Марионетка. Люби меня! (СИ) - Гутовская Ирина

— Близкий, — пояснил он, и в подтверждении своих слов, привлёк меня к себе, заключив в объятия.

— М-нн… близкий… вот, как… — на лице папы отразилось недовольство. — Ну, проходите. Поговорим, познакомимся… Тая, у нас гости! — крикнул он в сторону огорода, зовя маму.

— Теперь понятно, на кого ты похожа, — Глеб взял мою руку, переплетая наши пальцы.

И мы пошли в дом.

— Да, я единственная унаследовала рыжие волосы, все остальные в семье — шатены, в маму.

«Не по душе мне этот спектакль».

***

16.2 Глеб

Есть такое мнение: если интересно, какой со временем станет внешность женщины, достаточно посмотреть на её мать (конечно, если речь не идёт о пластических операциях, меняющих человека, порой, до неузнаваемости).

И честно говоря, приятно удивлён…

Таисия Борисовна, в свои пятьдесят лет, от силы выглядит на сорок: симпатичная, миниатюрная, сохранившая стройность. Если яркий цвет волос и черты лица Алисе достались от отца, то насыщенный изумрудный оттенок глаз и точёная фигурка — от матери. А визит дочери в сопровождении мужчины её обрадовал.

«Нас и, правда, приняли за жениха с невестой» — уже не первый раз.

Что касается главы семейства, то не нужно уметь читать мысли, чтобы понять: моё присутствие его откровенно напрягает. Он смотрел косо, дёргался всякий раз, стоило прикоснуться к Алисе, даже невинный жест, например, дотронуться до руки — вызывал у него раздражение. И, вероятно, захочет поговорить наедине…

«Я готов ко всему».

— Глеб, вам ещё чаю налить? — заботливо интересуется Таисия Борисовна, отвлекая от размышлений.

Взглянув на неё, вспомнил, как женщина прослезилась от простого букета роз. А когда занёс всё, что купил, она долго сопротивлялась, не желая принимать.

Никоим образом своим поступком не собирался намекнуть на нехватку денег или разницу в социальном положении и кого-то оскорбить. Тем более, ничего деликатесного и дорогого в пакетах не лежало — обычная еда, фрукты, сладости. Преследовал единственную цель: немного помочь. Ведь предлагать открыто финансовую поддержку лучше не стоит, как и говорить, кто оплатил лечение. Отец Алисы точно не согласится на моё вмешательство в дела семьи.

«Во всяком случае, пока…».

— Не откажусь, спасибо. Пожалуйста, обращайтесь на «ты», — мне комфортно здесь находиться, не скрою.

У них очень уютно, интерьер с характерным деревенским колоритом, но на современный лад. А дом, кстати, немаленький — двухэтажный, со всеми удобствами, придомовая территория так же приличных размеров. Наверное, их можно назвать зажиточными людьми по меркам сельской местности, только произошедшая трагедия внесла коррективы, и пришлось сокращать расходы.

— Неудобно как-то… — Таисия Борисовна засмущалась, растерянно посмотрев на мужа.

— Да перестаньте, — оглядел всех сидящих за столом. Такое ощущение, будто крепостные барина принимают… А сёстры-близняшки, Аня и Яна, вовсе застеснялись и убежали гулять, как только увидели меня.

Алиса тоже поникла, старалась помалкивать, не поднимать взгляд, когда отвечали на разные вопросы, относительно нашего знакомства и прочего.

— Я проверю: проснулся ли Денис, — она резко поднялась, собираясь покинуть кухню.

— Тая, иди с дочкой, оставьте нас одних, — подключился к разговору её отец, который больше слушал, чем задавал вопросы.

— Не будем вам мешать, — Таисия Борисовна ухватила дочь за руку, уводя за собой.

— Глеб… — Алиса обернулась, в глазах заметил беспокойство.

Я кивнул в ответ. Понимаю, о чём переживает.

И стоило женщинам уйти, Михаил Витальевич быстро заговорил:

— Не вижу смысла вести долгие беседы… — громко вздохнул он. — Скажу прямо, как есть, что думаю и что успел увидеть…

— Слушаю вас, — настало моё время напрягаться. Не понравился мне тон его голоса — с «наездом».

— Ты не пара для моей девочки. Она нежная, ранимая, тонко чувствующая натура — сломаешь её и пойдёшь дальше своей дорогой, словно никогда не знал, даже не вспомнишь… Не хочу, чтобы Алиса страдала опять… Обидеть не позволю. Но если сейчас влезу в ваши отношения, то стану виноватым. Поэтому ставлю тебя перед фактом и выбором: не сделаешь предложение моей дочери в течение месяца — исчезнешь из её жизни навсегда!

Глава 17. Ультиматум

17.1 Алиса

«Не сделаешь предложение моей дочери в течение месяца — исчезнешь из её жизни навсегда!» — заявление отца не удивляет. Ожидала чего-то подобного. Не зря он предупреждал не приводить никого в дом, если совместных планов на перспективу нет…

Только у меня не было выбора.

С Глебом спорить бесполезно.

«И зачем ему понадобилось знакомиться с моей семьёй? Захотелось посмотреть, как живут простые смертные?» — вот только этим подставил меня. Ведь через какое-то время, когда родители зададут логичный вопрос о нём — ответить будет нечего… А я, в очередной раз, прослушаю подробную лекцию на тему того, что не стоит растрачивать себя на мужчин, которые не видят в женщине мать их будущих детей…

Всё понимаю, папой движет забота, но невозможно уберечь ото всех ошибок, ему тоже давно пора «отпустить» меня и перестать излишне опекать.

«Почему же Глеб до сих пор молчит?» — пусть уже что-нибудь скажет. Размышляет, как бы под благовидным предлогом уехать отсюда? Пожалел, что затеял эту авантюру?

— Ты чего удумала? — тихо произнесла мама, подкравшись сзади. — Уши греешь?

Я вздрогнула от неожиданности, резко обернувшись, но не издала ни звука.

— Как это понимать? — она изогнула бровь, при этом продолжает говорить шёпотом. — Кажется, ты в туалет собиралась… А сама подслушивать побежала, да?

— Э-э… Хочу знать, о чём они говорят, — но пока, кроме отцовских требований, ничего не прозвучало.

— Мужчины разберутся, не лезть, куда не просят, — возмутилась мама, потом ухватилась за мой локоть. — Пошли к Денису, он проснулся и спрашивал о тебе.

— Подожди… — я вырвала руку. — Разберутся? Думаешь, они могут повздорить?

— Если речь о семье — отец порвёт кого угодно. Достаточно вспомнить, чем закончились твои отношения… с тем подонком…

— Давай не будет об этом, — остановила её от нежелательного разговора о прошлом. А вот мнение о Глебе хочется услышать, не то что бы это важно для меня, но всё-таки интересно: — Как он тебе?

— Сложно так сразу понять… Надо узнать лучше, — она осторожно выглянула из-за угла. — Пойдём, пока нас не застали тут.

— Мам… — я пошла за ней. — Хоть что-то ответь. Не понравился?

— Не могу сказать, что не понравился…

— Тогда в чём дело? — впрочем, догадываюсь — социальный статус смущает.

— Глеб не ровня нам: из обеспеченной семьи, привык к роскоши и ни в чём себе не отказывать. Образ жизни неизменно накладывает отпечаток на характер. Кстати, а чем он занимается?

— У него своя производственная компания, — не стала говорить название и деятельность, ведь срастить факты проще простого, стоит лишь озвучить. Глеб не хотел раскрывать, кто оплатил лечение.

— И как только судьба свела вас — поразительно… из разных миров мы… — вздохнула мама, потом затормозила перед комнатой брата и внимательно взглянула на меня. — Надеюсь, ты предохраняешься?

— Конечно, — своим вопросом она напомнила, что скоро нужно делать очередной противозачаточный укол.

— Не натвори глупостей, милая. Будь осторожна, — мама прикоснулась к моему лицу, проведя рукой по щеке. Её переживания ясны…

— Всё будет хорошо, — заверила я. Больше нечего ответить.

— Но важнее другое: что ты сама чувствуешь к нему? Кажется, Глеб влюблён в тебя…

«Влюблён?» — это вряд ли.

«А я?» — боюсь развивать в себе подобные мысли. И так балансирую на краю пропасти…

***

17.2 Глеб

«Не сделаешь предложение моей дочери в течение месяца — исчезнешь из её жизни навсегда!» — прокручивая раз за разом мысленно эту фразу, я всё больше и больше уважаю Михаила Витальевича — за твёрдость в принятии решений, личную позицию, принципиальность и даже правила, по которым живёт, прививая их своим детям.