Аврора беззвучно плакала.

Настоящее время

— Ава, помочь тебе как-то?

Я замерла с секатором в руках, только сейчас вообще заметив, что отделала несчастный куст гортензии куда суровее, чем планировала. Вздохнув от собственной рассеянности, повернула голову в ту сторону, откуда послышался голос.

— Да не надо, Галина Ивановна, — ответила своей помощнице — женщине, о чьем возрасте я никогда не спрашивала, лишь предполагала, что она, должно быть, разменяла уже шестой десяток. — Дел не так уж и много, — добавила бодро, и ласково, словно извиняясь, провела пальцами по огромным раскидистым листьям пострадавшей от моих рук гортензии.

Она оценивающе посмотрела на меня в ответ и сокрушенно покачала головой. Мы были такими разными — начиная с возраста и заканчивая жизненным опытом, но так случилось, что ближе этой женщины у меня сейчас никого не было. Кроме, конечно, дочери.

Мы были такими разными… но нас свели весьма похожие обстоятельства. И каждая неожиданно нашла в другой то, на что совсем не надеялась.

— Ты тут с самого утра торчишь, — проворчала Галина Ивановна.

— Ну, это все-таки моя работа, — улыбнулась я. — Где же еще мне быть?

— Молодой девочке вроде тебя на свидания бы ходить, а не хоронить себя среди растений.

— Ну, за девочку, конечно, спасибо, — рассмеялась я. — Но мне уже тридцать два года…