Сломай меня, если захочешь (СИ) - Ромазова Анель

— Как вообще она в этом треше жила, мне б**ть стыдно теперь. Я же не знал — Тим сидел возле колеса, держа стекляшку пива за горлышко — получается, что дома ее папаша херачил, а в универе… сильная девочка, другая бы давно вены вспорола

— Не неси чушь — в грудь словно с размаху саданули, как представил бемби в луже крови. Это тебе с**кА не дисней. Такое вполне реально, не все выдержат, она же девочка. Хрупкая. Глаза большие. Одним словом бемби.

— Так ты теперь, Мак, для нее герой, получается. Как я понял, она тебе нравится, а иначе зачем все телодвижения.

— Кэд, твои шуточки не в тему. Ее защитить не кому. Причем здесь нравится или нет. Герой из меня херовый, сам же знаешь

— Мак, да не кипятись. Деваха то ничего так, симпотная, когда без своего прикидона кринжового

— Я сейчас не понял, где ты мог ее видеть без одежды — завелся, уже жалея, что рассказал им. Тим и Кэд не ангелы конечно. Я им доверял и знал, что теперь Гордееву защищаю не только я. Это даже обсуждать не нужно, мы друг друга читали между строк. А три пары глаз лучше, чем одна. Но то, что они ее обсуждали, бесило. Очень.

— Мак, тормози, говорю. Они же с Заевским танцуют. Я после пар видел. И успокойся, она одета была. В лосинах и майке. Грудь и попа зачетные, кстати — ловко увернулся, от брелока летевшего в голову — Капец, ты отелло, Лютый, поспорь еще, что не нравится.

— А Заевский откуда нарисовался?

— Ну, он вроде как партнер ее, по танцам на выпускном балу.

— У него папаша типографией владеет, не бедный, воспитанный и Сонечке нравится. Вон на перерыве вчера как щебетали. Так что Мак, бортанули тебя, кажись.

— Кэд, ты заткнешься или помочь.

— Лютый, ты себе хоть не ври, запал на Гордееву, так не буксуй. Оглянуться не успеешь, как Заевский, твою прелесть, к рукам приберет.

— Так, все, закрыли тему. Я не буду с ней НИ ЧЕГО. Оно ей не надо. Ей нормальный парень нужен, адекватный, с романтикой и прочим. Ее же, как вазу хрустальную, беречь надо. А я не смогу, разобью вдребезги.

— О, Макар, да тебе походу. Это. Все. Конец. — зыркнул, пресекая дальнейшее обсуждение. Помолчали, переваривая инфу.

— А что большой босс, сильно тряхнул, за то что мы Липницкого потрепали

— Да как обычно, карманные урезал.

— Серьезно, ты ему про стартапы не сказал.

— Не хочу лишать скипетра всевластия — друзья понимающе переглянулись.

Я еще в Берлине увлекся этим вопросом, раскручивая и продавая стартапы. Сначала один, потом другой. Обороты не масштабные, но на независимую жизнь хватало. Плюс в работе свободный график. Команду набрал удаленно и теперь курировал, постепенно наращивая оборот. Отец свято верил, что еще может мной манипулировать, с помощью денег. Я не разубеждал, попутно ведя пару объектов на фирме. Когда растешь в такой семье, впитываешь это с молоком матери. Отец мне, вместо сказок, читал бизнес проекты. И ненавидел самодеятельность. Все должно было быть по плану. Его разумеется.

— Ну что, по домам, а то беседа не клеится — от Кэда, слышать это было неожиданно.

— Я что-то пропустил?

— Да я походу тоже не в теме.

— Да ну вас, настроения нет.

— А кто испортил? Не та ли блондинка, что в клубе тебя отшила.

— Причем здесь это?

Я переводил взгляд от одного к другому не понимая.

— Ну, ты же видел ее в универе, и она тебя послала, когда извиняться подошел.

— Тим, нахер иди.

— Давайте по домам, так по домам — домой захотелось, а еще Соню увидеть. Узнать, что все нормально. А еще лучше увидеть Соню дома на кроватке своей. Маньячелло.

Уже поздно. Сидел после душа и то брал телефон в руки, то бросал на кровать. Потом написал

— Спишь?

— Еще нет.

— Как дома?

— Все хорошо.

— А твой м… чудак?

— Все в порядке.

— Почему не спишь?

— Работаю.

До меня дошло, она же в круглосуточном маркете. Сейчас темно, как она попрется домой.

— Во сколько заканчиваешь, я заберу?

— Не надо, я сама.

— Я не спрашиваю!!! Через двадцать минут буду.

Оделся за секунду, прыгнул в бэху и погнал. Соня мельтешила возле входа. Поморгал фарами, привлекая внимание.

Уселась, наполняя салон ароматом киви и жасмина. И суета успокоилась. Потому что волноваться за нее, я перестаю только когда рядом со мной. Не спешил трогаться. Хотелось посидеть рядом.

— Бемби, я соскучился.

— Макар, опять свои игры затеял?

— Я серьезно, сам только что понял.

— Ну, если серьезно, тогда хорошо.

Откинулся на спинку, рассматривая ее.

— Сонь.

— Что?

— Распусти волосы — мог бы и сам, но прикасаться боюсь.

— Зачем? —

— Видеть хочу, пожалуйста — стянула резинку с волос. В салоне светло, стоим напротив баннера. Вижу, как пальцами расправляет. Дыхание задерживаю. Волной расплетаются, укладываясь по плечам. Завораживает. Такие длинные, волнистые, блестят под неоновым светом. Никогда не уделял столько внимания женским волосам. Всегда картинка в целом. А здесь, словно фетиш какой-то. Касаюсь, пропуская между пальцами.

Нажимаю кнопку, сдвигая сиденье назад. Уже не думаю. Тяну ее, усаживая на колени. Жду когда оттолкнет. Что бы остановился, включил голову, потому что сам не в состоянии. Соня не сопротивляется, подливая масла в огонь. Чувствую руками ее податливое тело.

Свет падает на ее лицо, освещая. Всматриваюсь, скольжу пальцем по губам, надавливаю на нижнюю заставляя раскрыться. Внутри все кипит, расплавляя внутренности, подталкивая. Быстрее, резче. Сдерживаюсь, действуя как в замедленной съемке.

— Бемби, оттолкни меня. Ударь, наори, потому что я сам не могу остановиться.

— Не хочу — наклоняется и целует. Меня искрит, выбивает последнюю пробку в щитке, отправляя рассудок в нокаут. Сжимаю затылок, впечатывая в себя настолько, что вдохнуть невозможно. Ныряю языком внутрь, охереваю от ощущений. Такая вкусная. Скользит языком по пирсингу, играет с ним. Ей нравится, стонет и дрожит. А я вообще на пределе. Опускаю руки на бедра, дергая ближе и поднимаюсь вверх под кофту. Голое тело, под ладонями кожа горит. Такая гладкая, мягкая. Еще выше. Понимаю что на ней, нет белья. Отрываюсь от губ, что бы спросить, она протестует, стонет. Малыш, я тоже против.

— Сонь, где лифчик, почему голая? — дергается, хватаясь за край. Теперь уже поздно, ответь и продолжим.

— На работе сок пролили, а сменки нет. Хорошо, что кофта не пострадала — ну это как сказать. собирается сползти на свое место, держу за бедра не пускаю.

— Макар мы… — смотрю прямо в глаза и стягиваю кофту. Она совершенная, идеальная просто. Молочная кожа при этом свете еще нежнее, почти фарфоровая, талия узкая. Грудь вообще без слов. Нет таких в природе, что бы описать. Одна рука на пояснице удерживает, другой скольжу по плоскому животу вверх. Она выгибается, отклоняя голову назад и касаясь волосами руля. Гибкая, словно плавится под моей ладонью. Скольжу языком по коже, задеваю сосок, втягиваю ласкаю. Вскидывается, вцепляясь в плечи. Я знаю, малыш, меня тоже штормит. Но я у руля, а ты можешь расслабиться.

Торможу себя. Еще секунда и сорвусь, а лишать девственности в салоне авто хоть и дорого, та еще романтика. Меня устроит, потому что я мягко говоря, мало понимаю, как довезу свое сокровище с таким стояком. Только с Соней так нельзя. Ее любить нужно, ласкать. Короче, вся эта нежность, которую я не очень, но сейчас хочется. Вставляет, вот так медленно, смакуя, чтоб текла по рукам по венам. Замираю, уткнувшись лбом в ложбинку. Адски хорошо, но надо собраться. То, что домой не поедет понятно, поймал теперь не выпущу. Говорил же тебе бемби, что не герой. Тянусь носом выше, втягивая запах кожи, как наркоман по кокаиновой дорожке и штырит так же, подбираюсь к уху, цепляю зубами мочку, зализываю. Соня за шею прижимает еще ближе, зарывая пальцы в волосы. Внутри шторм и буря. Грозы хочется. Взорваться внутри нее. Вместе с ней.

— Бемби — шепчу на ушко, она вздрагивает — одеться надо, домой поедем — а сам не отрываюсь, гуляю языком по шее, скуле.