Лира Лав - Фредерик и Фредерика
И снова они мчались на запад по шумному хайвэю, обгоняя другие грузовики, которые по-деловому, не форсируя событий и не превышая лимит скорости, прокладывали свой путь к месту назначения. Обычно Фред ехал так же, обычно, но не сейчас. Сегодня он уже сделал лишнюю остановку и много еще сделает. Немного выбьется из графика, не сильно, чтобы не допустить штрафов, но достаточно, чтобы продлить удовольствие и довезти Фредерику до солнечной Калифорнии. Она успеет и там сделать свое дело, а пока… Пока, похоже, ей тоже приятно его общество. Не так, как ему, естественно, но все же…
— Фред, смотри, вон он! — закричала она, указывая налево. — Скорее перестраивайся!
Спустя три минуты они вошли в супермаркет и, не торопясь, пошли к прилавку с техникой. Фредерика поговорила с продавцом за стойкой, выдав таким образом свое более глубокое знание предмета, чем показала раньше, выбрала аппарат и к нему пять пленок.
— Боже мой! — воскликнул Фред. — Вот это размах! Когда ты собираешься все это отснять? К концу следующего года?
Но она не обратила внимания на его насмешку и направилась к кассе. А оказавшись снова в машине, начала восхищенно крутить в руках приобретенную игрушку.
— Отличная модель, просто отличная, — с удовольствием констатировала Фредерика, вставила пленку, немедленно навела объектив на Фреда и нажала на спуск. — А вот и первый кадр.
— Давай и я тебя сфотографирую, — предложил он. — Ведь это твое путешествие. — Она отдала ему аппарат, поправила волосы, которые и так были в полном порядке, и улыбнулась. — Внимание, снимаю! Вот и хорошо, а теперь у машины. Подожди, я помогу тебе выйти.
Фредерика терпеливо ждала, пока он спустится на землю, откроет дверь и снова обхватит сильными пальцами ее талию. Тогда она положит ладони на его широкие плечи и обопрется. Какое блаженство!..
Они стояли, не спеша размыкать объятий, и смотрели друг другу в глаза. И эти глаза говорили громче и яснее, чем мог выразиться язык. Мгновение длилось и длилось, и обоим не хотелось разрушать его. Только звук громко захлопнувшейся дверцы подъехавшей машины заставил их прийти в себя.
Фред опустил руки, неловко отвел глаза в сторону и прошел немного вперед, выбирая самую выигрышную, на его взгляд, позицию. А порозовевшая то ли от ветра, то ли от волнения Фредерика приняла полушутливую позу фотомодели, рекламирующей новейшую марку автомобиля.
— Готово! А теперь скорее обратно, а то замерзнешь. Ветер-то какой!
И снова он помог ей, не нуждающейся в помощи, но с таким удовольствием принимающей ее, подняться в высокую кабину.
Следующие два часа прошли в легкой, почти непринужденной беседе. Фредерика постоянно щелкала камерой, стремясь запечатлеть как можно больше так полюбившихся ей стальных монстров хайвэев. Сияющие яркими отполированными боками и огромными хромированными выхлопными трубами грузовики пленили ее воображение. Да и сами дороги, прямые и, казалось, бесконечные асфальтовые полосы, так отличались от привычных с детства африканских «шоссе» — зачастую двух пыльных колей, накатанных старыми, видавшими виды грузовиками времен Второй мировой войны.
Фред слушал ее оживленную болтовню, указывал на кое-какие достойные, по его мнению, внимания объекты. Однажды, когда она перезаряжала пленку, посмеиваясь, прокомментировал:
— Теперь я понимаю, почему ты взяла пять. Признайся, это только на сегодня, да?
Она расхохоталась в ответ, довольная шуткой. Но вскоре ей стало казаться, что настроение Фреда начало портиться. Он все чаще и чаще посматривал в зеркало заднего вида и все реже и реже говорил. А если и открывал рот, то в основном, чтобы спросить, не проголодалась ли она и не надо ли ей «попудрить нос». Остановку сделали только одну, у «Бургер кинг». Фредерика соскочила вниз, на сей раз без всякой помощи, и купила им по паре показавшихся ей безвкусными чизбургеров и по большому стакану кока-колы.
После еды, прошедшей почти в полном молчании, она утратила интерес к окружающему и скучающе посматривала в окно. Было заметно, что Фред нервничает: он вел машину странными рывками, то набирал скорость до девяноста пяти — ста миль в час, то тормозил и какое-то время тащился чуть ли не шагом.
Наконец он прервал молчание.
— Хочу задать тебе нескромный вопрос. Можно?
— Ну, попробуй, — согласилась Фредерика с замиранием сердца.
Она вдруг вспомнила жениха, о существовании которого совершенно забыла. Неужели Фред хочет узнать именно об этом? Хотя… почему ей пришла в голову такая странная мысль? Не надо выдавать желаемое за действительное. Он женат, и ему нет ни малейшего дела до моих возможных женихов, мужей или приятелей, строго сказала она себе. Да, но вдруг все-таки спросит, ехидно откликнулся внутренний голос, скажешь ему о Роджере, или…
— У тебя с собой много денег?
Девушка оцепенела, потом залилась краской. То, что она ощутила, услышав вопрос, наверное, испытывают только очень гордые люди, когда их ударят по лицу.
— Что… что ты имеешь в виду?
Боже мой, может ли такое быть? Неужели она так обманулась в этом парне? Решила, что он честный, порядочный, а он вдруг про деньги…
— Я имею в виду наличные. Американские доллары. Подожди, не отвечай, выслушай меня сначала, — добавил он, заметив, что Фредерика готова то ли взорваться, то ли разрыдаться. — За нами со вчерашнего дня следует один и тот же пикап. Я сразу не обратил на него особого внимания, в конце концов мало ли кто едет в том же направлении. Но сегодня утром он снова появился за нами, а это уже слишком большое совпадение. В такое трудно поверить. Более того, сколько бы я ни прибавлял скорость, сколько бы ни тормозил, это не помогает. Он чуть отстает или опережает нас, но потом снова пристраивается сзади. Вот я и подумал, может, кто-то узнал, что ты везешь с собой крупную сумму, чтобы вручить Бертену, и думает…
— Нет-нет, — перебила его успокоившаяся Фредерика. — У меня наличными всего пара сотен. Дядя приучил меня носить с собой чековую книжку. Всегда настаивал на этом, особенно когда отправлял на учебу в Оксфорд…
Фред невольно присвистнул, на секунду позабыв о теме их разговора.
— Вот это да! Ты училась в Оксфорде?
— Да, три года. Дядя Эндрюс считал, что мне надо повидать Европу и получить приличное образование.
— И как тебе там понравилось?
— Понравилось, но домой я вернулась с удовольствием. — Фредерика помолчала, подумала, потом решилась: — Знаешь, Фред, я хочу признаться тебе кое в чем. Но пообещай, что ты никому не расскажешь.
— Идет, только как ты можешь знать, что я сдержу слово?
— Не могу, но мне кажется, что ты человек честный. И кроме того, хочется с кем-то поделиться, может даже, посоветоваться. Так вот дядя Эндрюс не завещал Бертену никаких денег. Я придумала эту историю, чтобы не рассказывать всем и каждому, зачем на самом деле разыскиваю его. — И Фредерика поведала все, о чем узнала из предсмертного письма дяди. — Теперь ты знаешь столько же, сколько я. Как считаешь, я не зря все это затеяла? Ведь если бы отец хотел меня видеть или вообще как-то интересовался мной, то мог бы написать, позвонить, подать о себе весточку любым способом. Но он не сделал ничего этого, а исчез бесследно больше чем на двадцать лет. Ты знаешь его, Фред?
