Джоанна Кингсли - Любовные прикосновения
– Едва ли это можно было назвать проявлением милосердия. Полный срок истечет только в 1992 году – сорок лет. Но Милош уже отбыл в заключении почти тридцать.
– Это будет скоро? – спросила Лари.
– Не знаю.
– А ты не можешь узнать поподробнее?
Перед ней возникло видение, что именно она будет встречать Милоша Кирмена и познакомится с ним. Ее отец…
– Попытаюсь. Возможно, мне и в самом деле удастся использовать свои связи, чтобы наше правительство подало нечто вроде неофициального прошения, чтобы это произошло поскорее. Некоторые коммунистические режимы становятся более сговорчивыми, так как стремятся установить с нами прочные торговые связи. Это позволит просить об услуге.
– Джин… если бы ты только смог…
– Но я тоже хочу попросить тебя об одной услуге, – быстро произнес он.
Судя по тому, как он это сказал, Лари поняла, что Джин хочет получить услугу за услугу. Ей придется покупать его помощь.
– И о чем же?
– Некоторое время назад Анита сказала мне, что завещала «Морской прилив» тебе.
Джин сделал паузу, глядя в свой бокал.
– Я хотел бы, чтобы ты уступила его мне.
В его просьбе не было ничего удивительного. И все же Лари была оскорблена тем, в какой форме он выразил свое пожелание – как плату за его усилия помочь другому человеку обрести свободу.
– Джин, я еще не знаю, что буду делать с домом. Но мне кажется, нам не следует торговаться из-за него сегодня, к тому же нечестно требовать «Морской прилив» в обмен на…
– А почему бы и нет? – перебил ее Джин. – Ты пришла в этот дом, Лари, потому что твоя мать заявила, что ты – моя дочь, и я поверил ее словам. И вот теперь ты хочешь переписать прошлое, а для этого тебе нужна моя помощь. Ты желаешь освободить Милоша, и тебе хотелось бы доказать, что это он твой отец, а не я. Но если это так, если ты не часть нашей семьи и никогда не была ею, разве у тебя есть право на «Морской прилив»?
– Анита хотела, чтобы он принадлежал мне, – сказала Лари, однако аргументы Джина поколебали ее убежденность.
– Я никогда не думал, что смогу позволить себе содержать такую громадину. Но благодаря Нелл это стало возможным. Тебе, Лари, так или иначе придется продать его…
– Пожалуйста, Джин, не проси меня решить этот вопрос прямо сейчас.
– Все сводится к одному, Лари. «Морской прилив» был построен моим прадедом. С тех пор дом всегда находился в нашей семье, и я хочу, чтобы он по-прежнему в ней и оставался. В семье! – повторил Джин, жестко подчеркнув свои слова и тем самым напомнив Лари, что она заявила о своем желании отказаться от родства с ним.
С минуту Лари молчала. Это предложение только сильнее настроило ее против человека, сидевшего напротив нее, и заставило всем сердцем потянуться к тому, другому, который находился очень далеко и которого она никогда не видела. Она оглядела комнату, бросила взгляд на пейзаж за окном. Дом – в обмен на возможность узнать правду о самой себе!
– Но ты же не можешь дать мне никаких гарантий, не правда ли? – спросила она Джина. – Ведь у тебя нет полной уверенности в том, что твои усилия помогут Милошу Кирмену освободиться?
– Нет, – признал он. – Единственное, что я могу сделать – это попытаться.
– Не значит ли это, что ты просишь слишком многого в обмен на малое?
– Одна только попытка потребует большого влияния, – объяснил Джин. – Я вынужден буду обратиться к людям, которые мне чем-то обязаны, использовать свои связи.
Он понизил голос до заговорщицкого шепота и продолжал:
– Не говоря уже о том, что, возможно, придется заплатить очень большие взятки их крупным чинам.
Лари мысленно взвешивала его предложение. Если допустить, что произвольный выбор, который она сделала, окажется неверным и Милош ей даже не родственник…
И все же… как бы там ни было, он – человек, которого любила ее мать, которого она имела право любить.
– Хорошо. Можешь оставить этот дом… в своей семье. Джин поднял бокал и допил виски, словно провозглашая тост за ее решение.
Мгновение спустя вернулась его жена.
– Прелестный дом! – воскликнула она и посмотрела на Лари. – Вам так повезло!
КНИГА IV
Размеры
ГЛАВА 34
Прага, апрель 1984 года
Стюардесса чехословацкой авиакомпании на английском, немецком и чешском языках предупредила пассажиров, что они должны пристегнуть ремни, так как самолет совершает посадку в аэропорту Прага – Рузине.
Чувство боли и сожаления появилось в душе у Лари, когда она услышала объявление с названием аэропорта. Рузине – это была тюрьма, в которой она родилась. Лари стала рассматривать крыши зданий внизу, смутно различимые сквозь апрельский туман, но не увидела ничего, что могло бы напоминать то ужасное место.
Несколько недель назад наконец пришло известие о том, что Милош Кирмен скоро выйдет на свободу. Может быть, усилия Джина и в самом деле ускорили его освобождение… или это произошло бы в любом случае? Кто знает? Прошло уже больше трех лет с тех пор, как они с Джином заключили сделку. Однако Лари ни о чем не жалела. Притязания Джина были, несомненно, справедливыми и законными. Теперь было уже научно доказано, что она не его дочь. Приняв решение, основанное на эмоциях, Лари и не думала подтверждать его с помощью анализа крови. Но именно Джин через несколько месяцев после смерти Аниты попросил ее прояснить ситуацию, и Лари согласилась. Результаты анализа показали, что Джин не мог быть ее отцом. Впоследствии Лари размышляла: может быть, Кат знала об этом и заявила об отцовстве Ливингстона только для того, чтобы у ее дочери был шанс вырасти в свободной стране?
Но если Лари и была рада пожертвовать «Морским приливом» в пользу Джина, то только из-за его права по крови. Нелл щедро тратила свои деньги, чтобы вернуть дому его былую роскошь. Оформление интерьера она заказала фирме «Хейли – Данн», но выбор был сделан не из соображений дружбы и верности. В то время шло подлинное возрождение Ньюпорта, и его дома, построенные баронами-разбойниками[42] прошлого века, переходили в другие руки и пользовались большим спросом среди новых баронов-разбойников свободной эры Рейгана. При этом нувориши стремились обратиться в фирму «Хейли – Данн» и отдавали ей предпочтение перед другими. Флауэр Хейли, которая еще не отошла от дел и, возможно, никогда не отойдет, по-прежнему считалась лучшим дизайнером, когда речь шла о работе в классическом стиле, подходившем для ньюпортских «летних коттеджей».
Однако она стала проявлять поразительную гибкость, как только Лари присоединилась к ней в качестве равноправного партнера, не ограничивая себя рамками одного стиля. Хейли по-прежнему отказывалась работать с отелями, яхтами и другими коммерческими объектами, и эти заказы переходили к Лари. Флауэр наслаждалась своими дерзновениями в дизайне и уже не была такой привередливой в выборе клиентов. Одно из первых требований Лари после их объединения заключалось в том, что они должны радоваться любому заказу. Вначале Флауэр упиралась, но теперь она украшала дома людей, которые не относились к избранному обществу, даже актеров и рок-звезд. В целом это партнерство было обоюдовыгодным.
