Виктория Ли - Поймай меня, если сможешь
— Ты не отделаешься от меня так легко, — объявил он вместо этого. — Я ждал целых три года и теперь, Абби, хочу от тебя большего, чем единственный оргазм. Гораздо большего. — Он почувствовал себя виноватым при виде румянца, ярко вспыхнувшего на щеках Абби от его недвусмысленного заявления. Впрочем, Тэннер тут же успокоился, когда в ее глазах вспыхнула привычная для него ярость.
— Тэннер, я неопытна, но не глупа. В течение трех лет ты обходился без меня, но не без секса. А это большая разница.
— Ты в этом так уверена?
— Конечно, уверена. И не пытайся доказывать мне, что все это время воздерживался, потому что я в это не поверю. Если проходила хоть одна неделя без того, чтобы в колонке светской хроники не появилось очередное твое фото под руку с какой-нибудь женщиной, я была уверена, что ты или болен, или тебя нет в городе. Надо полагать, что твои подружки распускают слюни не только из-за размера твоего бумажника.
— Строить подобные предположения без достаточных на то оснований очень опасно, Абби. Тебе надо быть с этим поосторожней. — Он-то кое-что знал об этом. Тэннер полагал, что ему практически все известно об Абби. И если б ему в голову пришло, что ее сексуальной жизни не существует как таковой, он, несомненно, не стал бы ждать так долго.
Именно уверенность, что в ее жизни есть другие мужчины, удерживала его и заставляла ждать, пока она не простит ему ту ночь. Да, да, простит, потому что дело было именно в этом. Сознание, что у нее есть другие мужчины, было его наказанием, и он терпел его, потому что пока она не делала первого шага, у него не было права самому отменить этот приговор.
— Ты снова говоришь загадками, — отозвалась она голосом столь же нервным, как движение пальцев, теребивших пояс халата. — Наверное, мне надо извиниться за упоминание обо всех этих роскошных женщинах. То, что им нравится проводить с тобой время, меня совершенно не касается. Просто я полагала, что отношения между вами далеко выходят за рамки позирования для светской хроники.
— Ты все еще продолжаешь делать ложные предположения. — Тэннер подумал, как поразилась бы она, поняв, как далека от истины.
Абигейл насупилась.
— Я понятия не имею, о чем ты толкуешь.
Он уставился на орнамент ковра, покрывающего пол в гостиничном номере, размышляя, подходящий ли сейчас момент объяснить ей, какую ничтожную роль играли все эти женщины в его жизни.
— Очень трудно бывает иногда сказать все прямо. А в нашем случае мы вообще такого не практиковали…
Теперь настало время ей глядеть на него с ошеломленным и недоверчивым видом.
— Господи, Тэннер, ты хочешь сказать, что серьезно относишься к этой, как ее, Одри или Эндри…
— Ее зовут Энджи и… Нет, Абби, я не отношусь серьезно ни к ней, ни к какой бы то ни было другой своей приятельнице.
— Я никогда бы не пригласила тебя сюда, если бы знала это, — продолжала она, словно не слыша его.
— Тут и знать нечего, — твердо сказал Тэннер.
— Я так была занята своими делами и переживаниями, что даже не подумала о том, что ты можешь быть с кем-то связан. Я имею в виду серьезные отношения. Просто потому, что ты ведь их все время меняешь… я имею в виду женщин…
Он снова прервал ее.
— Абби, прекрати. Я столько же хочу говорить сейчас о женщинах в моей жизни, сколько слышать о мужчинах в твоей.
Она уставилась на него долгим взглядом, помолчала, потом спросила:
— Тогда о чем ты хочешь говорить?
Он подумал о том, что едва не сказал ей, но решил оставить свое признание до лучших времен. В эту минуту у Абби был такой вид, что на сегодня с нее хватит. Тэннер встал и, за руку подняв ее с кресла, притянул к себе, так что они оказались лицом к лицу.
— Давай отложим этот разговор, Абби. Исповедями обменяемся в другой раз.
— Приятно сознавать, что впереди меня ожидает хоть что-то легкое, — не удержалась она от иронии.
— Это еще почему? — не понял Тэннер.
— Мне исповедываться не в чем.
4
Нерешительность Абигейл вовсе не уменьшила желание Тэннера обладать ею, так что ему пришлось перед тем, как переодеться к обеду, принять ледяной душ. Он еще не согрелся, когда надевал смокинг и галстук, полагая, что обед среди блеска серебра и хрусталя, мельком увиденных им в столовой, требует соответствующей одежды. К тому времени как он нагнулся к туалетному зеркалу поправить узел галстука, он уже мог считать, что сумеет пережить вечер, не поддавшись желанию затащить Абби в любую комнату, где можно запереть дверь и быстро овладеть ею.
Благодаря холодному душу он теперь достаточно контролировал себя, чтобы не скомкать событие, которое так долго предвкушал. Тэннер не раз воображал, как он занимается с ней любовью, и чаще всего его посещало видение, в котором он овладевал Абби нежно и медленно, под стоны ее наслаждения, нагнетая взаимную жажду их распаленных ласками тел до невыносимой потребности слияния.
Образ Абби, обнаженной, полностью отдающейся любой его прихоти, вызвал в нем бурный отклик. Казалось, вся его кровь сосредоточилась в чреслах, но он старался не обращать внимания на ее горячую пульсацию. Резко выпрямившись, он схватил с туалетного столика щетку и пригладил еще влажные волосы, затем смахнул пушинку с лацкана черного смокинга. Его пальцы помедлили мгновение на мягкой шерстяной ткани, и он задумался, сколько еще пройдет времени, пока ему удастся проверить чувствительность Абби к его поцелуям и ласкам.
Испустив вздох, выражавший одновременно досаду и предвкушение, он застегнул все пуговицы, окинул себя последним взглядом и вышел из номера. Решив, что глоток спиртного снимет его напряжение, он быстрым шагом одолел два пролета лестницы, ведшей в бар, расположенный в подвале.
Однако Абигейл уже была там, и Тэннер не мог разобраться, рад он этому или огорчен. Розовый шелк вечернего платья не столько скрывал, сколько мягко подчеркивал изгибы ее фигуры, выставляя при этом напоказ ее изумительные ноги. С бокалом в руке она одиноко сидела у камина. Тэннеру подумалось, что ему редко доводилось видеть ее без спутников. Абби отличалась общительным характером и заводила друзей с невероятной скоростью. Приблизившись, он заметил в выражении ее лица нечто такое, что сразу сняло его эротическое возбуждение и наполнило душу зловещими предчувствиями. Он взял в баре стаканчик виски и направился к ней.
Она не подняла глаз, пока его бедро не коснулось ее, но даже эта фамильярность не стерла с ее лица напряженное выражение. Правда, она не поспешила отодвинуться, а всего лишь недоуменно подняла брови и прикусила нижнюю губку.
