Джудит Майкл - Обманы
— Николс, может, вы позвоните Брайану?
— Нет, нет, Стефания, не нужно. Мы продали французские часы, те, что с ангелами, если помните, и обе вещи, привезенные вами с аукциона Клинтона. И еще я выставлю секретер Георга Пятого и новый загородный дом леди Старгрейв.
— Сколько получили за часы?
— Три тысячи.
— Можно было продать за четыре. А за клинтоновские вещи?
— Двадцать три тысячи за обе.
— Великолепно! Не могу поверить, что вы скрывали это от меня.
— Нет, дорогая моя, конечно нет. Это должно быть сюрпризом. Но вы вынудили меня признаться. Как я могу что-то скрывать от вас, даже если это и втемяшится мне в голову? Сидни Джонс заглядывает мне через плечо каждый день. Кстати, он спрашивает, когда вы вернетесь.
— Скоро. Я очень нужна сейчас?
— Конечно, дорогая Стефания. Ведь последнее решение насчет «Амбассадора» зависит от вас. Оливия недавно говорила, что вы так напоминаете ей Сабрину, что она хотела бы видеть вас здесь, и мы могли бы… О, как ужасно это звучит. Совсем не так, как из уст Оливии…
— Да, Николс, я знаю. Оливия умеет делать ужасные заявления абсолютно спокойно.
— Боже, Сабрина действительно так подробно рассказывала о нас.
— Часто.
Я могу прекратить это, подумала Сабрина, как только вернусь, сразу скажу им правду. Они с Николсом поговорили о ее декабрьской декорационной комиссии. Она дала указания по поводу двух аукционов и торговли с Беттиной Старгрейв. Теперь Николс ее выслушал. Он больше не относился к ней как к необразованной провинциалке, которую можно легко отодвинуть в сторону. Наконец Сабрина повесила трубку, но перед тем, как войти в столовую, задумалась и села. «Как только вернусь, сразу скажу им правду. Но как я смогу это сделать? Как я смогу рассказать родителям или кому-либо еще, что я Сабрина, если не хочу, чтобы Гарт знал об этом? Если кто-то узнает, хотя бы один человек, информация неизбежно достигнет его ушей».
Сабрина встала и начала ходить по кухне, нервно обхватив себя руками.
"Я не могу сказать Гарту правду. Никому не могу сказать.
Но если я утаю истину, то останусь Стефанией Андерсен на всю жизнь. Сабрина Лонгворт умрет. Конечно, так оно и есть. Мы все были на ее похоронах. О, Стефания, посмотри, что мы наделали…"
Глава 19
Утром 20 ноября выпал снег. Свет струился словно шепот, предупреждающий о том, что ждет впереди. Небо было стальным, низко нависало над садом, над черными ветвями деревьев, запорошенных снегом, и над кустарником, напоминавшим паутину. Гарт возился с печкой. Сабрина пыталась отыскать пропавшие перчатки. Пенни и Клифф осторожно шагали по дорожке перед домом, восхищаясь собственными следами.
Когда они ушли, Сабрина приблизилась к окну и стала допивать кофе. Сад превращался в гобелен из травы и хризантем, пробивавшихся сквозь снег; белая улица была разрисована темными полосами от автомобильных шин. Мелкий снежок опускался на крыши, трубы и карнизы. Легкий ветер шевелил ветви деревьев. То и дело с них с легким вздохом падали хлопья снега.
Зима. Менялись времена года, а репутацию Гарта восстановить так и не удавалось. Сабрина помогала, оставаясь рядом с ним, крутясь в колесе социальной жизни. Теперь различные приглашения приходили — по почте в таких же количествах, как в Лондоне. Но беседы со студентами из списка еще не начинались. Они очень счастливы сейчас. Любовь, жизнь вместе, без возвращений к тому времени, когда Сабрина приехала из Китая. Доверие, радость, счастье. «Потому что моя сестра мертва».
Сабрина отвернулась от белого мира за окном и прошла через дом на кухню. Она могла бы отодвинуть правду на задний план и начать думать понемногу о возможных способах остаться с Гартом, как будто правда могла быть частью прошлого, не имеющего ничего общего с настоящим.
Самообман. Она обещала себе никогда не делать этого. «Потому что я не воспользуюсь смертью моей сестры».
Сабрина не могла изменить это, даже если бы ей удалось забыть обо всем. «Когда-нибудь, в самый неожиданный момент, это снова всплывет и уничтожит нас».
Зазвонил телефон. Это звонил Гарт из университета.
— Мой календарь напомнил мне, что в декабре у меня заседание в, Нью-Йорке. Ты можешь договориться с Мэйдлин насчет поездки? Я хочу взять тебя с собой.
— Когда в декабре?
— Третьего. На три дня. Я попрошу Вивьен взять Пенни и Клиффа к себе. Мы же заботились о ее детях. Поедешь?
— Да, хотелось бы.
Как странно, что он позвонил именно сейчас, когда она напоминала себе, почему должна уехать.
— А что, если я слетаю оттуда в Лондон по делам? Пауза длилась довольно долго.
— Конечно. Возьмешь меня с собой?
— Нет. Я хочу поехать одна. «Потому что я не вернусь».
— Если хочешь, конечно, поезжай одна. Сколько времени займут твои дела?
— Не знаю. Но я, вероятно, задержусь ненадолго. В доме…
На этот раз пауза получилась еще длиннее. Гарт почти убедил себя, что она больше не думала о жизни в доме ее сестры, о хождении по следам покойной. Но сейчас она вдруг опять заговорила об отъезде. Казалось, когда между ними все наладилось как нельзя лучше, она опять стала собираться уезжать. Гарт хотел напомнить ей, что она обещала остаться, по крайней мере, до тех пор, пока не будет выяснена личность автора анонимного письма. Но он не жаловался и не умолял.
— Можем поговорить об этом попозже, — сказал он. — Но ты приготовишься поехать со мной в Нью-Йорк?
— Да. И мы с Вивьен договорились вместе перекусить, так что скажу ей о Пенни и Клиффе.
— Ты выглядишь грустной, — заметила Вивьен, подсаживаясь за столик Сабрины. — Как наша ранняя зима. Могу я чем-нибудь помочь?
— Говори о приятном. О своем комитете, например. Гарт сказал, голосование было тайным. Могу я тебя поздравить?
— Можешь поздравить своего мужа. Он перехитрил нашего бывшего декана, обманул наш скромный комитет и перевернул его вековую политику с ног на голову. Это было в студенческом городке. Еще он дал возможность семье Гудман остаться, поэтому я не должна искать себе новую работу. Это называется безопасностью. Первый раз в жизни она у меня есть. Он не говорил тебе, что я прозвала его святым Гартом? Сабрина покачала головой и засмеялась:
— Несомненно, скромность ему только мешает.
— Он скромен, разве это не странно? С каждым, имеющим его репутацию и популярность, должны раскланиваться. Знаешь, его студенты так гордятся им. О, хочешь знать, что один из них сказал о нем? Девочка из моего класса генетики. Мы говорили о работе Гарта, и она сказала… Дай-ка я напишу, а то смущаюсь.
Вивьен написала на салфетке одно слово и показала его Сабрине.
«Гений», — прочитала Сабрина и перечитала еще раз.
