Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти

Может быть, я достану свой велосипед из сарая за домом, смахну паутину и смажу цепь маслом. Я могла бы присоединиться к моему старому велосипедному клубу. Не знаю, найдётся ли там ещё кто-нибудь, кого я знаю, но полагаю, что знакомство с новыми людьми, не будет худшей вещью на свете.

Не знаю, работает ли ещё моя подруга Мона в спа-салоне «Лепесток» рядом с баром, где я раньше работала, но я могу зайти и посмотреть. После двух лет мне бы не помешали стрижка и окраска.

Может быть, я куплю немного краски и также перекрашу несколько комнат в нашем доме — в моём доме. Освежу его. Сделаю его новым. Сделаю его моим. Начну сначала.

Жить снова.

— Аа!

Я так поглощена мыслями о доме, что спотыкаюсь о корень дерева на тропинке и с криком падаю на колени. Задыхаясь от боли в ладонях и коленях, я отталкиваюсь от земли и осторожно встаю. Мои ладони кровоточат, а штаны разорваны на одном колене. Я вздрагиваю от смеси грязи, мусора и крови, просачивающейся из дыры.

— Боже! — кричу я, глядя на небо, свежие слёзы ярости смешиваются с дождевыми каплями. — Можешь дать мне передохнуть? Пожалуйста?

Он отвечает громким раскатом грома, и начинается косой дождь.

— Большое спасибо! — я брызгаюсь слюной, крича так громко, как только могу.

Мои ладони — месиво покрытых грязью, кровоточащих царапин, поэтому я использую тыльную сторону ладони, чтобы смахнуть мокрые завитки волос с лица и позволяю слёзам свободно падать, тёплая солёность смешивается с холодным дождём и скользит между моих губ.

— Это несправедливо! — плачу я, сжимая по бокам в кулаки свои разбитые ладони. — Он был хорошим! Он был молод! Я ненавижу тебя за то, что ты позволил этому случиться!

Ещё один раскат гневного грома заставляет меня немного съёжиться, но спустя мгновение, я выпрямляю спину, поворачиваясь лицом к натиску дождя.

— Я не хочу быть одна!

Молния на мгновение освещает тёмное небо, зубчатой вспышкой раскалённого добела света, за которой следует взрыв ярости.

— Пожалуйста! Помоги мне! — говорю я срывающимся голосом, мои плечи опускаются, так как мои силы на исходе.

Я промокла насквозь и грязная. Тяжело вздыхаю и прикрываю глаза, чтобы посмотреть вперёд.

Тропинка пуста, но очередной удар молнии привлекает мой взгляд к какому-то строению справа. Я щурюсь. Да. Хижина? Нет. Навес. Окрашенный в тёмно-коричневый дощатый навес. Приближаясь, я плачу ещё сильнее от облегчения. Один из многочисленных навесов, стратегически расположенных вдоль троп в Бакстерском государственном парке, это идеальное место, чтобы сесть, очистить от грязи и крови колено и переждать худшую часть грозы.

— Беру свои слова обратно, — бормочу я в небо. — У тебя получилось. Спасибо.

Вытирая слёзы, я целеустремлённо иду к маленькой хижине, замечая лишь, когда нахожусь в нескольких футах от неё, что внутри кто-то есть. Хотя я не очень хорошо вижу сквозь ветер и дождь между нами, похоже, что кто-то сидит на скамейке у задней стены.

Поднявшись, я практически вздыхаю от облегчения, когда громкий стук дождевых капель на моей куртке прекращается, но моё сердце переворачивается, когда зрение проясняется, и я понимаю, кто разделяет со мной крошечное пространство.

Уэйн.

«Вы просто туристы моей мечты».

Он пялится на меня, в то время как я стою на краю платформы, его взгляд скользит по моей груди, затем вниз к моим разорванным штанам и кровоточащему колену.

Холодок пробегает по позвоночнику, когда его губы слегка приподнимаются.

— Ну, — говорит он, глядя мне прямо в глаза, — это ли не бабуля?

Бабуля.

Я знаю, что он называет меня так, потому что я на десять лет старше своих спутников, но, по правде говоря, мы с ним, вероятно, примерно одного возраста. Он ухмыляется, и у меня мурашки бегут по коже, но я заставляю себя выдержать его взгляд, стараясь не выглядеть запуганной, хотя он бесспорно в два раза больше меня, и мы совсем одни.

— Похоже, ты немного тут поцарапалась, да?

— Это, эм… — я сглатываю. — Уэйн, верно?

Я не делаю больше ни шагу в навес, просто стою на краю, уставившись на него, пытаясь понять, остаться ли мне или уйти.

— Ага, — говорит он, поджимая губы. — Уэйн, всё верно. Старина Уэйн, идущий совсем один.

Он склоняет голову набок.

— Ты потерялась или как? Думал, ты шла с друзьями.

— Они, эээ… ну, начался дождь, и я… ну, они…

Пока я бормочу, он снова опускает глаза на мою грудь и поправляет очки. Я быстро опускаю взгляд и обнаруживаю, что ветровка прилипла к моей груди, замёрзшие соски отчётливо проступают через ткань футболки и тонкого дождевика.

Я скрещиваю руки, и Уэйн медленно поднимает взгляд, его глаза темнеют.

— Всех этих прекрасных друзей смыло, а?

— Эм, нет. Они ждут меня, — лгу я, надеясь, что он купится на это. — Я повредила колено. Просто хотела быстро очистить его, и тогда я пойду.

— Да неважно, — говорит Уэйн, залезая в свою сумку. Я готовлюсь — к чему? Не знаю. Немного расслабляюсь, когда он достаёт старомодный термос и со щелчком снимает чашку с крышки, развинчивает канистру и наливает в неё дымящуюся янтарную жидкость.

— Чай, патока и скотч. Нектар богов.

Я киваю, чуть-чуть продвигаясь в навесе. Я хочу сесть на скамейку и заняться своим коленом, но есть только одно место, и мне не особенно нравится идея приблизиться к Уэйну.

— Хочешь? — спрашивает он, протягивая чашку.

Я ослабляю ремни на моём рюкзаке.

— Нет, спасибо.

— Ха! Посмотри-ка. В конце концов, у тебя есть некоторые манеры.

Он поднимает чашку в приветствии и ухмыляется мне, демонстрируя свои жёлтые зубы. Он подмигивает, прежде чем опрокинуть свою кружку, его взгляд всё время прикован ко мне.

Есть что-то в том, как его глаза ловят мои и удерживают их, что заставляет меня чувствовать себя в ловушке, что заставляет меня чувствовать себя, как… как его добыча.

«Убирайся отсюда. Убирайся отсюда. Убирайся отсюда».

Я отвожу взгляд от Уэйна, быстро оглядываясь на тропу, надеясь увидеть каких-нибудь туристов, приближающихся или уходящих, но никого не видно. К этому времени ребята, мимо которых я проходила до того, как упала, вероятно, уже вне пределов слышимости.

— Видишь там своих друзей, ждущих тебя под ливнем? — спрашивает он насмешливо.

Я поворачиваюсь к нему и вижу это на его лице. Он знает, что я лгала. Он знает, что я одна.

— Хочешь, я взгляну на твою коленку? — спрашивает он, ставя пустую чашку на скамейку рядом с его камуфляжными штанами. Охотничьими штанами.

Мой желудок переворачивается от умасливающего тона, и я в отчаянии смотрю на всё ещё льющийся сплошным потоком дождь.

— Эм, — говорю я, начиная задыхаться от учащённого биения моего сердца. — Нет, эм… Думаю, я просто…

— Нет, не так ли?

— Нет, спасибо, — говорю я, поворачиваясь к нему спиной.

— Нет, спасибо, — передразнивает он, тихо хихикая, когда наклоняется, чтобы снова порыться в своём рюкзаке.

Я поднимаю руку и затягиваю, только что ослабленные ремни. Ни один дождь не настолько плох, чтобы провести ещё одну минуту наедине с Уэйном. Он слишком сильно меня пугает.

— Эм… я просто пойду, ну, продолжу идти…

Я не хочу отводить взгляд от Уэйна, но мне нужно повернуться к нему спиной, чтобы сойти с платформы навеса, поэтому я быстро поворачиваюсь, делая шаг вперёд, когда меня внезапно сбивают с ног и тянут назад.

Меня отбрасывает в дальний левый угол навеса, я приземляюсь на разбитые колени, моя тазовая кость врезается в одну стену, а лоб — в другую. Голова откидывается назад, и левая сторона лица царапается о грязный деревянный пол. Из меня выбивает дух, и я быстро моргаю, резко втягивая воздух. Вспышка паники — чистого, примитивного ужаса, — пронизывает меня с такой скоростью, что выброс адреналина заглушает боль.

— Ты никуда не пойдёшь, — говорит Уэйн позади меня. — Твои друзья тебя не ждут.

Я прижимаю одну руку к полу, а другой упираюсь в стену передо мной, пытаясь выпрямиться в тесном пространстве. Ногтями цепляюсь за грязные доски пола, но мои движения вялые.