Дикарь (ЛП) - Шеридан Миа
Харпер казалась обеспокоенной, когда завела грузовик и включила обогрев. Снегопад прекратился, но, судя по показаниям термометра, висевшего на стене дома Исаака Дрисколла, температура все ещё оставалась ниже нуля.
«Какого чёрта кто-то захочет здесь жить? Ужасный мороз. Он кусает и обжигает».
Марк достал телефон, с облегчением увидев, что он ловит сеть. Открыл электронную почту и был рад увидеть письмо от криминалистов, которое ожидал. Щёлкнул по приложенному PDF-файлу, и на маленьком экране появилось изображение, похожее на карту, которая была найдена в прикроватной тумбочке Исаака Дрисколла. Марк протянул телефон Харпер; она с минуту смотрела на экран, прежде чем вопросительно взглянуть на Марка.
— Это карта?
— Похоже на то. Только я не знаю, чего именно. И что это, — он указал на два красных квадрата с крестиками и пустой черный, — может означать, если это вообще имеет какой-нибудь смысл?
Харпер повернула телефон, увеличила изображение и масштаб крестиков, затем вернула изображение в первоначальный размер и сосредоточенно изучала карту ещё несколько минут.
— Эта волнистая линия может означать воду? В том направлении, — она указала на хижину Дрисколла, — есть река. А может, это дорога? Но в этой глуши сотни троп. В этом рисунке нет ничего, что напомнило бы мне какую-то конкретную местность.
— Понятно. А когда снег растает, будет проще определить?
Харпер задумалась.
— Если возьмём дом в качестве отправной точки, то можем исследовать окрестности, и, возможно, понять, что именно отмечено на карте. — Хапрер кивнула на телефон. — Карта выглядит старой, со всеми этими заломами, к тому же чернила выцвели. Может быть, он отметил местоположение воды или чего-то такого же важного, как только переехал сюда? Или место, откуда он наблюдал за животными, о которых вы упомянули.
Харпер опять посмотрела на экран телефона.
— Послушание? — она прочла единственное слово, напечатанное внизу листа. — Что это значит?
— Пока не знаю.
Харпер ещё раз взглянула на карту, а затем вернула телефон.
Марк положил его в карман, и Харпер выехала на заснеженную проселочную дорогу, по которой они добрались до хижины.
Конечно, она была права. Карта, скорее всего, имела отношение к наблюдению за животными, которое Дрисколл проводил здесь. Но внутреннее чутье подсказывало Марку, что нужно понять, какую именно местность обозначают эти крестики, и выяснить, почему Исаак Дрисколл считал эти места важными. Судя по тому, насколько потрёпанным был листок бумаги, он держал его возле кровати много лет.
«Но зачем?»
Глава десятая
Джек
Снег мягко хрустел под лапами, когда Щенок подбежал и положил палку к ногам Джека. Он опустился на колени, взял палку, а затем погладил волка по густой, нагретой зимним солнцем шерсти.
— Хороший мальчик, но сегодня нет времени на игры, — Джек, прищурившись, внимательно посмотрел на серое небо. — Нужно готовиться к зиме.
У Джека защемило в груди при мысли о том, что скоро придут холода и вместе с ними голод и лишения.
Джек не ожидал увидеть снег сегодня. С тех пор, как исчезли вертолеты, он пытался отслеживать месяцы, запомнить их порядок и сколько дней было в каждом, но не знал, правильно ли ведет подсчет.
«Либо я ошибся, либо в этом году снег выпал рано».
Джек все-таки дошёл до того места, над которым, как ему казалось, кружили вертолёты. Чтобы добраться туда по снегу и льду, потребовалось почти восемь дней. Но никаких вертолетов Джек там не увидел. Словно их и не было вовсе. Будто он их выдумал. Найдя укромное место, Джек какое-то время оставался с Щенком в той долине, но она была каменистой и холодной, почти без укрытия и доступной пищи вокруг. В итоге, Джек вернулся туда, откуда начал свой путь — туда, где были деревья и пещеры, и кролики, которые выходили из своих нор, чтобы прыгать по снегу. Он был рад, что так поступил, поскольку вертолеты так и не вернулись.
С тех пор миновало две зимы. Страх гудел внутри Джека при воспоминании о том, с каким трудом он их пережил. Много раз он был уверен, что умрёт. Но они с Щенком согревали друг друга достаточно, чтобы остаться в живых, а с помощью перочинного ножа находили пропитание. В основном это были кролики и полевые мыши, иногда белки. Их мясо было теплое, окровавленное. Первое убийство далось Джеку нелегко — его вырвало на снег, горячие слёзы текли по щекам, пока он откашливался. Постепенно становилось легче, а потом Джек обнаружил, что, если мыть мясо в реке, то кровь привлекает рыбу, и ее можно поймать голыми руками.
Джеку больше нравилось есть рыбу. Щенок любил всё одинаково.
Теперь большую часть времени за животными охотился Щенок. Он стал большим, сильным и чуял запахи, которые не мог почувствовать Джек. Как-то Щенок принёс оленя, а однажды большое странное животное, чьи рога были в два раза шире, чем Джек мог растянуть руки. Его мяса хватило на некоторое время, но потом в нем завелись черви и жуки, поэтому Джек оставил мясо для них — чтобы доели.
«Съели ли черви и жуки и тех трёх мальчиков, которые вместе с ним упали с утёса?» — подумал было тогда Джек, но заставил себя отбросить эти мысли.
Джек наблюдал, какие ягоды любят птицы, и собирал их для себя, и ел те же самые грибы, которые предпочитали кролики и белки. Он полагал — если животные их едят, то они безопасны и для него. Когда вода была холодной, он вычерпывал немного оранжевых рыбьих яиц из реки — их вкус был насыщенным и солёным.
Джек мечтал выбраться отсюда и вернуться домой, но каждый его день был посвящён поискам еды и безопасного, защищенного от ветра, укрытия для ночлега. К тому же он боялся, что, если отойдет слишком далеко от места, в котором первоначально оказался, Бака никогда его не найдет.
Но за несколько последних дней они с Щенком продвинулись дальше, чем когда-либо прежде. Они миновали множество небольших гор и глубокую реку, которая почти унесла Щенка — к счастью, Джек сумел схватить волка за шкирку и вытащить их обоих на берег. Теперь перед ними была ещё одна скала, и Джеку хотелось забраться на неё и посмотреть, не увидит ли он чего-нибудь, кроме деревьев, долин, горных хребтов и диких рек, бурлящих пенистой белизной.
«Может, я увижу других людей, город, и узнаю, в каком направлении идти?»
Несколько крупных снежинок упало на лицо Джека, и он встал, глядя на свои слишком короткие штаны. Одежда больше не подходила ему, как и обувь — пальцы ног были неудобно согнуты в носах разваливающихся ботинок.
«Что же мне делать, если я не выберусь отсюда, или если Бака не сможет найти меня к тому времени, когда я окончательно вырасту из одежды?»
Мысли о его Баке всё ещё вызывали у Джека грусть, но когда он пытался вспомнить ее лицо, оно казалось расплывчатым и неясным. И он больше не слышал её голос в своей голове, как раньше, когда хотел сдаться, или когда ему нужно было сделать что-то противное, например, разделать кролика или съесть его сырое, тёплое мясо. В такие моменты Джек готов поклясться, он слышал, как Бака ругает его.
