Отдай мне ребёнка (СИ) - Ковалевская Алиса

Я было глянула в сторону балкона, но вряд ли он мог помочь, да и не добраться до него…

— Зачем вы это делаете? — дрожащим голосом выговорила я, отходя назад. — У вас же будут проблемы. Алла вам заплатила? Знаю, что Алла, я…

— Что «ты», детка? — изогнул губы мужчина.

Он не спешил, понимал, что я никуда не денусь, а уж Аллочка позаботится о том, чтобы у него хватило времени сделать со мной всё, что он захочет.

Рывком подлетел ко мне, прижал к себе и прошипел:

— Что «ты»? Ничего ты не сделаешь, ничего не докажешь.

Подтащив к дивану, повалил на него и прижал своим телом. На меня накатила паника, я билась под ним, орала, царапалась, но понимала — тщетно. Всё тщетно. Силы таяли с каждой секундой, дыхание перехватывало, агония моя была ничем. Ничем для него — твари с грубыми чертами лица и наколкой на шее — пошлый, уродливый гриф. Этот гриф намертво впечатался в моё сознание, и я понимала, что забыть его я не смогу, возможно, уже никогда. Если не произойдет чудо, всё закончится…

Громко всхлипнула, почувствовав, как рука пробирается под джинсы. И тут раздался звонок. Звонок в дверь.

— Господи, — выдохнула я и закричала что есть силы: — Помогите! Пожалуйста, помогите!

— Замолчи, дрянь! — зашипел насильник, зажимая мне рот рукой. Я тут же укусила его за край ладони и зажмурилась, ожидая удара в ответ, но удара не последовало.

В следующее мгновение тела на мне вдруг не стало. Я распахнула глаза и увидела, как непонятно откуда взявшийся Громов прижимает ничего не понимающего мужика к стене. Прижимает, держа за горло.

— Ты кто такой?! — у того, по всей видимости, совсем чувство самосохранения атрофировалось, потому что даже я не решилась бы заговорить сейчас с Олегом. Казалось, он прямо тут его и задушит.

— Ты, тварь, еще раз к ней подойдешь ближе, чем на километр, я тебе все кости переломаю и в канаву подыхать брошу, — процедил Олег.

Размахнувшись, впечатал кулак в скулу мужика. Упав, тот взвыл раненой шавкой, отполз к двери. Олег надвигался на него угрожающей скалой. Тот же отползал все дальше и дальше, держась за щеку и скуля.

Я усилием поднялась с дивана, поправила блузку и вышла за ними в коридор. Увидев собственное отражение в зеркале, пригладила взъерошенные волосы, вытерла мокрые щеки. Тушь растеклась, размазалась. Похожа я была на Кикимору болотную. Уместное сравнение, ничего не скажешь. Улыбнулась самой себе и тут же снова едва не заревела. Опомнилась только когда услышала, как входная дверь хлопнула. Перевела взгляд с собственного отражения на оставшегося в прихожей Олега.

— Что ты тут делаешь? — охрипшим, дрожащим голосом спросила я.

— То есть мне нужно было спасти тебя от подобной мрази, чтобы ты ко мне на «ты» начала обращаться? — зло выговорил он. Весь вид его говорил о том, что шутки шутить он не намерен.

Как будто я намерена.

Вместо ответа я прошла в свою комнату и без сил опустилась на диван. Слезы снова потекли как-то сами собой. Я громко всхлипнула и начала тереть глаза, пытаясь остановить их. А они все текли и текли, превращаясь в истеричные рыдания. Что мне делать теперь, господи?! Что!? Оставаться дома я не могла. Что эта сука ещё может придумать?!

— Что это было?! — Олег остановился в дверях.

Я опустила взгляд на его ноги. Разулся. Но пальто не снял и выглядел каким-то инородным телом в этой квартире, пропитанной ненавистью и лицемерием.

— Мачеха, по всей видимости, попросила меня проучить, — сквозь рыдания выдавила я.

Усилием поднялась и подошла к шкафу. Раскрыв его, достала чемодан и бросила на пол. А после начала без разбора сгребать все свои вещи с полок и небрежно бросать в него. Свитера, платья, бельё: комом, вперемешку, с одним лишь желанием — забрать всё и побыстрее уйти из дома, домом который мне, теперь я знала точно, уже не будет. Никогда.

Олег молчал. Но я кожей ощущала направленный на меня взгляд. Тяжелый, гневный.

— А мать где?

— Мама умерла четыре месяца назад, — сказала отрешенно, не глядя в его сторону. Бросила джинсы в чемодан. — А отец через пару недель после похорон притащил ей более молодую замену, — судорожно всхлипнула в попытке не зарыдать в голос.

Снова взяла вещи. Последнюю стопку: футболки, майки и рубашки, и кинула к остальным. Практически ничего не видела из-за пелены слез, но старалась сосредоточиться на сборе вещей, иначе…

Это «иначе» произошло после того, как Олег, подойдя, коснулся моего плеча. Во мне вдруг что-то взорвалось. А может быть, это была я сама — разлетелась на мелкие кусочки, на осколки.

Буквально взвыв, упала на колени. Закрыла лицо руками и всё-таки в конец разрыдалась.

— Я не знаю, что мне делать! Я ничего не знаю! Я не могу больше, не могу… Не могу…

— Перестань реветь, — обхватив меня, Олег заставил подняться и тут же прижал к себе. Обнял крепко. А я, ухватившись за ворот его пальто, прижималась к нему в ответ, ища утешения. Хотя бы несколько мгновений почувствовать, что я не одна. Что мы с горошинкой не одни.

— Я больше не хочу тут оставаться, — сипела я. — Забери меня, пожалуйста. Пожалуйста, Олег, пожалуйста, — шептала умоляюще. Я не знала, что будет дальше, не хотела думать об этом в данную секунду. Только уйти. Уйти, и не возвращаться.

— Заберу, — усадил меня на диван. Вышел из комнаты, а вернулся со стаканом воды. Протянул мне со словами: — Выпей.

— Спасибо, — всхлипнула я. Осушила стакан залпом и, вернув ему, снова спросила: — Что вы тут делаете?

Олег недовольно поджал губы. По всей видимости, мое «вы» ему пришлось не по вкусу.

— Дверь была не заперта. Я услышал крик и…

— Нет, зачем вы приехали?

Олег подошел к столу, поставил на него пустой стакан. Затем достал из кармана пальто зеленый квадратик и протянул мне.

— Видимо, выпал из сумки. Нашёл только недавно под ковриком.

Я повертела в руках СНИЛС. Странно. Даже не заметила, что его нет.

— Спасибо, — поднялась на ноги и посмотрела на Громова. После истерики меня знобило, голова болела, волнами накатывала слабость. — Спасибо. — И оба мы понимали, что благодарю я его вовсе не за СНИЛС.

— Поехали отсюда, — недовольно осмотрев комнату, Олег остановил взгляд на мне.

Я кивнула.

— Только заберу вещи из ванной, — сказала тихо и вышла.

Зубную щетку и остальные принадлежности в ванной комнате оставлять я не решалась. Боялась, что Аллочка моей щеткой унитаз решит почистить. С неё станется. Единственное, что хранила — шампунь и мыло. Что и забрала. Снова наткнулась на свою когда-то белую футболку…

— Сука, — прошипела я.

Увидела в стиралке несколько светлых вещей. Достала двумя пальцами шерстяной свитер, и меня вдруг пробрала такая ярость. Кинула свитер обратно, схватила из таза ещё влажные отцовские джинсы, которые эта курица даже не удосужилась развесить. Следом полетели чёрные носки.

— Алина, ты скоро? — раздался голос Олега из коридора.

— Да! — крикнула, выкручивая температуру на девяносто градусов. Засыпала порошок, закрыла дверцу и включила стиралку. Ощутила холодное, злое удовлетворение, когда машинка начала набирать воду. Так тебе, дрянь! Повернулась к раковине, включила кран и умылась, стирая следы тёмных разводов.

Вышла спустя минуту. Олег уже вывез мой чемодан в прихожую.

— Одевайся, — снял с вешалки пуховик и подал мне.

Забрав его, сунула в кармашек чемодана бутылек с шампунем, заперла дверь своей комнаты на ключ и принялась одеваться.

— Твоему отцу плевать на тебя? — наблюдая за мной, внезапно спросил Громов. На мгновение застыв, я продолжила заматывать шарф.

— У него скоро будет новый ребенок. До меня ему дела нет. Выгнать он меня не может из квартиры, если только сама не решу уйти.

— Это он подстроил?

— Вряд ли. Алла. Алла, — повторила уверенно.

— Пойдём отсюда, — Олег рванул всё ещё открытую дверь на себя и вышел вместе с чемоданом.

Я в последний раз обернулась на квартиру, уверенная в том, что это ещё не конец. Пусть Алла считает, что победила. Пусть. Но я не сдамся. Ради мамы не сдамся.