Нужна женщина - настоящая (СИ) - Попова Любовь

Давлю на голову, опуская ее под воду, и почти мгновенно вставляю член в рот.

Она вбирает его полностью, утыкаясь носом в мелкую поросль волос, одной рукой держится за яйца, другой за задницу, сжимая ее пальцами, впиваясь острыми коготками и начинает активно двигать ртом. Почти не высовывая из него члена.

Башню срывает окончательно. Раздается громкий глухой стон и я понимаю… Это, сука, я сам издаю такие непривычные звуки. Но хочу слышать и ее.

Вытаскиваю из воды резко, даже грубо и сразу поднимаю к себе. Смотрю в шальные глаза и чуть приподнимаю выше, чтобы она смогла закинуть ноги мне за спину и я офигенно чувствую, как трется об, пока прикрытые сжатые половые губы головка набухшего члена. Трется нетерпеливо, болезненно.

Иду вперед, преодолевая водное сопротивление и сажаю сексуальную ношу на бортик.

Внизу ступени и встаю на самую верхнюю. И почти сразу оказываюсь напротив дрожащих губ, тогда как головка члена оказывается напротив розовых складочек.

Смотрю вниз и с замиранием сердца наблюдая как идеальное сочетание моего хуя и ее пизды. Беру в руку ствол, и как кисточкой вожу по киске, чуть раздвигая их, задевая бутончик клитора и нажимая на эту чувствительную кнопочку. Держу одной рукой круглое плечо Олеси и вижу как она дрожит, как рвано дышит как сама не отрывает восхищенного взгляда от сочетаемости точки соприкосновения женского и мужского начала.

Хочу наказать, хочу дать понять, что меня нужно слушаться, а она уже ноет и тихо стонет:

— Прохор Петрович пожалуйста, я больше не выдержу.

И это заставляет оскалить зубы и продолжать пытку. Рисуя членом свой бесстыдный шедевр.

Вожу головкой снова и снова, ласкаю плечо, поднимаюсь к шее, легко сжимаю. Довожу Олесю до кипения.

Она громко выдыхает, хнычет, умоляет и просто падает на локти, выгибаясь, открывая моему взгляду выгодный обзор на твердые влажные вершины грудей, выпирающие ключицы и плоский живот, какой и должен быть у любительницы поплавать.

Я, и сам держусь из последних сил. Хочу нырнуть в эту глубину, насладиться женским протяжным стоном и просто выбить из Олеси весь дух, но я жду, мучаю, не довожу до экстаза. Потому что должен учить, должен наказать.

— Руки на сиськи, — хриплю я уже раздвигая складки больше, чаще задевая клитор.

Она сразу коснулась груди, сжала соски пальцами и чуть покатала их между пальцами. Такие простые действия, но я уже ничего не соображаю. Остальной мир в тумане, есть только я Олеся и взрыв, что нагревает между нами.

Ноги развожу ей шире, ставлю ее же руки к ним, чтобы лежала как в гинекологическом кресле.

Шире ноги. Пальцами раздвигаю складки и смотрю на красоту.

И вот мне открывается это розовая шелковая глубина с виду почти не тронутая, чистая от волос и только несколько белых, почти прозрачных капелек смазки нарушают эту непреличную прелесть. Цепляю их пальцами растягиваю по члену.

Значит, можешь долго без воздуха, — рычу уже на грани разумного.

— Могу, могу, могу, — шепчет бессознательно и резко затыкается, когда обхватываю шею пальцами и сжимаю.

— На меня смотри.

Смотрит ошалело, дико, безумно. Отражая и мое желание взорваться оргазмом, но сначала наказание!

Сжимаю шею сильнее, вижу, что воздуха Олесе уже не хватает и она начинает ловить его ртом.

А затем раздвигаю пальцами заветную дырку еще шире, плюю туда, раз другой, так что она вскрикивает и резко, беспощадно толкаю член одним движением. До самого конца. Основательно так, что яйца с громким пошлым шлепком бьются о влажную задницу Олеси, а сама она выгибается и звонко, шумно кричит:

— Прохо-ор!

Глава 15. Олеся

Блять. Блять. Бляяяять!

Такое наказание, я готова сносить ежедневно, такое наказание еще нужно заслужить.

Пытка сладкая, терпкая, невыносимая, смывающая в сознании все грани разумного… Все устои, что мне прививали верующие, но такие безразличные родители. Но разве не для этого создал нас бог и природа, разве не должны мы совокупляться для продолжения рода? Ну а, если что-то случайно пошло не так и род не продолжится, это же не наша вина.

Почти.

Головка члена так сильно давит на клитор, гладит, водит, сводит меня с ума. Давит, раз, другой проводит по половым губам, словно красит чертов забор, но забор уже покрашен! Хватит! Пора переходить к более глубоким действиям.

И мои молитвы услышаны. Его рука кочует медленно вверх, задевая все чувствительные, невыносимо чувственные места и обхватывает пальцами шею.

О, Господи. Так плотно. И чуть нажимает. И сердце тут же делает новый кульбит в груди, в глазах темнеет от сумасшедшего экстаза.

И я чувствую, как скотина, оргазм подбирается все ближе, скатывается, как пот по телу к низу живота и пронзает именно в тот момент, когда Прохор с размаху таранит меня твердым, как камень, крупным как проклятый огурец, членом.

И я кричу.

— Прохо-ор! Да-а-а!

Кричу, кричу, срывая горло, срывая нервную систему, зная что никогда, никогда со мной такого не было. Никогда оргазм не был столь неожиданным, столь ярким, столь невероятным.

Прохор невероятный и его тело, что кажется в этот момент крупнее, так сильно напоминая оборотня или даже тарзана. И его покрытая мелкой порослью, мускулистая грудь и широкий разворот плеч все это добавляет поленьев в костер страсти, в котором я, как грешная шлюха сгораю и бьюсь в конвульсиях.

Пришлось зажмурить глаза. Из них градом посыпались слезы, скатываясь по лицу и шее, вниз к груди и Прохор слизывает слезинки именно с сосков.

Невозможно, невозможно сладко.

Я пытаюсь удержать это ощущение оргазма, сжимая мышцы влагалища, так плотно обхватившего большой испещренный венами член, и просто умираю от наслаждения.

Но реальность выталкивает меня из страны нирваны, что прозрачной золотистой дымкой обволакивает мое сознание, а я очень хотела обратно.

Очень. Туда. В оргазм. В тактильный, фееричный кайф.

Чувствуя на себе горячее, тяжелое дыхание, я открываю глаза и вижу невероятно восхищенный взгляд Прохора.

Облизнув давно пересохшие губы, хриплю:

— Можно еще, пожалуйста.

Он показывает звериный оскал и вдруг полностью вытаскивает член, срывая с моих губ разочарованное хныканье.

Даже удивительно, как все это время, теряясь во мгле разврата я смогла держать руки под коленями, раздвигая ноги еще шире, не стесняясь выставлять на суд свою пульсирующую, розовую плоть.

Он нависает скалой, смотрит серьезно, рассматривая каждую линию на лице и вдруг неожиданно толкается обратно, резко, до конца, поднимая под собой приличную волну, что настигает меня вместе с приятным стеснением в киске.

Постояв так пару секунд, вглядываясь мне в глаза, он повторяет свою пытку.

Медленно назад, выходит с влажным звуком и резко обратно.

Медленно, хладнокровно назад и резко одним толчком обратно.

Боже.

Достанет. Всунет.

Достанет. Всунет.

И все быстрее. И ноги уже дрожат, а он все ускоряется. И дрочит, и трахает. И снова!

— О, пожалуйста, еще! Только не останавливайся.

И как только я это произношу, он, сука, останавливается и долго молчит, пока я снова, не открываю глаза, задыхаясь от мощного вида его фигуры.

Чем он занимается? Это просто мышцы? Или в них есть сила?

— Здесь только я решаю когда остановиться, — говорит Прохор грубо и втыкает в меня член обратно так резко, что я изгибаюсь как гимнастка, а затем прижимает меня к влажному телу и глубоко и очень развратно целует, языком лаская язык, и скользя по зубам и небу. Буквально вылизывает рот.

А затем, словно в подтверждение моих мыслей, я чувствую, как он легко поднимается со мной на руках, что я от неожиданности цепляюсь за его плечи ногтями.

Он идет куда-то в сторону. Так спокойно, словно я ничего не вешу, словно я пушинка.

Пройдя пару метров, он кладет меня на стол, снова рассматривая, достает из вагины член и хитро улыбнувшись, тихо произносит: