Алиса Ростовцева - Даже не думай! (СИ)

— Здравствуйте, — пробормотала я, запнувшись в конце фразы. К стыду своему, имя-отчество мамы Тимура давно растворилось в моей памяти.

— Мария Анатольевна, — догадавшись о моей забывчивости, с той же доброй улыбкой подсказала мне Керимова. Моя амнезия ничуть не расстроила ее.

— Да, да, Мария Анатольевна… — пробормотала я и попыталась улыбнуться. Только моя улыбка вышла натянутой и кривой. Проснувшаяся интуиция больно возилась под сердцем.

— Как твое самочувствие, Ксения? — ничуть не обратив внимания на мою настороженность, Мария Анатольевна с неизменной улыбкой поинтересовалась у меня.

Ни капли фальши не было в голосе женщины. Но на сказочную фею, при всей своей схожести с волшебным персонажем, Керимова не походила. Я слишком хорошо понимала, что при других обстоятельствах Мария Анатольевна даже не вспомнила бы обо мне.

— Все хорошо, — вежливо, но твердо ответила я. Надеюсь, мой тон говорит о моем искреннем нежелании общаться дальше.

— Не хочешь мне рассказать поподробнее? — встревожено спросила женщина. И столько в ее лице было неподдельного желания мне помочь, что… я почти купилась.

Но…

Керимова ведь пришла ко мне вовсе не для того, чтобы спросить о моем здоровье.

— Мария Анатольевна, со мною все хорошо, уверяю вас, — спокойно и ничем не показывая своего раздражения, ответила я на вопрос женщины. Кажется, мне удалось удивить ее своим настроем. Впрочем, она не растерялась.

— Ну и славно! Если ты хорошо себя чувствуешь, то, значит, идешь на поправку. Я разговаривала с твоими врачами, Ксения. Тебе нужен лишь покой и отдых, и скоро ты уже сможешь вернуться в университет.

Значит, уже и с врачами поговорить успели. Обложили со всех сторон и хорошо подготовились к встрече, невесело подумалось мне. Похоже, Тимур все же сунул нос не в свое дело.

— Врачи мне говорят тоже самое, — вежливо ответила я, и Керимова, не теряя драгоценного времени, тут же ринулась в наступление. Даже, если мой маленький спектакль удался на славу и обманул женщину, она двигалась по заранее запланированному пути. И мое притворство лишь подстегнуло ее.

— Ксения, мы с Виктором хотели бы пригласить тебя к нам. Тимур, наверняка, рассказал тебе о нашем загородном доме? Там тихо, и рядом потрясающий сосновый лес. Чудесная природа. Тебе бы пошло на пользу провести несколько дней вдали от городского шума.

Я настороженно молчала, удивляясь про себя поведению Керимовой. Она грубо, без всякого изящества пыталась мной манипулировать. Неужели, она, как и ее сын, считает меня такой дурой?

Не получив от меня никакого ответа, Керимова ободряюще мне улыбалась и продолжила щебетать.

— Мы выезжаем завтра в полдень. Всего час пути, и мы будем на месте. Виктор обещал заехать за тобой где-то около одиннадцати тридцати. Так что не опаздывай! — притворяясь, будто речь идет об обычной увеселительной поездке, Мария Анатольевна шутливо пригрозила мне пальчиком.

— Мария… — я намеренно обратилась к Керимовой по имени, наблюдая за сменой выражений на по-детски открытом лице. Женщина, наконец, почувствовала напряжение в моем голосе. И неприкрытую угрозу.

Я крайне не люблю быть марионеткой и не позволю никому лезть без спроса в мою жизнь, принимая решения за меня или навязывая мне чужие желания.

— Вы, на самом деле, считаете, что можете прийти ко мне в больницу и поставить меня перед фактом, что я поеду с вами куда-либо? Вы уверены, что я настолько беспомощна, что, кроме вас, больше некому позаботиться обо мне? Так вот, чтобы развеять все ваши сомнения, я повторю вам то же самое, что сегодня сказала вашему сыну. Мне. Не нужна. Ваша помощь. Я выпишусь из больницы тогда, когда мне действительно станет лучше. И если это произойдет через несколько дней, значит, я подожду.

Маска радушия и искренней заботы спала с Керимовой в мгновение ока. Она подобралась на стуле, улыбнулась мне более сдержанно и, будто бы, одобрительно. На одну секунду она показалась мне похожей на Мерцалову. Расчетливая и очень умная хищница.

— Хорошо. Давай поговорим серьезно, Ксения, — голос Керимовой был спокоен.

Я вернула женщине ее холодную улыбку. Отзеркаливать выражение лица я научилась благодаря Тимуру. В общении с ним — это бесценное средство. Почему бы не повторить этот же трюк с его матерью?

— Давай забудем о моем бесцеремонном предложении, — предложила Керимова. — Я, честно признаться, всего лишь хотела тебя проверить. Тим не очень… лестно… отзывается о тебе. И у меня сложилось превратное впечатление о тебе и твоих поступках.

Я сжала зубы и промолчала, ожидая продолжения.

— Но я помню тебя, какой ты была в школе. И склонна полагать, что мой сын ошибается и неверно трактует твое поведение по отношению к себе. Мне нужно было убедиться, что я была права.

— Убедились? — не очень вежливо поинтересовалась я.

— Безусловно. Теперь я вижу, что то, что произошло на днях, не было спланировано заранее.

— Это мои слова натолкнули вас на эту банальную мысль? — ядовито спросила я.

Злость клокотала внутри. Все же, я была права, предположив, что родители Тимура принимают меня за угрозу для своего драгоценного сына. Сдался мне этот придурок, черт бы его побрал!

— Не только, — Мария Анатльевна позволила себе улыбнуться. И этим еще больше распалила костер моего недовольства. Наверное, у меня такая планида — на дух не выносить никого из семейки Керимовых. — Давай больше не будем возвращаться к этой теме, Ксения. Я ведь уже извинилась за то, что решила устроить тебе маленькую проверку.

Керимова мягко меня пожурила. Но я осталась по-прежнему равнодушной к ее тону.

— Можно ли считать, что теперь вы оставите меня в покое?

Мария Анатольевна покачала головой.

— Мое предложение по-прежнему в силе, Ксения. И я, уверена, если ты хорошо подумаешь, ты его примешь.

Я фыркнула и, изобразив на лице, глубокий мыслительный процесс, ответила с секундной задержкой.

— Подумала. Спасибо. Нет.

Керимова тихо рассмеялась.

— Ксения, я еще понимаю, мой сын. Он из возраста игрушек-погремушек только-только вышел. Но тебе-то к чему все эти кривляния? Я прекрасно вижу, что ты не хочешь никуда ехать с нашей семьей. Просто выслушай меня для начала. И потом примешь решение.

Я насупилась, глядя на невозмутимо сидящую передо мной женщину.

— Журналисты, которые были у тебя сегодня, это, так сказать, только первые ласточки. Ты сама знаешь, насколько они охочи до свежих сплетен. А история твоей беременности, да еще и такое запоминающееся участие моего сына в твоем спасении — для них это сущий подарок. Они так просто не оставят тебя в покое. Сегодня-завтра начнутся звонки, они придут встречать тебя из больницы, найдут твоих друзей. Поговорят с врачами и соседками по палате.

Картинка, нарисованная Керимовой, меня не обрадовала, конечно. Но кто сказал, что женщина знает наперед, что все будет именно так.

— Понимаю, что ты сомневаешься, Ксения. Трудно поверить в то, что эти люди пойдут на все, ради того, чтобы добраться до самых грязных подробностей чужой жизни. Но мой муж уже более пятнадцати лет преуспевающий бизнесмен. Один из самых крупных в городе. Вспомни сама, как часто пишут о нем в журналах и газетах. Думаешь, в этот раз журналистам не захочется покопаться в твоем белье и белье моей семьи?

— Мне нечего скрывать, — возразила я.

— Ну, разумеется и нам тоже! — воскликнула Керимова. — Но жить под пристальным вниманием этих пройдох — вот это самое тяжелое. Ты готова к их постоянному вмешательству в твою жизнь?

— Они быстро потеряют ко мне интерес, — я повторила то, что говорила сегодня Тиму.

— Кто знает. Но никто не может быть уверен на сто процентов.

— Вы тоже! Вы не можете знать, как будут вести себя журналисты. Может, Мерцалова уже нашла себе материал для работы поинтереснее!

— Девочка моя, — Керимова по-матерински взглянула на меня. — Я буду только рада, если так оно и произойдет. Если наши опасения не оправдаются. Но мой опыт подсказывает, что эту историю не удастся банально замять. Пусть не Виктория, но кто-нибудь обязательно будет крутиться рядом и рыть землю в поисках пикантных деталей.

— Нет, никаких деталей! У нас с Тимуром ничего нет.

— Хорошо, — Мария Анатольевна улыбнулась. — Ты хочешь рискнуть?

Я уже открыла было рот, чтобы ответить Керимовой. Сказать ей, что не собираюсь ничего менять. Но трель мобильного, хорошо мне знакомая мелодия the Offspring заставила меня вздрогнуть. Я подавилась словами.

Мать Тимура обеспокоенно взглянула на меня.

Я аккуратно нащупала рукой свой сотовый и с опаской взглянула на экран. Впрочем, можно было бы этого не делать. Мелодию Youre gonna Go Far, kid я собственноручно ставила на звонки одного единственного человека. Флейм… Мне звонил сам Флейм.