Контракт на молчание (СИ) - Гейл Александра

Мне самой страшно от того, что я несу. Но — о ужас! — в присутствии этого человека у меня будто бы отключается логическое мышление! Итак, согласно оценкам всяких британских и не только ученых, мы откровенно глупеем в обществе людей, нам симпатичных. Пора признать очевидное: каким-то совершенно непостижимым образом Эперхарт мне понравился. И это ничего не значит. Все нормально. Просто гормоны. Это тоже говорят ученые.

— И много у вас этих самых домочадцев? — уточняет зачем-то Эперхарт.

Тут случается секундная заминка, потому что их у меня и правда как-то очень уж негусто.

— Теперь только мой жених.

— Итак, на вашего жениха я не похож. Бог мой, с вами самым невинным образом до такого договоришься, что остается только диву даваться.

Мне приходится облизнуть пересохшие губы и попытаться вернуть разговор в деловое русло. В смысле попытаться оправдаться.

— Боуи сказал, что вы целиком и полностью заняты Гонконгом. И вы не изъявили желания взглянуть на список в начале недели, поэтому я не стала настаивать.

— Хадсон! — Не Валери, ну и отлично. Мне не помешает дистанция. — Я рад, что Боуи для вас нерушимый авторитет, — тянет он ядовито. — Но в таком случае мне непонятно, почему на работу принимал вас я. Или это вы мне нервы таким образом бережете? О, тогда я искренне тронут. Но, право, не стоит, я отлично с ними справляюсь собственными силами.

— И да, отвечая на ваш вопрос, я берегу ваши нервы, — отвечаю я в тон Эперхарту, и уголки его губ неожиданно дергаются вверх, будто он пытается скрыть улыбку. — А теперь можно немного конкретнее, сэр?

— Про мои нервы?

— Не совсем. Про то, как именно мне нужно было действовать в данной ситуации.

— Значит, все-таки про нервы, — тянет он, скалясь в подобии улыбки. — Вы посредник. Это ваша обязанность. Тормошить Кайеда, тормошить меня, тормошить всех, кто участвует в проекте. Вы здесь не для того, чтобы вас все любили: вы здесь, чтобы быть назойливой! Это понятно? Ласковое обхаживание здесь неуместно! А впрочем, — задумчиво стучит он пальцами по столу. — Пожалуй, вас следует проучить. Будете каждый день приходить ко мне с отчетами о выполненной работе в пятнадцать минут седьмого, пока не научитесь.

— Я назойливо присяду, если позволите.

Он делает приглашающий жест рукой, и я почти падаю в кресло напротив начальственного стола, весьма удивленная тем, как один простой разговор может вымотать. По-моему, своими уточняющими вопросами Эперхарт попросту надо мной издевается.

— Простите, но этот трюк вы проделываете со всеми личными помощниками?

Он раздраженно цокает языком, поднимается и наклоняется ко мне.

— Нет, само собой. Вы особенная. Это хотели услышать? — Он говорит это таким тоном, что при его магическом голосе, к которому я, думала, привыкла, это звучит просто преступно. Внутри меня появляется какая-то странная, напряженная пустота.

— Конечно, но не от вас, — выпаливаю я, инстинктивно защищаясь. И, конечно же, нарываюсь на понимающую усмешку.

— Но вы действительно особенная, — продолжает он тем же хриплым голосом, от которого у меня внутри все звенит. — Потому что отвечаете за потенциальный контракт стоимостью два миллиона долларов! — заканчивает он уже с ледяными нотками в голосе.

Я обзываю себя круглой дурой и с трудом возвращаю мысли в нужное русло. Каждый день. Я каждый день буду задерживаться после работы для встречи с Эперхартом и терпеть его намеки, которые ну никак не могут быть случайностью. Ну почему я так охотно ведусь на его провокации?

И вообще, два миллиона долларов?! Неудивительно, что Эперхарт впрягся в это дело лично! Он так и будет меня курировать до самого конца, готовый пожертвовать и Гонконгом, и чем посущественнее!

— Так, теперь что сказал эксперт Кайеда. Я читал письмо, но уже смутно помню содержание.

К счастью, хоть тут я не лажаю: в деталях пересказываю содержание недлинной и нехитрой переписки. Когда дохожу до новости о том, что система еще не готова (не съюстирована, что бы это ни значило), Эперхарт раздраженно цокает языком, фактически доказывая правоту Элейн.

— Сколько времени сейчас в Эмиратах?

— На десять часов больше, — отвечаю я автоматически. — Примерно шесть вечера.

— Это плохо. Ну да ничего.

— Что вы задумали?

Он берет трубку и набирает номер. Опять по памяти.

— Предупредить Кайеда о том, что если он не подписывает с нами контракт до вечера воскресенья по нашему времени, то будет вынужден либо платить больше, либо начинать переговоры с другой компанией, конечно.

— Вы так уверены в «Имаджин Аксесорис»? — уточняю я, не решившись называть некоего Сержио по имени.

— Так-так-так, — довольно тянет Эперхарт. — Кто-то навел справки о конкурентах? Сержио льстивый и трусливый прохвост. Он со мной тягаться не станет. И он мне задолжал.

Это интересно, но спрашивать напрямую я не решаюсь, тем более что в трубке раздаются гудки.

— Господин Кайед, это Эперхарт, — начинает он радушно. — Надеюсь, я не слишком поздно. Увы, у нас срочные новости. В связи с изменениями политики компании, со следующей недели стоимость работ по всем новым контрактам будет увеличена на десять процентов от той, что была выставлена вам два месяца назад в квотейшене.

Несколько секунд ничего не происходит, потому что бедный собеседник переваривает информацию. А я готова хлопать в ладоши из-за вербального шлепка на тему «Ты два месяца тянул с подписанием контракта? Получай, пес!». Боуи говорил, что Кайед рассчитывал на скидку, а тут все в точности до наоборот!

— Надеюсь, эта новость не поставит под угрозу наше возможное сотрудничество, — невинно заканчивает Эперхарт. — Да, разумеется, я понимаю, что обстоятельства вынуждают вас обсудить все в совете директоров, мы ждем ваше решение.

С этими словами он кладет трубку, а я всерьез начинаю нервничать.

— Мистер Эперхарт, но если арабы все же уйдут к конкурентам, то какова будет моя роль?

— Грустная у вас будет роль, Хадсон. Нужно сделать так, чтобы не ушли.

— Да, сэр, — отвечаю я единственное, что уместно в данной ситуации.

— Бог мой, всю жизнь бы слушал. Только б еще обещание выполнилось, — язвит Эперхарт, оглядывая меня с ног до головы. — Смотрю, вы вернулись к своему прежнему амплуа.

— Решила побаловать себя в честь пятницы. Я свободна?

— Вы сделали такой вывод из-за реплики по поводу вашего внешнего вида?

— Н-нет. А может, и да. Потому что это уже не рабочий вопрос.

— Очень даже рабочий.

В этот момент Эперхарту на почту падает письмо, и он отвлекается на него, будто десять секунд назад не потешался надо мной всеми возможными способами.

— Спешу разочаровать вас: сегодня вы выйдете из этого кабинета только для того, чтобы сделать нам обоим по кофе. Еще, быть может, на ланч, но только в том случае, если я буду вами доволен. Вас ведь при вашем профессионализме не оскорбляет перспектива сделать кофе? Мой секретарь в заслуженном отпуске, иначе я бы не стал подрывать ваш авторитет столь чудовищным способом.

— Нет, сэр. Я могу сделать кофе. — Я готова сделать очень много кофе, лишь бы оказаться от вас подальше. — Сейчас?

Он переводит на меня взгляд и моргает, будто силясь понять, что я сказала. Мыслями он застрял в письме.

— Да.

Кабинет я покидаю с облегчением. И отчего-то обнаруживаю, что руки трясутся. Стоит мне приблизиться к кофемашине, как открывается дверь и заходит Боуи. Мы секунду глазеем друг на друга, а потом я пожимаю плечами.

— Гонконг повержен. Ясно, — комментирует Боуи. — Как непривычно прийти не первым.

— Думаешь, я не сломаю эту штуку? — спрашиваю я, осматривая кофемашину с разных сторон.

— Ой нет. Лучше я тебе сначала покажу, иначе Эннис убьет нас всех.

— Эннис — секретарша Эперхарта, которая в отпуске? — задаю я очевидный вопрос. — Ты о ней не упоминал.

— Все просто: мы не ладим, — выдавливает кислую улыбку он, но быстро цепляет на лицо привычно серьезное выражение. — Но когда она здесь, у меня меньше работы, и это несомненный плюс.