Эмма Солтерс - Эскиз брака
Сделав паузу и поразмыслив, Одри нахмурилась.
— Гм… да… может быть.
— Знаете, — тяжело вздохнув, продолжил Джолли, — когда я несколько часов назад в центре города спросил, соответствует ли этому описанию наружность человека, которого вы заметили… — Он сделал паузу. Одри ждала продолжения, широко раскрыв глаза. — Так вот, это была шутка!
Ее выражение лица тут же изменилось. Она отвернулась, выпрямилась и молча уставилась прямо перед собой.
Джолли следил за ней краешком глаза.
— Я думал, вы поняли это с самого начала.
Секунды текли. Наконец она сдавленно сказала:
— Нет, не поняла. Очень глупо с моей стороны. Должно быть, я слишком испугалась за вас, чтобы подумать как следует. Но это было еще до того, как вы рассказали мне про первое правило выживания. Теперь, когда я многое поняла и у меня появилось время подумать, больше такой ошибки не повторится.
Внезапно до Джолли дошло, как сильно она расстроена. Растроганный такой заботой, он протянул ладонь и коснулся ее руки.
— Послушайте… простите меня, — сказал он.
Одри отдернула руку. Кто-то сказал, что неведение — это благо. Но она считала, что за неведение нужно платить. Причем иногда очень дорого.
— Раз так, скажите мне вот что, — не меняя позы, произнесла она. — Если у него нет снежно-белых волос и золотого зуба, то на кого действительно похож ваш ростовщик? Но на этот раз я хочу знать правду.
4
Он был уверен, что когда-нибудь она задаст этот вопрос.
— Никаких особых примет, — проворчал Джолли, все сильнее злясь на себя, на нее и ситуацию, в которой оказался. Черт побери, он был прав, когда думал, что преданность другу ему дорого обойдется. Но действительность превзошла все его ожидания. — Он выглядит как самый обычный человек. Никаких шрамов.
— И золотого зуба, — вставила Одри. Она пыталась пошутить, но шутки не получилось.
— Нет. Вы не заметите его в толпе.
Джолли тоже замолчал и уставился прямо перед собой. Внутри ворочалось какое-то неприятное чувство — то ли злость, то ли досада.
Он должен был знать, что именно так и случится. Черт возьми, все началось девять лет назад. С первого взгляда на Одри он понял, что в этой девушке есть что-то необычное, западающее в душу. Нет, он не поощрял и не лелеял это чувство. Однако оно оставалось внутри, несмотря на все попытки бороться с ним. Иногда — причем гораздо чаще, чем хотелось Джолли, — оно начинало шевелиться и рваться наружу. Это было особенное чувство, которому он не смог бы подыскать названия. Но спутать его с каким-нибудь другим было невозможно. Временами — как, например, сейчас — ему хотелось стать другим. Впрочем, это могло быть простым желанием, чтобы она перестала ждать от него невозможного. Джолли знал, что, если бы он мог полюбить женщину, он не нашел бы никого лучше Одри. Тут и говорить нечего.
Но он никогда бы не позволил себе этого. Потому что иначе потерял бы главное — свободу и независимость. И тосковал бы по ним так же, как приемыш тоскует по собственным родителям. Нет уж. Ни под каким видом. Он любит приключения, но не такого рода.
Ну да, черт побери, он поцеловал ее. Прямо в центре магазина.
Ему едва верилось, что мог сделать это.
Но сомневаться не приходится. Он все еще ощущал нежный вкус ее губ. Губ, которые она протянула ему много лет назад. Иногда — может быть, каждую ночь — он жалел о том, что отверг ее чувство. Тогда ее невинное предложение заставило его испытать шок… и искушение. И все же он сделал то единственное, на что был способен. Просто повернулся и ушел.
Джолли посмотрел на Одри и заставил себя выкинуть из головы неприятные воспоминания.
— Послушайте… Я уже сказал, что вам не стоит переживать из-за этого типа.
Она скрестила руки на груди.
— Ладно, я больше не буду говорить о нем. В конце концов, на кону ваша жизнь, а не моя.
— Верно, — ответил Джолли. — Это моя головная боль, а не ваша.
— И слава Богу.
— Вы снова правы.
Они надолго замолчали. Наконец Одри холодно спросила:
— Куда мы едем?
— В мотель, где вы остановились.
От равнодушия Одри не осталось и следа. Она тут же напряглась.
— Зачем?
— За вашими вещами. Я забираю вас и увожу с собой.
— Куда?
Хороший вопрос. Именно это Джолли и пытался придумать. До утра еще слишком много времени. Нельзя оставлять Одри одну и тем самым давать ей возможность подумать. Нужно разработать план продолжения игры. А что, если?.. Эта мысль нравилась ему все больше и больше. Ночь, проведенная в палатке, могла бы в корне изменить ситуацию. Когда в дело вмешаются мороз и холодный ветер, может случиться что угодно. К утру Одри наверняка раздумает сопровождать его. А за время разлуки он сумеет прийти в себя. Да, черт возьми, все это будет только на пользу.
— Скажем так… пока это сюрприз, — с улыбкой промолвил он.
Она бросила на Джолли хмурый взгляд.
— Я не люблю сюрпризов.
— Нет, любите.
— Не люблю!
— Я почему-то думаю, что этот сюрприз вам понравится.
— Если мы поженимся только завтра утром, почему я не могу переночевать в мотеле? — спросила Одри.
— Нам нужно держаться вместе.
— Серьезно?
— Ну да… Но ваш мотель для этого не годится. Он слишком подозрителен, — ответил Джолли, пытаясь на ходу придумать повод, который позволил бы ему осуществить свой план. Этот повод должен выглядеть правдоподобным, иначе затея провалится.
Надо же, как быстро одна невинная ложь перерастает в другую… Джолли увязал все глубже и глубже. Интересно, когда он остановится — точнее, когда сможет остановиться?
Ответ был ему известен. Остановиться можно будет только тогда, когда он выполнит обещание, данное Грэму. До сих пор Джолли утешал себя тем, что лжет Этелдред ради старого друга и что в конце концов все это делается для ее же блага.
— Думаю, мы должны отправиться в такое место, где никому и в голову не придет нас искать. — Когда у Одри округлились глаза, он небрежно пожал плечами. — Там, где будет достаточно безопасно.
— То есть спрятаться? — тревожно спросила Одри.
— Не совсем. Но что-то вроде того.
— Значит, вы считаете, что вам грозит опасность, — сделала она вывод.
— Нет, не думаю. Но позаботиться о собственной безопасности следует, — ответил Джолли.
— И куда же мы поедем?
— К вам.
— В Талсу?
Он засмеялся.
— Нет, Одри. Всего-навсего к Грэму. Это ведь теперь ваш дом, не забыли? — Одри промолчала, и Добсон продолжил: — Едва ли кто-нибудь догадается, что мы там.
При мысли о том, что она впервые окажется в доме деда, у Одри гулко забилось сердце.
