Джилл Шелвис - Сразу и навсегда
– Ну, ведение счетных книг – не моя стихия, – пожала плечами Эми – Скорее твоя, верно?
– Полагаю, что так.
– И? – выжидающе уставилась на нее Эми.
– И…
– Согласна помочь мне или нет?
– Как? – ахнула Грейс. – Достать тебе коробку побольше?
– Нет, привести в порядок вот это дерьмо. Ну… создать систему, чтобы я не выглядела еще одной идиоткой с коробкой, когда придет время платить налоги.
Грейс перевела взгляд на Мэлори. Та рассмеялась.
– Лучше соглашайся. Прежде чем ее арестуют за неуплату налогов, – посоветовала та.
Грейс подвинула коробку к себе и вздохнула.
– Ладно, сделаю я чертовы книги. Но тебе это обойдется…
– В кучу баксов?
– Шоколадные корзиночки. От Тары.
Тара была хозяйкой гостиницы, где жила Грейс, и мало что могло сравниться с изысканностью ее выпечки. Правда, Грейс она была не по карману.
– Заметано, – кивнула Эми. – Но я тебе и заплачу, так что предъявишь счет.
– На бумажной салфетке.
– Очень смешно!
За шоколадными корзиночками – к сожалению, вышедшими не из рук Тары, они обсудили последние новости: Эми и ее сексуальный лесник Мэт Бауэрс решили жить вместе. Мэлори собирается сбежать с Таем, местным «летающим» парамедиком, куда-нибудь на южное побережье Тихого океана, хотя пообещала устроить большой прием здесь, в Лаки-Харборе, когда вернется. А Грейс рассказала, посмеиваясь над собой, как прогуливала собаку Джоша. Потому что вряд ли такие известия можно сравнить с переменами в жизни подруг.
– Я не понимала раньше, что у доброго доктора есть странная способность добиваться своего.
– И знаешь у кого еще? – хмыкнула Эми. – У всех мужчин. А его мопса действительно зовут Танк?
– Его сестра принесла щенка домой для племянника, – пояснила Мэлори, знавшая о Джоше больше, чем любая из них, так как они работали вместе в больнице.
– И не дожидаясь, пока вы спросите, должна добавить: главная жизненная цель Анны – сводить Джоша с ума.
– Почему? – удивилась Грейс.
– Не знаю. Думаю, она пытается заставить его платить за то, что стала инвалидом, в чем нет ни малейшей его вины. Скоро он действительно рехнется: на нем не только Тоби, Анна, но и больничный совет, требующий продать контрольную часть его практики.
Вообще-то Джош при каждой встрече казался Грейс спокойным, абсолютно владеющим собой и абсолютно… ням-ням.
Хотя слишком уставшим.
– С чего это он должен продавать контрольную часть своей практики? – спросила Грейс.
– Люди не понимают, сколько труда нужно вложить в практику, – пояснила Мэлори. – Если что-то случается с пациентом, – виноват доктор. Если имеется ошибка в счете и за процедуру взято слишком много денег – это мошенничество, в котором тоже виновен доктор. Список бесконечен, и доктор отвечает за все. Сюда включена плата по кредиту за обучение, за выполнение условий, необходимых для получения лицензии. Счета за страховку, стоимость офиса…
Она пожала плечами.
– Люди считают, что доктора зарабатывают кучу денег, но это не так. Джош унаследовал практику от покойного отца, но его первая любовь – отделение «скорой». Если он продаст практику, сможет проводить больше времени там. Или с Тоби.
– В таком случае ему стоит продать, – решила Грейс.
– Все не так просто. Его отца все любили, и он построил свою практику на этой любви. Люди приезжали отовсюду, чтобы попасть к сыну доктора Уэстона Скотта, только из любви и преданности. На плечах Джоша лежит огромная ответственность.
Грейс кивнула. О Господи, она прекрасно понимала, что такое семейный долг! Ее долг был стать Кем-то Значительным. Вместо этого она выгуливает собак, разносит цветы и целуется с доктором по имени Джош…
Она внезапно поняла, что беседа прервалась и подруги смотрят на нее.
– Что?
– Это ты нам скажи, – ухмыльнулась Мэлори. – Мисс-мечтательно-смотрящая-в-никуда…
– Чушь. Ничего я не смотрела.
– Тут что-то не так, – насторожилась Эми.
– Именно, – услужливо поддакнула Люсиль, выходя из кабинки справа. – Грейс не сказала о поцелуе.
Она вытащила сотовый.
– Вот.
«О Боже, – подумала Грейс. – Дежа вю».
И Люсиль действительно продемонстрировала постыдную фейсбучную страницу.
Мэлори и Эми дружно уставились на Грейс, и она поморщилась.
– Ладно, может быть я кое-чего недоговорила… совсем крошечку, – призналась она.
Эми взяла у Люсиль телефон и склонила голову набок.
– Что это на тебе? Почти несуществующее бикини! Не знала, что тебе нравится розовый горошек.
– О ради бога!
Грейс выхватила телефон и протянула Люсиль.
– Это вы. Вы поместили эту штуку.
– Ну конечно, я! Неделя была ужасно скучная. Ничего волнующего, пока вы не поцеловали любимого городского холостяка.
Люсиль подмигнула, стащила пирожное и пошла в выходу.
Намереваясь сделать то же самое, Грейс повесила сумочку на плечо и взяла коробку с квитанциями.
– Уже поздно.
Она хотела выскользнуть из кабинки, но Эми загородила дорогу ногой в тяжелом ботинке.
– Прекрасно.
Грейс снова села.
– Мы поцеловались, ясно? Подумаешь, большое дело! И я не сказала, потому что не хотела, чтобы вы делали из мухи слона.
– Ты поцеловала самого крутого в городе доктора, – ахнула Мэлори. – Может быть, самого крутого на свете доктора, и считаешь это пустяком.
– Он поцеловал меня, – поправила ее Грейс, схватив очередную корзиночку, поскольку уйти все равно не дали. – И ты уверена, что он настолько крут? Или не видела «Анатомию Грея»?
– Настолько, – заверила Мэлори и беспомощно пожала плечами, когда Эми и Грейс воззрились на нее.
– Что поделать, у меня слабость к отставшим в развитии болванам.
Грейс поперхнулась пирожным, крошки которого едва не вылетели у нее из носа.
– Отставшим в развитии болваном? Смеешься?
Ростом Джош был шесть футов четыре дюйма и прекрасно сложен. Глаза цвета расплавленного шоколада и улыбка, от которой становилось лучше, чем от самой вкусной шоколадной корзиночки. Да и двигался так, что сразу хотелось сорвать с него одежду.
– «Болван» – это не про него.
– Я ходила с ним в школу, – сообщила Мэлори, старательно высвобождая пирожное из пергаментной бумаги. – Тогда он был ужасно тощим, в очках и все равно ни черта не видел. Да, еще был председателем научного клуба, и футболисты вечно колотили его, если он не делал за них задания.
