Будь хорошей девочкой - Лиза Бетт
– Ты, сука, решил увести у меня парня! – Рванула ко мне, но Кирилл ловко перехватил ее, не давая налететь на меня с кулаками. – Мразь, я ненавижу тебя!
Не дрогнула. Ни на сантиметр не сдвинулась со своего места. Лишь рука метнулась к косяку, и я вцепилась в стену, пытаясь удержаться, пока мир вокруг покачивался…
– Ненавижу! – Не знала, от чего так больно в груди. Истерический вопль бешеной бабы. Безумной девки. Обиженного ребенка, у которого отобрали конфетку. Это всему виной?
Или же умоляющее выражение лица, которое стало еще привлекательней без бороды. Высокие скулы, точеный нос, и крошечная ямочка на квадратном подбородке.
Но цепляло не это.
Карие глаза цвета горького шоколада смотрели с раскаяньем. Которое никому нахуй не нужно!
– Вон!
Одно слово. Это все, на что меня хватило.
Вероника рыдала, Никита продолжал удерживать ее, но взгляд не отрывался от меня.
Уходите!
Но они не слышали воплей, которые почему-то так и не вырвались наружу.
Вместо того чтобы уйти как я просила, Никита захлопнул дверь и разжал руку, стискивавшую талию сестры, и Ника кинулась в мою сторону, но веское, безапелляционное «хватит» заставило сестру замереть в метре от меня.
Надо же. Никита отдал приказ своей сучке и та подчинилась. Беспрекословно. Браво!
– Иди на кухню. – Он говорил с ней, но смотрел на меня. Все еще.
– Но Никит…
– На кухню, сука.
Никакие возражения не помогли, Вероника покорно скрылась за дверью, а я все так же из последних сил держалась за косяк, глядя, как самый ненавистный мужчина на свете приближается ко мне.
Глава 31
– Не подходи. – Думала, не способна вытолкнуть ни слова из сдавившего колючей проволокой горла, но удалось. – Не смей.
Голос осипший, но виной тому полнейшая пустота внутри, в том месте, где раньше билось сердце.
– Марина.
– На надо! – Как истеричка. Так громко, что стало больно дышать. Звенящая ярость в голосе и такая же во взгляде – вот всё, что не давало предательским слезам пролиться. – Убери свои руки, убери руки!
Но Никита не слушал. Он стиснул мои плечи и встряхнул дрожащее тело, буравя взглядом пылающие ненавистью глаза.
– Послушай.
Да пошел ты! Взбрыкнула, попыталась ударить его ногой, поцарапать рукой. Пресек мои попытки. Швырнул в комнату и захлопнул дверь спальни, надвигаясь на меня.
– Не смей!
Отскочила от кровати к противоположной стене. Подальше от этого мудака. Лишь бы не видеть его красивого ненавистного лица. Лишь бы не ощущать этот давящий взгляд. Не слышать проникающий под кожу голос.
– Она лжет тебе. Марина, она…
– Заткнись! Простой уйдите!
Не слушал. В два счета поймал, дернул на себя, но тут же зашипел, когда один из ударов достиг цели. Швырнул к стене и прижал своим телом, блокируя попытки бороться. Запястья прострелило болью, когда он стиснул их, не давая нанести очередной удар.
– Ты должна выслушать меня.
– Пусти…
Сжал челюсть, заставляя смотреть в эти полные тьмы глаза. Он так же тяжело дышал, и при каждом вдохе вжимал меня в стену все сильнее, так, чтобы не оставалось сомнений, он тут главный. А я только шавка, которая посмела дать отпор хозяину. Но попытка провалилась. И теперь он сделает всё, чтобы впредь я знала свое место. Но я предпочту сдохнуть, чем стелиться к ногам этого мудака.
– Ты должна мне верить. Ты дала слово.
Глава 32
Звенящая тишина оглушала. Взгляд не позволял сорваться и дышать тоже не позволял. Оба замерли, не в силах противиться поглощающей тело дрожи.
Хватка на запястьях ослабла, и рука тут же переместилась на бедро, приподнимая то, чтобы острее почувствовать силу желания этой красивой мерзкой сволочи.
В груди эхом отдавалось биение сердца, и низ живота начал тяжелеть под звериной похотью во взгляде карих глаз.
Руки против моей воли поползли вверх по покрытой свитером груди, и замерли на широких плечах, стискивая ткань.
Выдохнула остатки кислорода из легких, и это все, что удалось сделать, прежде чем этот мудак смял мои губы, вгрызаясь в них, как в самое желанное лакомство.
От силы его напора клацнули зубы, язык нагло толкнулся в мой рот, и я не сдерживая снесшего крышу желания, подалась навстречу, позволяя завладеть моим телом и разумом именно так, как он умел.
Всепоглощающе. Полностью. Безапелляционно.
Ощутила, как отрываюсь от земли, и сильное тело крепче вжимает меня в стену. Грубая ткань его джинсов скребнула нежную кожу, когда сдернул с меня трусики. Хотела возмутиться, но слишком сладко карамель текла по венам, лишая меня остатков разума и здравого смысла.
Язык прожигал мой рот, а руки впивались в плоть, сминая ту с жадностью до дрожи.
Пальцы разжались, выпуская свитер, и я тут же вцепилась в шею мудака, теперь не скрытую бородой. Ногти впились в кожу, и я вскрикнула, когда он одним точным толчком вонзил член внутрь, буквально подбрасывая меня этим ударом.
Грудь жгло от желания, а клитор пульсировал, когда он терся о него, вставляя так глубоко, что у меня даже не оставалось сил стонать, я могла лишь жадно глотать воздух рвавшийся с его губ. Каждый толчок отдавался болью и сладкой истомой в моем теле, заставлял вздрагивать от беззащитности перед этим зверем, вынуждавшим хотеть его еще сильнее.
Никита вдалбливал меня в стену бедрами, озверело стискивая мои ягодицы, не давая сдвинуться. Член растягивал меня, скользя по влажным складкам, и каждая венка впечатывалась в мою кожу, оставляя на ней след.
Он клеймил меня грубыми толчками, оставлял на коже тавро своими прикосновениями, заставлял покориться и пасть перед его животной сущностью. И я пала.
Всхлипнула, повинуясь дикому, раздирающему тело оргазму,
