Ксения Дронова - Силуэт танцующей звезды
Откинувшись на спинку неудобного сиденья, Женька попыталась расслабиться. Сейчас она отыщет в этой пестрой кутерьме Ладку, и ей обязательно станет легче… просто красивые танцы, не больше.
Подхватив на руки Лисичку, Бармалей красиво подбросил ее вверх и нежно поймал, не позволив ей удариться пуантом о доски сцены. Потом настал черед Хромой Ласточки — и опять Женька не могла оторвать глаз от жесткой линии мужского плеча, от рук с жилистыми запястьями, от длинных ног в свободных красных шароварах. Все движения Бармалея казались легкими, словно девушки, которых он поднимал над головой, вращал и поддерживал, совершенно невесомыми!.. Женька прикусила губу — почему-то ей вдруг стало обидно за себя, если бы она была балериной, это ее бы сейчас так осторожно подбрасывал бы и ловил этот мужчина. И она бы могла вот так же взмахнуть точеной ножкой и кокетливо коснуться белым пуантом его груди!..
Спектакль прошел в тумане. Если бы Женька не знала содержания «Айболита», в этот раз она бы все равно ничего не поняла. Потому что на сцене для нее существовал только один человек. Бармалей. Высокий, сильный, ясноглазый… И хоть бы одна мысль о Трофиме пришла ей в голову, когда она любовалась этим актером, но нет. Ее мысли кружились под музыку, подлаживаясь под длинный шаг Бармалея, следуя за ним повсюду, скользили по его телу и падали к его ногам, и весь мир казался ей ненужным, когда перед ней был Он.
А потом спектакль как-то неожиданно кончился, занавес закрылся, зрители быстро похлопали и разошлись, и только одна Женька медленно тащилась по проходу, задевая ногами кресла и спотыкаясь на покрытых ковром ступеньках. Из театра она вышла последней, не захлопнув за собой стеклянной двери и ничего вокруг не видя.
— А, привет, вот и ты! Я тебя видела из-за кулис. Как, понравилось?.. Давай я тебя познакомлю, это Леша и Денис, бандиты, видела? Те, что гитару волочили в конце… А это наш Бармалей… Знакомьтесь, Игорь, а это Женя, моя подруга.
Ладка улыбнулась, отступив в сторону, и Женька оказалась прямо перед мужчиной, который взял ее ладонь в свои и легко пожал. Дружеское прикосновение, сколько раз в жизни Женька так здоровалась с людьми, не сосчитать!.. Но в этот раз простое движение подействовало на нее слишком сильно.
— Очень приятно, рада познакомиться…— она покосилась на Ладку и попробовала улыбнуться, но губы почему-то не пожелали растягиваться. Нервно откинув челку со лба, Женька взглянула в лицо мужчине, сумевшему неожиданно просто смутить ее и заставить чувствовать себя маленькой и глупой. Она пожала руки и Леше с Денисом, но вряд ли потом, случайно встретив их где-нибудь, она сможет узнать их… потому что перед ней стоит Он, и никого, кроме него, она не запомнит.
Игорь — какое имя, подстать ему самому. Имя, которое само собой впечатывается в память и никогда не забудется. Как, впрочем, и этот человек, чьи серые (или синие?) глаза безжалостно смеются над ней… И все-таки пусть они смеются — и всегда будут вот так же близко, как теперь!
— Мы хотели погулять по Проспекту, если хочешь, пойдем с нами, — Ладка изящно повернулась на маленьких каблучках и поправила сумочку на плече.
Даже если бы у Женьки на сегодня было запланировано множество дел, она бы не задумываясь, бросила их все, потому что взять и уйти, от этого невозможного человека было выше ее сил. Наверное, именно в тот момент она впервые поняла, что на свете есть вещи, над которыми она не властна. Желание хоть немного побыть рядом с Игорем, идти возле него, разговаривать с ним, может быть, даже иногда дотрагиваться до его руки, оказалось сильнее ее.
И какая разница, что Трофим говорил с ней таким странным голосом, она сейчас свободна от всех мыслей о нем, от мыслей обо всем на свете, в ее голове — только музыка. Странное ощущение нереальности охватило Женьку, потому что того, что вдруг с ней происходит, просто не может быть… но если она повернется к Игорю, то опять наткнется на его чистый взгляд, и, наверное, он даже улыбнется ей, и ей станет легко и хорошо!.. Как в детстве, когда она просыпалась рано утром и ей говорили, что сегодня Новый год и будет елка, под которой ее ждут подарки.
— Он тебе понравился, правда?.. Гордость нашего театра, Игорь Ворон, заслуженный артист… я, правда, так не стала говорить, он не любит этого. Он и на твое выканье как будто обиделся даже, — Ладка фыркнула и, по-кошачьи потянувшись, громко хрустнула костями, — Вот так, теперь еще раз!.. Но вообще-то, я сама далеко не сразу привыкла звать его на «ты».
— Почему? — Женька отвернулась от довольной Ладки и уставилась в темное окно. Как ей хотелось назвать сегодня Игоря этим замечательным, интимным «ты», но всякий раз, как она открывала рот, с губ слетало глупое «Вы», и это было ужасно. Как будто она сама воздвигала между ними стену, отдаляясь от человека, который восхищал, удивлял и завораживал ее. Если бы он хоть раз нахмурился и сказал ей — перестань сейчас же, не надо этой царапающей вежливости! Но ведь он не сказал этого… А Ладка смеялась, обнимая за плечи то Лешу, то Дениса, и все время кидала Игорю через плечо свое смешливое «ты»…
— Ну, он же у нас звезда, сама понимаешь, это тебе не приятель, с которым все просто, к тому же он старше, ему 37, это знаешь как много для танцев! Хотя он еще сто лет будет танцевать, сама видела, какой он. Правда, все больше по миру ездит, что ему тут у нас делать? Так что тебе, можно сказать, повезло, что застала его!
Женька устало улыбнулась и осторожно потянула на себя край пледа. Да уж, не возразишь. Ей действительно повезло… И ей теперь не отвязаться от мыслей об этом человеке, который как-то внезапно окружил ее со всех сторон: сначала он был у нее под окном, потом он появился на сцене, а вот он уже идет с ней рядом, и это так странно, что этого почти не может быть!..
День прошел замечательно, просто великолепно, но, честно говоря, если бы Ладка ушла сейчас домой, было бы куда лучше. Всю дорогу от Проспекта к бабке они с Ладкой вспоминали спектакль и смеялись… точнее, это Лада вспоминала многочисленные ляпы и просчеты, а Женька от души хохотала, потому что это оказалось ужасно весело — воспринимать происходящее на сцене глазами не зрителя, а артиста!..
Но Лада сидит у бабки уже три часа, то чай пьет, то расспрашивает Женьку о ее учебе, о Трофиме, об их планах на будущее, то рассматривает Женькины книги и придирается к Оксанке. Все это слишком утомительно. Если бы Женька могла сейчас остаться одна, она бы подумала об Игоре Вороне. О его скулах, которые ей хотелось потрогать пальцем — как раз тот жесткий выступ, па который он сегодня накладывал черную полоску грима. О его губах, об этом теле, обо всем, что она могла видеть и что смущало ее каждую секунду их прогулки, она бы подумала о том, как невероятно близко от нее он был еще совсем недавно.
