Даниэла Стил - Звезда
Она совсем не похожа на других девушек, а уж тем более на Бекки или на свою мать. Теперь, когда она выросла, это стало особенно заметно. Казалось, она не обращала никакого внимания на окружающих ее парней. Она не страдала от одиночества, могла часами разговаривать с отцом о ранчо, о книгах, которые она прочитала, или о тех местах, где он побывал и где она тоже непременно хотела бы побывать.
Оливия даже один раз слышала, что они беседовали о Голливуде. И ведь он знает, что это просто безумие. С такими запросами не так-то просто найти для нее мужа, даже несмотря на ее внешность. Внешность – еще не все. Она и так слишком отличается от всех. Ее красота раздражает женщин, а мужчин – просто шокирует. Все это нисколько не льстило Оливии. Нет ничего хорошего в том, что ты мать самой красивой девушки в долине. Она слишком красива, слишком свободна и совсем-совсем не похожа на окружающих. Даже сейчас, когда женщины разговаривали, Кристел одиноко сидела на качелях, и ее мысли были где-то далеко, в то время как другие дети шумно играли. Казалось, она не замечает их, как не замечала никогда. Она стала еще более замкнутой за этот год. И даже Джед, у которого теперь была своя жизнь, оставил ее в покое. На нее обращали внимание только тогда, когда она пела в воскресенье в церкви. Этот необыкновенный голос заставлял остановиться и прислушаться. Вот про ее голос теперь и говорили.
Кристел высоко взлетала на качелях, что-то напевая про себя, совершенно не интересуясь тем, о чем вокруг говорят, и почти не замечая праздника, когда вдруг увидела подъехавшую машину. Она узнала его тотчас, как только он вышел из нее. Она не видела его целый год, но не забыла. Она ни на минуту не забывала его, но лишь иногда нерешительно спрашивала Бойда, не получил ли он письма от Спенсера. И вот теперь он приехал на крестины, и она замерла, давая качелям остановиться и неотрывно наблюдая, как он пожал руку ее отцу, а потом отправился искать Бойда и Хироко. Он был так же красив, как и год назад, может быть, даже еще красивее. Она весь этот год постоянно думала о Спенсере Хилле, и теперь, когда увидела его, сердце у нее замерло.
На нем был летний костюм и соломенная шляпа. Она подумала, что он выглядит еще эффектнее, чем в прошлый раз, наблюдая, как он рассмеялся, что-то сказав Хироко. И потом, отойдя от своих друзей, очень медленно оглянулся и увидел ее, неподвижно сидящую на качелях. Даже находясь на таком расстоянии, он знал, что она смотрит на него, он почти чувствовал, как ее взгляд проникает ему в самую душу, когда он медленно двинулся в сторону. Он подошел к ней почти вплотную, и его лицо с темно-синими глазами было серьезным. И воздух вокруг них моментально наэлектризовался. Они не понимали, отчего это произошло. Когда их глаза встретились, они оба знали, что весь этот год думали друг о друге. Это было какое-то наваждение, которое невозможно выразить словами или понять. И все-таки, как они оба знали, они оставались чужими друг другу.
– Привет, Кристел. Как поживаешь? – Он почувствовал, как у него дрожат руки, поэтому засунул их в карманы, а сам прислонился к дереву, с которого свисали качели. Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал нормально, чтобы она не догадалась, что он чувствует. Это далось непросто. Она не двигалась и ничего не говорила, только смотрела на него. На минуту ему показалось, что весь остальной мир исчез. Рядом рос куст магнолии, и воздух был наполнен его благоуханием. Ему даже послышалось, что где-то вдалеке раздается бой барабана.
– Полагаю, что хорошо. – Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. Ей очень хотелось спросить, почему он не приехал, как обещал, но она не осмелилась этого сделать. Никто из них не мог бы выразить словами свои чувства. Она просто смотрела на него; он был точно такой же, как и год назад: все те же безупречно подстриженные и расчесанные темные волосы, загорелое лицо, те же глаза, ждущие от нее чего-то, чего она еще пока не могла понять. Она знала теперь точно, что не сможет сдвинуться с места под его взглядом, да и не хотела этого. Кристел хотела бы простоять вот так рядом с ним всю жизнь, чувствуя его дыхание и зная, что он смотрит на нее.
Довольно прохладный день сделался вдруг невыносимо жарким. Ему показалось, что у него внутри все растаяло, и он продолжал твердить про себя, что она всего лишь ребенок. Но они оба прекрасно знали, что он хочет ей сказать: «Я тебя люблю». Но конечно, он не мог этого сделать. Ведь он едва ее знает. И все же для него невыносимо сознавать, что девушка, мысли о которой он весь год старался выкинуть из головы, оказалась еще более желанной, чем он ее помнил.
– Как учеба? – Она задала вопрос, а ее глаза неотрывно смотрели на него. Тогда, год назад, она была наполовину ребенком, наполовину подростком, а теперь превратилась в женщину.
– Я только что сдал выпускные экзамены.
Она кивнула, но по ее глазам он понял, что она хочет задать ему еще тысячу вопросов. Внутри у него все пылало, он знал, что ничего никогда не боялся так, как своих чувств по отношению к ней, к этой девочке, которую едва знал. Она ничего не заметила по его лицу и по глазам, которые спокойно смотрели, как легкий летний ветерок слегка гладит ее волосы.
– А как насчет тебя? – Как никогда, в тот момент ему хотелось протянуть руку и дотронуться до нее.
– Мне исполнится шестнадцать лет послезавтра, – спокойно проговорила она, и он почувствовал, как заныло у него сердце. На мгновение, всего лишь на миг, у него мелькнула надежда, что в прошлом году он ошибся и она окажется старше. Но за этот год она явно изменилась. Она казалась теперь такой взрослой и такой женственной в этом синем платье. Она была уже гораздо более женщиной, нежели ребенком, и он опять удивился тому безумному чувству, которое так тянуло его к ней. Ведь он приехал сегодня вовсе не для того, чтобы повидать Бойда. Он приехал, чтобы увидеть ее, надеясь, что она будет здесь, страстно желая еще раз взглянуть на нее, перед тем как уехать из Калифорнии. Но теперь ему больше нет нужды терзать себя. Ведь в свои шестнадцать она все еще ребенок. И все-таки... ее глаза говорили ему, что она чувствует то же самое, что и он. В свои двадцать восемь он с трудом мог поверить, что эта шестнадцатилетняя девочка может так чувствовать.
– У тебя будет праздничный вечер? – Он продолжал разговаривать с ней, как с ребенком, хотя все говорило ему, что она уже женщина, и она рассмеялась в ответ и покачала головой:
– Нет... – Конечно, он и представить себе не мог, что у нее почти нет друзей, что все девушки просто ненавидят Кристел из-за ее внешности, хотя она сама этого не понимала. – Отец обещал взять меня с собой в Сан-Франциско в следующем месяце. – Она хотела спросить его, будет ли он там в это время, но не сделала этого. Они оба не могли сказать вслух того, о чем думали. Им приходилось притворяться, что они не понимают друг друга, что они не замечают тех чувств, которые оба испытывали друг к другу, несмотря на разницу в возрасте и на ту пропасть, которую жизнь проложила между ними.
