Нэнси Бартоломью - Твое смеющееся сердце
Впервые за последние двадцать четыре часа у меня поднялось настроение. Я даже хихикнула от радости. Взявшись за ручку дверцы, я уже собиралась открыть машину, как вдруг мне на плечо легла твердая рука.
— Только не в этот раз, — сказал Уэдерз. Казалось, он вырос из-под земли.
Я ахнула, подскочила дюймов на шесть и тут же почувствовала, как его сильные руки берут меня за плечи и поворачивают лицом к нему. Я оказалась прижатой к двери «фольксвагена». Уэдерз почти прижал меня к машине, приблизив рассерженное лицо чуть ли не вплотную.
— Мэгги, почему вы все время мне врете? — спросил он тихо, с угрожающей мягкостью в голосе.
— Просто я опаздываю на работу, мне нужно ехать, — ответила я.
— Звучит правдоподобно, но вряд ли это истинная причина.
Он не двигался, я оказалась в ловушке, вырваться из которой можно было только одним способом — нырнуть под его руку. Каким-то чудом прочтя мои мысли, он согнул руки в локтях и придвинулся ко мне еще ближе.
Случайный прохожий мог бы принять нас за обнимающуюся парочку. Уэдерз стоял так близко, что я ощущала тепло его дыхания, вдыхала запах его одеколона. Запахи, ощущения, мой собственный страх — все это вместе пьянило и возбуждало, мои ощущения нарастали как снежный ком, превращаясь в нечто такое, над чем я была не властна.
— Доверьтесь мне, Мэгги, — выдохнул он, — поделитесь со мной. — Его голос завораживал, гипнотизировал. — Доверьтесь мне.
Я тряхнула головой, прогоняя наваждение.
— Мне нечего рассказывать! Я должна ехать на работу. Вы можете ехать за мной или вместе со мной, как хотите, но мне пора, иначе я опоздаю.
— Мэгги, что вам сделал Джимми? Он причинил вам боль? — мягко спросил Уэдерз.
— Да ничего он мне не сделал!
Детектив сверлил меня взглядом, прожигая насквозь. Было ясно, что он пока не собирается меня отпускать.
— Мэгги, я знаю, он что-то вам сделал, вы не из тех, кто убивает людей без причины. Позвольте мне помочь вам, откройтесь мне.
— Черт возьми, нет! — Я топнула ногой по холодной земле. — Я не убивала Джимми!
— Тс-с, — прошептал он ласковым голосом. — Где револьвер, Мэгги?
— Вот что я вам скажу, детектив, если бы я хотела кого-то убить, я бы уж точно не поступила так опрометчиво, как тот тип, который застрелил Джимми. Поверьте мне на слово, если мне придется убить вас, я не оставлю никаких следов. И как раз сейчас я всерьез подумываю, не совершить ли мне убийство полицейского. Если вы не уберетесь по доброй воле и не дадите мне спокойно ехать на работу, мне придется взяться за дело самой, и предупреждаю, вам это не понравится.
Уэдерз медленно оттолкнулся от машины и опустил руки.
— Я с вами еще не закончил, Мэгги. Я знаю, вы что-то недоговариваете, вы не умеете лгать.
Тут он прав на все сто, мне редко сходило с рук вранье, но во всем остальном он ошибается.
— Мэгги, можете мне довериться, — повторил он, — я хочу вам помочь.
Я почти уже поддалась его голосу, позволила ему затронуть какие-то струны в глубине моего существа, он пробудил чувства, которые я не выпускала на свободу много лет, но потом тут же упрятала их обратно под замок. Как же, могу я ему довериться! Доверие, конечно, — вещь хорошая, но, как говорит моя мама, надейся только на себя. Единственный человек, который может мне помочь, — это я сама. Мне придется самой найти убийцу Джимми. Полиция не верит ни одному моему слову, моя дочь живет в осином гнезде, а я числюсь главной подозреваемой по делу об убийстве. Так что кому, как не мне, навести во всем этом порядок?
Теперь я знала две вещи, которых не знала час назад. Первое — это то, что детектив Маршалл Уэдерз опасен. Стоит мне немного зазеваться, и он уговорит меня сознаться в чем угодно, в том числе и в том, чего никогда не было. Второе, что я узнала, испугало меня еще больше: во всей этой истории каким-то образом замешана Шейла. Что бы ни случилось, я должна ей помочь, даже если ради этого придется признать себя виновной в преступлении, которого я не совершала.
Глава 8
Каждый вечер перед самым выходом на сцену, пока ансамбль не заиграл мелодию, которую завсегдатаи знают как мою визитную карточку, мне становится дурно от страха. Меня мутит, я обливаюсь холодным потом, поминутно бегаю в туалет; мне кажется, что я не смогу выйти на сцену, но всякий раз выхожу.
Этот, с позволения сказать, ритуал повторялся на протяжении всех месяцев, что я пела в «Золотом скакуне», вряд ли стоит ждать перемен в ближайшем будущем. Наверное, фраза «Чтобы петь блюз, нужно страдать» сказана как раз обо мне.
Ансамбль всегда начинает играть без меня. Исполнив одну песню, ребята переходят к «мелодии Мэгги». И тут появляюсь я — макияж в полном порядке, на голове шляпа, на губах улыбка. Едва моя нога ступает на сцену, как я оживаю, с желудком уже все в порядке, мир за пределами клуба перестает для меня существовать, я здесь, со своей публикой и готова покорять сердца.
В ночь после смерти Джимми все происходило так же. Я взбежала по пяти ступенькам, ведущим на сцену, взяла у Ларри, рабочего сцены, микрофон и величавой походкой примадонны выступила на середину сцены. Откинув свободную руку в сторону, я негромко запела свою коронную песню: «Он был одиноким ковбоем, пока я не накинула на него лассо любви».
В середине третьего куплета я выхватывала небольшое лассо и устраивала небольшой спектакль — разматывала лассо и набрасывала его на одного из парней, подошедших к сцене слишком близко. Этот номер был уже знаком, его даже ждали, так что и в этот раз все толпились у сцены, выкрикивали мое имя, каждый старался, чтобы я поймала именно его.
Этот вечер ничем не отличался от всех прочих, если не считать того, что мужчина, которого я заарканила на этот раз, сильно смахивал на моего бывшего мужа. Конечно, это не мог быть он. Вернелл Спайви ни ногой не ступил бы в заведение вроде «Золотого скакуна», поскольку очень заботился о своей репутации. В последнее время Вернелл стал частенько появляться в загородном клубе «Гилфорд». Уж не знаю, как ему удалось стать членом этого клуба, обычно туда не принимают кого попало. Может, кто-нибудь из членов правления был ему чем-нибудь обязан или Спайви отвалил за клубную карточку изрядный куш.
Во всяком случае, как только Вернелл прослышал, что я стала солисткой ансамбля «Ведущее колесо», у него появилось еще больше причин обходить стороной «Золотого скакуна». Словом, тип, которого я выловила, не мог быть моим мужем. Кроме того, тот Вернелл Спайви, которого я знала, бросил пить, так я считала, когда мы разводились. Однако Вернеллу ничего не стоит соврать, что он не раз и доказал на деле. Мужчина, поднявшийся на сцену, был в стельку пьян. На нем был грязно-голубой синтетический ковбойский костюм, вычурно отделанный по швам и по краям манжет белым шнуром, — еще одно подтверждение того, что это был не Вернелл. Вернелл никогда в жизни не надел бы подобное тряпье, он тщеславен, как павлин. Как только он поближе познакомился с жизнью богачей и узнал такое имя, как Ральф Лорен, он переключился на дизайнерскую одежду, а на синтетическую ткань теперь и не посмотрит. Но я-то знаю, что в глубине души Вернелл остается все тем же деревенским парнем из Западной Виргинии.
