Кэролайн Андерсон - В Англию за любовью

Молли замолчала, вспоминая лицо Роберта, аппарат искусственной вентиляции легких, датчики на его веках, трубку у него во рту, множество проводков и постоянный шепот врачей и медсестер у нее за спиной. Тряхнув головой, она уставилась на море, прислушиваясь к рокоту волн, желая, чтобы они смыли все воспоминания о тех трагических днях ее жизни.

— Мониторы будто разом сломались, — тихо продолжила она. — Врачи хотели отключить его от аппарата несколько дней назад, но я не позволила им. А теперь мне самой безумно хотелось унять эту, казалось, дико ревущую машину и позволить ему уйти. По моей вине он все это время испытывал муки, не имея возможности обрести вечный покой. Я выключила аппарат, и он ушел навсегда. С тех пор моя жизнь полностью изменилась. Я потеряла главную опору, на которую в любой момент могла положиться. Мы с Чарли переехали в другой город, где я старалась забыться, но напрасно. И только осознание того, что я должна поставить сына на ноги, не дает мне опустить руки. Я рисую, держусь подальше от окружающих и стараюсь не давать советы.

— Поэтому ты не пошла за мной? Хотела позволить событиям идти своим чередом?

— Возможно. А возможно, это была всего лишь трусость.

— Мне так не кажется, Молли. Я не считаю тебя трусихой. По-моему, ты просто запуталась и винишь себя в том, в чем совсем не виновата. Это ты была за рулем во время аварии?

Она вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Нет. Нет, он. Но это я послала его на собеседование. Как оказалось, послала его на смерть.

— Молли, в этом не было твоей вины. Ты всего лишь старалась поддержать его, как когда-то он поддержал тебя. Ты не была за рулем, а следовательно, нет твоей вины в том, что он попал в аварию. Ты реагировала так, как реагировал бы каждый, кто оказался бы в подобных обстоятельствах.

— Не в этом дело. Моя вина в том, что я тянула недели, когда его страдания могли закончиться намного раньше. Он больше не принадлежал этому миру, поэтому я зря упорствовала.

— Но он и не страдал. Ведь когда человек находится в коме, он ничего не чувствует.

Молли подняла взгляд, услышав простую, очевидную правду, которая, впрочем, уже ничего не могла изменить, и улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ и протянул руку.

— Иди сюда.

Она скользнула в его надежные объятия и склонила голову ему на плечо. Ей было так приятно сидеть здесь и чувствовать, как спокойствие разливается по всему телу, словно наконец она на самом деле отпустила Роберта, простила себя за то, что слишком сильно любила его и боролась до последнего, пытаясь спасти ему жизнь, в то время как следовало сказать ему «прощай».

Может быть, она просто не была готова услышать такие аргументы раньше и Дэвид оказался первым человеком, с которым она впервые за многие годы поговорила об этом по душам, а она была готова сейчас это услышать.

И готова вернуться к настоящей жизни?

Да.

Молли подняла голову и прижалась губами к его подбородку.

— Этого не стоило делать, — предупредил он.

Она слегка отстранилась.

— Прошу тебя, только не надо смущать меня разговорами о самолюбивой Селии. Я бы хотела вернуть Роберта с израненным лицом, с повязками на теле, только из-за того, кем он был. В болезни и в здравии, мы поклялись в этом. Меня не пугают твои увечья, Дэвид.

— Но мы не женаты.

— Тогда почему это тебя так волнует? Ты всегда можешь уйти.

— Не все так просто. У меня не было секса ни разу с тех пор, как я потерял ногу.

— Ну тогда, вероятнее всего, нам следует быть поаккуратней и не идти на поводу у страсти.

Дэвид рассмеялся и прижал ее к себе.

— Ты сумасшедшая женщина, — прошептал он, а Молли усмехнулась и засунула руку ему под рубашку, чувствуя, как напряглись его мускулы под ее ладонью.

— Может быть, тогда пойдем домой? — неуверенно предложил он.

Молли быстро закивала головой.

— Ты уверена? — нежно спросил он, когда они вернулись в коттедж.

— Абсолютно, — не задумываясь, ответила она, хотя была уверена лишь в том, что будет очень страдать, когда он уйдет. Тем не менее она не могла позволить ему уйти, не подарив волшебные мгновения счастья, которые он сможет пронести через всю жизнь.

Или хотя бы вселит в него убежденность в том, что он снова может стать полноценным мужчиной.

Молли сняла с него галстук и кинула на пол. Потом принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, обнажая широкие плечи, прижимаясь губами к теплой коже пробуя на вкус волоски, которые густо покрывали загорелую грудь.

С трудом оторвавшись от него, Молли скинула платье и подняла взгляд.

Дэвид не шевелился, только его глаза медленно скользили по ее груди, заставляя соски набухать от желания. Наконец он поднял руку и провел кончиками пальцев по ложбинке между грудями.

— Знаешь, когда мы впервые встретились, сюда прилип листочек, — хрипло прошептал он. — И я завидовал ему.

Склонив голову, он принялся покрывать поцелуями ее тело, заставляя Молли сгорать от желания.

Его длинные пальцы ловко избавили ее от чулок и шелковых трусиков. Теперь Молли стояла перед ним абсолютно нагая. Затаив дыхание, Дэвид провел рукой по ее фигуре, а потом резко притянул ее к себе. Молли едва не задохнулась, когда их тела соприкоснулись. Ее соски терлись о грубоватую кожу на его груди, пробуждая в ней еще большее желание. По тяжелым вздохам она поняла, что ему тоже не хватает дыхания.

— Красавица, — прохрипел он и припал губами к ее губам, впервые по-настоящему властно целуя ее.

Она страстно ответила на поцелуй, наслаждаясь тем, как его горячий гладкий язык дразнит ее. Вскоре поцелуй стал глубже. Он еще сильнее прижал ее к себе, чтобы она могла почувствовать, что он не меньше ее возбужден. Ее рука скользнула к ремню на его брюках. Дэвид замер и опустил взгляд. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в ее запястье.

— Может быть, выключим свет? — предложил он.

Молли поняла, что он все еще боится ее реакции.

— Нет, — решительно ответила она. Ей хотелось увидеть его, хотелось, чтобы между ними не было никаких секретов. Она подняла руку и прикоснулась к его груди.

— Мне надо видеть тебя, смотреть в твои глаза. И чтобы ты видел меня со всеми моими родинками, бородавками и всем остальным.

— У тебя есть бородавки? — с наигранной паникой спросил он.

Молли усмехнулась.

— Нет, не беспокойся, у меня нет бородавок. Зато у меня есть небольшой шрам... от аппендицита.

Он бесконечно долго смотрел на нее, а потом прошептал:

— Тогда поступай, как считаешь нужным.

Что, черт возьми, она делает?

Дэвид возился с протезом, словно давая ей время передумать. Но Молли тихо сидела рядом с ним на кровати, терпеливо дожидаясь, пока он закончит.