Впечатляющий пик (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

Девочка слушается папу, исчезая на кухне, а я в недоумении смотрю на него. Я прекрасно понимаю, что он имеет в виду не совместное проживание. Но выселять его из его же комнаты я не хочу.

Делаю несколько шагов вперед, а спасатель наоборот выходит, в итоге мы сталкиваемся в проеме двери.

- Я не могу забрать у вас комнату, Глеб Дмитриевич.

- А вас никто не спрашивает. Белье я поменял, не переживайте.

Все вернулось на свои места. Я чуть было не прониклась добродушным спасателем. Знакомая морщина на лбу, приподнятая бровь и строгое выражение лица.

Не знаю почему разозлилась, наверное накопившаяся усталость дала о себе знать. А ещё, в этом тоже стыдно признаться, неудовлетворённость. Психологи говорят, что это одна из главных причин раздражительности у женщин. Я стараюсь об этом не думать, но моё тело не может не реагировать на близость подобного мужчины. Сильного, здорового и, что греха таить, привлекательного.

Будь проклят Егор за то, что приучил меня заниматься этим так часто, теперь я на стенку лезу. В женских журналах пишут, что со временем это пройдёт. Но моё тело истосковалось по мужским рукам.

- Я к вам в гости не напрашивалась. И, если я не хочу, чтобы вы отдавали мне свою комнату, то, так оно и будет.

- Да неужели? Я здесь хозяин и буду решать, кому какие комнаты отдавать.

- Я буду спать в зале, - хватаю свою сумку и переношу в центр гостевой комнаты.

- А вы я смотрю осмелели, когда свой крысиный яд перестали пить. Вы будете спать там, где я скажу, - возвращает мою сумку обратно в свою комнату.

Дать бы ему в челюсть за подобные шуточки, но боюсь не дотянусь.

- Это ещё почему? - беру свои вещи, тащу в зал, вообще-то таскать не слишком приятно, они тяжёлые.

- Потому что я мужчина, - снова переносит в комнату.

- Поздравляю!

- Спасибо!

И вдруг, глядя мне в глаза, он усмехнулся. Это не широкая улыбка и не смех, который он дарил своей Жанне. Всего лишь ухмылка, но мы смотрим друг на друга, и я чувствую жар, что со скоростью света окутывает меня с ног до головы.

Я была в жутком состоянии, задыхалась от боли и отвращения, но вид спасателя в том белом махровом полотенце с мокрыми волосами и черными, как сама ночь глазами, врезался в мою память яркой цветной картинкой. Это на физическом уровне, не знаю, как здоровая женщина могла бы остаться равнодушной к его телу. Я не смогла, помню, и за это мне тоже стыдно. Человек пригласил меня помочь дочери, находится в серьезных отношениях, а я думаю о нем всякие пошлости.

- Кхе-кхе, - поворачиваемся одновременно, на пороге стоит рыжеволосый мужчина в камуфляжной форме с поводком в руках, на котором крутится большой лабрадор ретривер, - я понимаю, что ты очень занят, Дмитриевич, но у нас ЧП! – хитро улыбается, нагло меня разглядывая, почти облизывая глазами.

В отличие от Глеба Дмитриевича, глядя на меня, гость ничего не скрывает. Этот взгляд мне не нравится.

Отворачиваюсь, в очередной раз подчиняясь хозяину дома, захожу в комнату, которую он для меня выбрал.

Глава 17

- Это что за апокалипсис? – смотрю на вершину горы, где полыхает пожар, резвятся оранжевые ленты пламени, а черный дым подымается столбом, утыкаясь в серость затянутого тучами неба.

- Самолёт и вертолёт столкнулись над ледником в горном массиве, - отвечает Витька, кряхтя и подтаскивая снаряжение.

- Твою мать! Как они умудрились?  И надо было именно на мою гору!

- В твиттере написано: «На борту столкнувшихся и упавших воздушных судов находились шесть человек», - говорит переодевающийся возле меня Пашка, просовывая ноги в желтый защитный комбинезон.

- Ты издеваешься? – усмехаюсь.

Дым и удушающий запах гари добираются даже до нас, кашляю.

- А другой информации нет, Глеб Дмитриевич, - подмигивает рыжий.

Пересчитывая парней по головам, вскакиваю на спиленное дерево:

- Наша задача состоит в том, чтобы в кратчайший срок спустить пострадавших в долину и далее — к месту госпитализации. От этого зависит не только быстрейшее восстановление здоровья, но и, учитывая характер аварии, - показываю пальцем вверх, - сохранение жизни. Ребята, глядя на это, - оборачиваюсь в сторону пожара, - у нас мало времени. Поэтому, пожалуйста, будьте внимательны. О себе тоже не забывайте. Лед сейчас наверху хрупкий и легко скалывается.

Отвлекаюсь на рацию, веду переговоры, потом возвращаюсь к ребятам:

- Так, наш отряд головной.

Слышится коллективный стон и причитания, кто-то даже матерится.

- Да, я тоже не люблю это. В любом случае мы окажемся виноватыми, так что идем все. Три связки по два человека.

Мы с Павлом идем первыми со средствами связи, медикаментами и запасом теплых вещей для членов группы, получивших травмы, движемся непосредственно к месту аварии, чтобы оказать первую медицинскую помощь пострадавшим и определить способ транспортировки.

- Глебушка, где ты их берешь? – догоняет меня друг, восторженно играя бровями. – Вначале одна ночует, теперь вторая с сумкой приехала.

- Это та самая девушка, - продолжаю свой путь, стараясь думать о работе.

- Ты теперь мой кумир, - хитро улыбается Пашка, под ногами перекатываются мелкие камушки, - лет то ей сколько?

- Двадцать четыре, - стараюсь как можно тише, но он слышит, присвистывая.

Разворачиваюсь, передавая Павлу кое-что из вещей:

- Неси еще и это, чтобы некогда было глупости всякие молоть.

- Он молоденьких имеет, а я должен все нести.

Я ничего не отвечаю, обсуждать Полину нет желания. Но сама мысль об этом мешает концентрации, на мгновение тело охватывает странным жаром. Она сегодня будет спать в моей комнате, на моей кровати, но без меня. Имею, как же! Нервы я решил свои поиметь, когда позвал ее. Не знаю почему не хочу шутить на эту тему, наверное, потому что это совсем не смешно.

Четверо остальных моих ребят продвигаются, подготавливая путь для идущего за нами отряда с грузами. Они навешивают перила на трудных и опасных местах, маркируя путь и следуя за нами к месту происшествия.

По дороге мы обнаруживаем двоих раненых, они получили тяжелые травмы и многочисленные ожоги, как можно быстрее эвакуируем их с места крушения для оказания помощи.

Оставшихся четверых мы ищем до темноты, разгребая обломки, получая ожоги и увечья. Один из моих парней сломал руку, мне тоже досталось. Я распорол ладонь, несмотря на защитную одежду, потому что увидел, что осколок фюзеляжа летит Витьке на голову, пришлось поймать его.

В какой-то момент мы нашли все четыре тела, одно из которых оказалось с размозжённым черепом. Обломки фюзеляжа серо-синего легкомоторного самолета перемешались с обуглившимися осколками лопастей, обрывками лебедок и осколками стекол кабины ярко-красного вертолета, изуродовав гору. Завтра нам придется сюда вернуться, чтобы разбирать завалы. А ведь сегодня суббота.

Домой я вернулся за полночь. Открыл дверь ключом, привычно прошел в ванную, чтобы снять грязные, пропахшие дымом и потом вещи.  А потом замер, вспомнив, что живу не один, услышав за спиной женский голос.

- Что случилось? – она испуганно глянула на мою перебинтованную руку.

- Работа случилась, Полина. Почему вы не спите?

- Вас ждала?

- Зачем?

Такая юная и нежная в своем незнании страшной стороны жизни.

- Не знаю, - шепчет Полина и снова смотрит мне в глаза.

Я пытаюсь снять свитер, но из-за перебинтованной руки сразу не получается.

- Давайте я помогу.

Отворачиваюсь, уставившись на стену, чтобы не видеть ее вот так, вплотную. Опять она в этих шортах. Смерти моей хочет, не иначе. А еще запах: дурманящий, сладкий, девичий. Все мои женщины пахли по-другому. Она, как будто фруктовая конфета, протяни руку и сними обертку. Здесь слишком мало пространства для нас обоих. Так устал, что шевелиться не способен, а тело все равно реагирует, тянется к ней, будто магнитом. Не могу так близко, выпутываюсь из свитера, остаюсь в майке. Отодвигаю Полину в сторону, чтобы только не под носом. Иду на кухню, сажусь на стул, а она успевает быстрее, суетится, разогревая для меня еду, шустро накладывая на тарелку, ставит чайник, что-то режет.