Мелани Роуз - Небесный огонь
— Значит, в моем случае нет ничего необычного?
Он помолчал и отвел глаза, потом покачал головой.
— Нет.
Я пристально смотрела на него и понимала, что он пытается скрыть именно то, что я так стремлюсь узнать. Неужели травмы Лорен действительно стали причиной ее смерти? Рассказ доктора Шакира и его странный, словно завороженный взгляд, обращенный на меня, говорили о том, что весь его медицинский опыт противился очевидному. Я не должна была выжить. Это противоречило его интуиции, опровергало его диагноз. Теперь понятно, почему он не смотрит мне в глаза, подумала я.
В памяти вдруг всплыли слова доктора Чена о том, что последствиями от удара молнии могут стать глухота или катаракта. Я спросила об этом доктора Шакира.
— Вы удивительно хорошо информированы о своем состоянии, — заметил он.
Возвращение к спасительной области медицины явно обрадовало его. Я заметила, как расслабились его плечи.
— То, о чем вы говорите, истинная правда, но я тщательно вас обследовал и могу заверить, что в настоящее время опасность вам не угрожает. — Он сделал паузу. — Собственно, если томография не выявит никаких отклонений, вы сможете отправиться домой.
— Сегодня? — со страхом спросила я.
Он покачал головой.
— Я приду к вам завтра. Если результаты томографии будут готовы и ваше самочувствие не вызовет у меня никаких подозрений, завтра мы вас и выпишем. Если провалы в памяти будут продолжаться, мы устроим вас на амбулаторное лечение в нашем психиатрическом отделении. А пока советую вам немного отдохнуть. Уверен, что дома о тишине и покое вам, скорее всего, придется забыть.
Грант пришел вечером, он был один. По его словам, дети очень устали после прогулки, он рано уложил их спать и попросил соседку час-другой присмотреть за ними.
— Как Тедди? — спросила я, и не только из вежливости — состояние этого ребенка меня по-настоящему беспокоило, как бы я ни отнекивалась.
Грант пожал плечами.
— Разумеется, он расстроен. Он не совсем понимает, что происходит, Лорен. Требует вернуть ему маму.
Я отвела глаза и подумала: Тедди как никто другой понимает, что происходит.
— Когда тебе разрешат ехать домой? — спросил он.
— Может, завтра, — ответила я, изо всех сил стараясь не думать о такой ужасной возможности.
Домой. Новый неведомый шаг в темноту. Мне придется участвовать в этом странном спектакле и жить чужой жизнью, если только я снова не проснусь Джессикой. Я ужасно скучала по дому, но мне хотелось жить собственной жизнью, а не быть чьей-то пешкой. Вспомнив слова мамы, которая в нашем последнем разговоре просила не строить из себя супергероиню, я едва не расплакалась. Я всегда была ужасно независимой и стремилась всего добиваться сама. Быть может, моя жизнь не была образцом для подражания, но это была моя жизнь. Теперь же я была совершенно бессильна, и мощный поток нес меня, как песчинку, неведомо куда. Словно я каталась на «русских горках» в парке Чессингтона, только этот аттракцион был пострашнее.
Я широко зевнула, едва успев в последнюю секунду прикрыть рот. Сон — вот в чем я теперь нуждалась. Именно сон мог стать ключом к двери между этими двумя мирами.
Грант все понял, он и сам выглядел уставшим. Нежно поцеловав меня в лоб, он направился к выходу.
— Спокойной ночи, любимая, — прошептал он, прикрывая за собой дверь. — Я приду завтра.
— Спокойной ночи, Грант.
Я смотрела ему вслед, и меня пронзило острое чувство вины, ведь я изо всех сил надеялась на то, что вижу его в последний раз.
Глава четвертая
Когда я проснулась в собственной постели под теплым пуховым одеялом, я готова была запеть от счастья. И пусть мое превращение в Лорен не слишком напоминало обычный сон — очень много в нем было странностей, — я все-таки проснулась и снова стала самой собой. Чувствовала я себя бодрой и отдохнувшей, как после крепкого здорового сна. Я сладко зевнула и с наслаждением потянулась. Как хорошо снова оказаться дома, в таком знакомом и безопасном мире.
Я села на кровати и крепко обняла Фрэнки.
— Ты ни за что не поверишь, где я была, — сказала я ей и выбралась из постели, потом прошлепала босиком к высокому окну и распахнула шторы, впуская чудесный осенний день — Пока ты сладко спала на моих ногах, я была совершенно в другом месте, представляешь?
Фрэнки наклонила голову набок и коротко гавкнула.
Я включила горячую воду и, пока наполнялась ванна, насыпала Фрэнки сухого корма, поставила чайник и отправилась к двери за почтой.
Одни рекламные проспекты. Все-таки грустно, что мне почти никто не пишет. Только коричневые конверты приходили регулярно, да время от времени писал мой брат Саймон из Новой Зеландии. Наверное, многие считали меня нелюдимой, даже одиночкой по натуре. Я невесело усмехнулась и начала перебирать рекламный хлам. Сама же я предпочитала другие слова для описания своего характера — самостоятельность, зацикленность на работе и легкая боязнь обязательств. Впрочем, как бы то ни было, сегодня такие глупости меня не волновали. Главное — я вновь обрела свое тело, со всеми его недостатками и слабостями.
Лежа в ванне, я разглядывала свое молодое тело и радовалась, что на нем нет ни шрамов, ни синяков, а везде, где полагается, растут темные волоски. Интересно, подумала я, а блондинки бреют волосы? Хорошо бы этого никогда не узнать.
Ощущение счастья, охватившее меня после пробуждения, внезапно улетучилось. Я схватила губку, мыло и начала яростно тереть кожу, подняв вокруг себя хлопья пены. Почему этот кошмар не отпускает меня, почему цепляется за мое сознание? Ведь настанет час, когда тело захочет спать, и тогда этот ужасный сон может вернуться. Пока он возвращался только два раза, но второй сон оказался совершенно логичным продолжением первого, и это пугало меня. Неужели мне снова приснится чужая жизнь?
Я опустилась в теплую воду, чтобы смыть пену. Если это сон, почему жизнь Лорен казалась мне такой же реальной, как моя собственная?
А если мне все-таки придется ехать домой к этой семье? Я невольно вздрогнула. Когда вчера я задремала, то очнулась оттого, что у Лорен отключали капельницу. Значит, всякий раз, засыпая, я рискую оказаться в том же самом сне? Если это так, я без передышки буду попадать из сна в реальность.
Следя, как крошечный мыльный пузырь взлетает к потолку, я вдруг с беспощадной уверенностью поняла, что настоящая Лорен умерла. Вот и доктор Шакир считал ее травмы несовместимыми с жизнью, хотя и говорил, что в ее быстром выздоровлении нет ничего необычного.
Мысль о том, что мать этих детей умерла, потрясла меня, в горле встал комок. Конечно, мы не были знакомы и она являлась лишь плодом моего воображения, но во сне я находилась в ее теле, и мне было ужасно жаль эту женщину, которую я никогда не знала. Сердце мое разрывалось от сочувствия к ее мужу и детям. Они потеряли жену и мать, которую нежно любили, и даже не знали, что должны оплакивать ее потерю.
