Темная история в третьем роддоме (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

Причина такой активности обнаружилась в смотровой… в инвалидном кресле. Молодая женщина лет тридцати смотрела на вошедших врачей, как партизан на гестапо. Халатик облегал уже обозначившийся животик. Второй триместр.

— Я буду рожать, — упрямо произнесла пациентка.

— Таки прямо сейчас? — доброжелательно полюбопытствовала Фрида Марковна.

— Нет, в принципе, — тем же тоном заявила беременная.

— Таки лично у меня принципиальных возражений нет, — прокомментировала монументальная докторша. — Только я бы советовала рожать в роддоме, а не в вашем этом… принципе. Давайте, мы с Татьяной Егоровной поможем вам подняться на кресло и посмотрим, как обстоят у вас дела.

— И что, даже не будете настаивать на аборте? — всё так же уперто спросила женщина.

— У меня есть подозрение, это предложение вам уже делали, — сказала Фрида Марковна, поддерживая пациентку за один локоть. Татьяна взялась за второй. — Собрались. Поднимаемся на три. Раз, два, встали!

Совместными усилиями пациентку разместили на кресле. Она пыталась передвигать ногами, но закинуть их на подколенники оказалось для нее непосильной задачей.

— Авария? — спросила Фрида Марковна, вынимая зеркало и приступая к ручному обследованию.

— Нет, — коротко ответила пациентка. И спустя пару минут прояснила: — Десять лет назад меня изнасиловала и избила банда подонков.

— Я бы за такое кастрировала, — совершенно другим, серьезным тоном сказала Мама Фрида. — Без анестезии. У вас всё нормально, давайте вернемся в кресло. Из кресла. С какими жалобами поступили?

— Я жду ребенка, — впервые за время осмотра улыбнулась женщина. — Я счастлива. Какие у меня могут быть жалобы? Если бы еще каждый первый врач, к которому я попадаю, не убеждал меня в том, что в моем случае лучше сделать аборт, жизнь была бы еще прекраснее.

Она была симпатичной. И даже красивой. Ухоженное лицо. Качественная стрижка. Аккуратные ногти. Абсолютно нормальная женщина. Только инвалид.

Обсудив с пациенткой лекарственные препараты, которые она принимает, и назначив анализы, Фрида Марковна обратилась к ординаторке:

— Татьяна Егоровна, проводите Веру Михайловну в пятую палату. Заодно познакомьте с нашими реалиями. У нас, Верочка Михална, с доступностью не очень, сами понимаете, государственное финансирование, но минимально оборудованная кабинка в туалете есть. К сожалению, это единственное, чем может похвастаться.

— Ничего. Я привыкла, — вновь улыбнулась женщина. — Главное, чтобы с ребенком, — она бережно коснулась живота, — всё было хорошо.

— Вы позволите довезти вас до палаты? — вспомнила Таня основы инклюзивного взаимодействия.

Вера кивнула.

— Не надо меня жалеть, — сказала она, когда Зуева вывезла кресло из смотровой. — Я нормальный человек.

— Я не сомневаюсь, — согласилась Таня.

— Нет, вы меня жалеете, — повторила пациентка, обернувшись. — Я такой же человек, как и вы. У меня есть образование работа. Я в состоянии себя обслужить. У меня есть любимый и любящий муж. У меня будет ребенок. Я — нормальный человек.

— Конечно, — согласилась Зуева.

— А вы соглашаетесь из жалости, — Вера отвернулась и уставилась на руки, сложенные на коленях.

— Вера Михайловна, простите. Вы — нормальный человек. Только…

— Ну? — пациентка снова обернулась.

— Только жизнь у вас ненормальная, — как на духу, выдала Таня.

— Ненормальная, — неожиданно призналась женщина. — Конечно, ненормальная. Конечно, я хочу быть, как все. Конечно, я не хотела оказаться привязанной к инвалидному креслу. Но у каждого свой крест. Кто-то живет без любви. Кто-то без детей. Кто-то без мозгов. Не мы его выбираем, — она положила руку на рычаг управления и развернула кресло к собеседнице. — А всё остальное выбираем мы.

— Я вам сочувствую, — призналась Татьяна.

— Спасибо, — ответила Вера спокойнее, без вызова.

— Тяжело, наверное.

— Тяжело, — согласилась она. — У нас стыдятся инвалидов.

— Может, не инвалидов. Может, стыдятся того, что не инвалиды, — предположила Таня.

— Неважно, — женщина развернула коляску по направлению движения и убрала руку с рычага, показывая, что дает Тане возможность ее везти. — Да, этот мир не хочет нас видеть. Но мы ему покажем, — Вера обернулась и подмигнула.

Убедившись, что пациентка нормально устроилась, Таня вернулась в ординаторскую. Фрида Марковна еще не вернулась, и до разбора историй болезни, который традиционно устраивался на сончасе, оставалось еще достаточно времени.

Не мы выбираем свой крест. А всё остальное — мы. Татьяна повторила про себя слова пациентки- колясочницы. Не Таня выбрала это глупое, неубиваемое временем увлечение. Но она может выбрать, что с ним делать. Она может молча страдать. Она может гордо удалиться. А может взять всё, что ей предлагает судьба. И даже если ничего не получится, она будет жалеть о том, что сделала. А не о том, что не сделала.

У кабинета послышались неторопливые шаги Фриды Марковны. После трех часов штудирования историй, расшифровки анализов, обсуждения стратегий лечения и описания прогнозов наставница милостиво дала Тане перерыв.

«Вообще-то, тут лежит не только жгут», — быстро написала она.

«Естественно», — почти сразу прилетело сообщение от Дежнева. — «Я же так и не доказал свою гетеросексуальность».

«Вас это беспокоит?» — написала в ответ Таня. — «Хотите об этом поговорить?»

«Нет, спасибо. Поговорить не хочу», — сообщил Станислав Борисович. — «Я — больше практик, чем теоретик». «А у тебя как с практикой?» — деликатно поинтересовался он чуть позже.

Как у нее с практикой? Первый короткий роман у Тани случился еще до той памятной практики, когда она познакомилась со Станиславом Борисовичем. Из-за этой практики она и ушла от Саши, студента-ортопеда с выпускного курса. Девственность она потерять успела, а вот опытом не обзавелась. Второй роман, если его так можно назвать, случился с Татьяной уже в вузе, на пятом курсе. Володя учился в аспирантуре у руководителя их кружка по акушерству. И это был тот самый случай, когда проще дать, чем объяснить, почему не даешь. Он был настойчив и целенаправлен. Девчонки завидовали такой замечательной партии. И Татьяна даже рассматривала вариант, не выйти ли ей за него замуж. Сколько можно мечтать о несбыточном? Но через полгода поняла, что всю жизнь с ним она не выдержит. Володя был хороший, умный, надежный — просто не ее. И она позволила однокурснице его у себя увезти. Когда Владимир, путаясь в словах, признался, что переспал с другой, Таня испытала огромное облегчение.