Малыш на заказ для миллиардера (СИ) - Лакс Айрин

— Много думаешь, — небрежно роняет Анваров, словно ему надоела тишина в салоне.

— Женщины тоже думают. Вот открытие!

— Подумай лучше о том, как извиниться передо мной за стриптизершу. Пожалуй, на тебе будет симпатично смотреться комплект белья с крошечными трусиками и бюстиком… Красный? Черный? Может быть, белый? Или… О нет, я знаю. Желтый! — растягивает губы в хищной, самодовольной улыбке мерзавца. — О да. Канареечно желтый!

— И не надейся… — бледнею.

— Или танец, или ночь в моей постели. Выбирай… — расставляет бедра, хлопнув по ним ладонью. — Приватный танец!

Глава 11

Амир

Наблюдаю за реакцией Раисовой.

Заплаканные глаза перестают блестеть, она смотрит на меня чуточку удивленно, даже ротик приоткрыла. Маленький, аккуратный ротик с пухлыми губками бантиком…

Пожалуй, я понимаю, почему Юра после неудачных отношений приполз обратно к Раисовой. Она выглядит совсем девчонкой, несмотря на то, что восемнадцать ей исполнилось давным-давно. В ее внешности проскальзывают восточные черты, пленяющие взгляд.

Пожалуй, такую можно и прокатить на мустанге…

Разочек.

Приближаюсь к ней, опустив ладонь на стройное бедро. Веду высоко по ноге, вклинивая ладонь между стройных ножек. От развилки между ее бедер пышет призывным теплом.

— Ты горячая штучка, похоже. С фантазией…

Склонив голову, наблюдаю за тем, как учащенно бьется венка на шее. Хочется укусить ее именно туда, чтобы языком считать пульс.

— Придумаешь для меня нечто особенное?

В ответ Раисова делает движение вперед, тянется ко мне. Скользит губами по щеке, вызывая приятные мурашки.

— Неплохо. Продолжай. Ниже, малышка…

Мой голос становится хриплым. Я полон предвкушения.

— Значительно, ниже…

Проведя ладонью по брюкам, показываю ей направление. Для извинений сойдет.

Она послушно ведет губами ниже, уже по шее, заставляет закрыть глаза, наслаждаясь атласным шелком ее губ и вдруг…

Эта стерва кусает меня.

За шею.

Крепко сжимает маленькие зубки и оторвать кусачую пиранью не получается.

Оттолкнуть тоже не могу!

Боюсь резким толчком причинить вред Раисовой, в ней же находится мой Тагир.

— Отпусти! — цежу сквозь зубы, игнорируя вспышки ярких звезд перед глазами. — Немедленно. Или кому-то не поздоровится!

Только после этого она отодвигается и вытирает кровь с губ тыльной стороной ладони.

Мою кровь…

Я вынимаю нагрудный платок из кармана пиджака и прикладываю к шее.

Стерва!

— Теперь ты понимаешь, что просить меня опуститься ниже — это очень, очень плохая идея. Рискуешь остаться без прибора! — говорит с тихой ненавистью, от которой ее глаза загораются ярче солнца.

Она будит во мне что-то темное, ужасно порочное и злое. Скрутить, отшлепать до визгов и отыметь всюду…

С трудом прогоняю наваждение и грязные картинки с участием этой малышки. От них взрослые желания упираются в ширинку моих брюк еще крепче и увереннее.

— Ты, похоже, забыла, чьи жизни стоят на кону? Папочка или мамочка? Или старенькая эби? Кажется, так у татар называют бабушек.

— Мягче. Это произносится намного мягче!

— Плевать. Гробовые доски, один черт, будут очень жесткими.

— Ты действительно чудовище! Когда Юра запаниковал, я все равно не до конца верила во все эти слухи о тебе, но сейчас… понимаю, что Юра не ошибался. Он был прав.

В том, как она произносит имя Юра, есть что-то откровенно выводящее из себя.

Раисова произносит это имя мягко, придавая простым трем буквам бездну смысла. Ах да, мы же говорим о ее первом мужчине!

К тому же бывшем муже…

Почему меня жутко бесит, что она ласкает своим бойким язычком его имя?

— Замолчи. Больше не желаю слышать этого имени. Ни-ког-да! — чеканю. — А теперь сядь ровно, умерь свой пыл и подумай о Тагире!

— О ком? — сводит темные кукольные бровки к переносице.

— О моем сыне, о ком же еще.

— Ах ты… — возмущенно хватает воздух, выдыхая короткими словами. — Да ты… Ты…

— Что, заело?

— С чего ты взял, что сына будут звать Тагир?!

— С того, что он — мой. Мне решать. Ты — лишь временное явление в его жизни. Временное и досадное.

— Это мы еще посмотрим, — складывает руки на животе.

— Здесь не на что смотреть. Ты сделаешь, как я скажу. Точка. Сейчас мы едем в мой дом…

— Передумай, прошу тебя, — неожиданно говорит Светлана. — У тебя денег куры не клюют, оплодотвори любую другую самочку.

— Меня устраивает, что самочка Раисова беременна и вынашивает Тагира, — смакую имя сына.

— Ты собираешься отнять у женщины самое ценное. Самое дорогое! Неужели вот здесь… — тыкает меня пальцем в грудь. — Ничего не екает?

— Я же обещал тебе заплатить. Получишь малыша в другой раз… Тебе с радостью продадут сперму любого понравившегося самца! — передразниваю.

— В другой раз? Анваров, Это не магазин, где акционный товар по распродаже закончился, а консультант говорит: «Ничего страшного, купите в следующий раз. Товар в ближайшее время поступит в продажу!» Мы говорим о ребенке. О живом ребенке… Я его уже люблю!

— Представь, я своего сына заочно тоже люблю.

— Не смеши! Ты не любишь моего Таги… — оговаривается. — Тьфу! Моего сыночка ты не любишь так, как я. Ты просто нафантазировал себе в голове картинку на тему идеальный отец и любишь себя в ней. Ты… Ты даже его не чувствуешь, как я.

— Беременность — работа женщины. Все остальное, с легкостью можно заменить! — машу ладонью. — Разговор окончен.

Обстановка накаляется. Я всей кожей чувствую, как вибрирует воздух от энергетики взбешенной Раисовой.

Да что с ней не так?

Я дал ей понять, что родителям грозит беда, и она вроде любящая дочь, переживает за их жизни и готова пойти на все, чтобы им не причинили зла, но…

Но Раисова на удивление быстро забывает об опасности, когда речь заходит о Тагире.

Собственно говоря, я вообще в ней не чувствую ни пресмыкания, ни обожания, ни желания услужить, ни даже душной волны страха, которую привык чувствовать в общении с людьми.

— Одна ночь в твоей постели!

Обалдел. Переспросил недоверчиво.

— Что?

— Ты сам сказал: танец или одна ночь в твоей постели. Я выбираю второе, но только с условием. К моей семье ты и пальцем не притронешься. Юра тоже останется в живых.

Как только Раисова сказала, что проведет ночь в моей постели, ширинка сначала чуть не лопнула. От радости. Но потом радость сдулась. Моментально.

Юра, значит?! Ради сморчка этого под меня лечь собралась?!

Бесит!

Я заставлю Светлану кричать так, что она забудет, как звучит его имя.

Ни элитный район, ни обширная территория, ни даже модный дизайнерский интерьер моего особняка не впечатлили Раисову. Кажется, она вообще ничего не замечала, когда двинулась прямо по курсу.

К дому.

Даже когда наткнулась в густых сумерках на охранника с собакой, произнесла сладким голосом:

— Милый песик, — и….

Погладила по голове напрягшуюся немецкую овчарку, в глотке которой уже рокотал рык.

Млин.

Я не ожидал от Светы такого безрассудства, потому что летел мыслями далеко вперед, в спальню, на огромную двуспальную кровать со всеми вытекающими.

Я обмер на месте, внутри все перевернулось.

Ведь собака была без намордника!

Все собаки вышколенные, дрессированные, без приказа не должны ни кинуться, ни кусаться.

Но собака — это животное.

Всего лишь животное, у которого может перемкнуть…

После выходки Раисовой сердце трепыхнулось, взмыло вверх, лопнуло с громким звоном и словно биться перестало.

Даже уши заложило густой ватой тишины.

Никогда еще так за чужую жизнь не боялся. Света, даже не притормозив, пошла дальше, как ни в чем не бывало.

Ничего дурного не произошло, но во мне за секунду ошалелой паники, заледенела кровь, а потом накатила ярость.