Доктор Нонна - Влюбленный скрипач (сборник)
Вот и остается – с приятелями по кабакам посиживать. Дома уж привыкли, что он вроде как на работе задерживается. Собственно, бывает, что и вправду на работе, но ведь не станешь же торчать там каждый вечер. Хотя и в кабаках тоже скучно. Даже в таких вот недешевых, с беззвучными официантами и живой музыкой. Эх, какая фигурка у певицы…
– Да это ж Танька! – от неожиданности Сергей едва не уронил стакан.
– Какая Танька? – встрепенулся один из приятелей, который принял «на грудь» столько, что, кажется, успел уже и задремать. – Серег, ты чего? Подругу увидел? Где? Па-азнакомь!
– Да нет, обознался, – отмахнулся Сергей, пристально разглядывая девушку с микрофоном.
Ну точно – Танька! Сколько ж он ее не видел-то? Вон как выросла. Погоди-погоди, она моложе Светки на семь лет, значит, ей… семнадцать, что ли? Или восемнадцать уже? Вроде говорили, что школу-то она все-таки закончила.
С того времени, как Женя начала вести хозяйство сразу на два дома, Таня осталась почти без присмотра. Семен Петрович сильно постарел, плохо слышал и по несколько раз в день ложился подремать. Женя, вымотавшись за день, спала как убитая. И Таня наловчилась вечером потихоньку ускользать из дому – потусоваться, как они с подругами это называли. Карманных денег едва хватало на входные билеты, но, во-первых, в большинстве клубов для девушек вход был бесплатный, а во-вторых, на билет хватило – и ладно, красавицу Таню угощали наперебой. Тут коктейль, там два – она частенько возвращалась навеселе, но этого никто не замечал. Школу не прогуливает, двоек не таскает, и ладно, вроде большая уже девочка.
И ничего бы хорошего из такой жизни не вышло, если бы не Алексей – музыкант, с которым Таня познакомилась в одном из клубов. Он предложил ей место солистки в своей группе. Петь девушка всегда любила, да и умела тоже. Но выйдя в первый раз на сцену, почувствовав на себе перекрестье взглядов неравнодушной публики, поняла: вот оно, дело ее жизни. Ничего больше не нужно – только сцена, только микрофон, только видеть устремленные на тебя глаза, слышать тяжелое дыхание зала, крики, аплодисменты. И петь. Вот оно – счастье. Когда Алексей, увидев ее с бокалом коктейля, закатил скандал – «ты знаешь, что алкоголь с голосовыми связками делает?» – девушка послушалась тут же. Зачем ей еще какие-то стимуляторы, если у нее будет сцена, микрофон и публика.
С присущим ей здравомыслием Таня понимала: прежде чем начинать обивать пороги музыкальных продюсеров – а вот не нужна ли вам молодая талантливая певица на роль будущей звезды? – прежде нужно заработать хоть какую-то, хоть минимальную известность, подготовить репертуар, накопить денег на приличную демозапись, чтобы было что продюсерам показывать. И – получить опыт. Значит, приглашают петь в крошечных заштатных клубах – будем петь в заштатных клубах. Работой в ресторане «Дива» она всерьез гордилась – первый постоянный контракт, на год, да еще и с перспективой продления!
Аттестат Татьяна все-таки получила – Алексей заставил. Квартиру она начала снимать еще в середине выпускного класса – чтоб было где сценические костюмы хранить. И сразу после выпускных поставила родителей перед фактом: у вас своя жизнь, а у меня – своя, и я себе дорогу уже выбрала. Женя ахнула, но – не посадишь ведь на цепь вполне взрослую девицу. Женя поплакала и отпустила дочку с миром.
Про Алексея Сергей, конечно, не знал, но про то, что младшая дочь выбрала себе карьеру певицы, теща им со Светланой рассказала. Со слезами, с охами и ахами – мол, уперлась девка, не остановишь. А ведь пропадет!
Не пропала, подумал Сергей, с интересом наблюдая, как Татьяна справляется со сложным джазовым соло. И, похоже, дорогу себе правильно выбрала: и голос есть, и петь умеет, и внешность на высшем уровне, и держится отлично. Может, и вправду из нее звезда получится? Хороша, сил нет!
Дождавшись окончания номера – Татьяна ушла со сцены, а крошечный оркестрик продолжал что-то наигрывать «вполголоса», – Сергей лениво поднялся, прошелся по залу, остановил одного из официантов:
– Уважаемый, где ваша певица отдыхает?
Хрусткая зеленая бумажка исчезла мгновенно – не официант, а прямо фокусник. С непроницаемым лицом «фокусник» двинулся в сторону служебных помещений, и через минуту Сергей уже стоял перед нужной дверью.
Гримерка оказалась крошечная и очень чистая. Ни бутылок по углам, ни еще каких-нибудь следов традиционных «богемных» посиделок, оставляющих после себя неистребимый запах перегара, пота и табачного дыма с кислым привкусом «травки». Здесь пахло дорогой парфюмерией и кожей, да еще немного – хорошей едой, должно быть, с кухни.
Татьяна неподвижно сидела перед зеркалом: локти на гримировальном столике, склоненная голова упирается в поднятые ладони. Сергей видел только затылок и узкую спину, обтянутую винного цвета шелком.
– Дверь закройте с обратной стороны! – резко бросила девушка, даже не пошевельнувшись.
Но он не смутился:
– Ты чего это своих не узнаешь?
Она подняла голову, увидела в зеркале Сергея, стремительно обернулась:
– Ты как здесь?..
Он пожал плечами:
– Да вот, поужинать зашел, тебя увидел, решил засвидетельствовать почтение родственнице. Какая ты, однако, стала…
– Ты просто внимания на меня никогда не обращал, – усмехнулась Татьяна. – Типа мелкая еще.
– Да я не о том. Красивая ты всегда была, хотя сейчас, конечно, ух! – он демонстративно облизнулся и показал большой палец. – Но ты, оказывается, еще и талантище! Я заслушался, честное слово!
– Спасибо, – похвала Сергея оказалась неожиданно приятна, гораздо приятнее дежурных комплиментов многочисленных приятелей. В груди потеплело.
– А чего ты в консерваторию не пошла? Такой голос…
Надо же, ему, похоже, и в самом деле интересно. Татьяна улыбнулась:
– Пять лет жалко терять. Да и направленность там больше оперная. А зачем мне опера?
– Да уж, – Сергей окинул сугубо мужским взглядом идеальное тело под переливами «винного» шелка. – До Монтсеррат Кабалье тебе надо растолстеть раза в три.
– Надо?! Ах ты… – Татьяна шутливо замахнулась.
– Не, я чего, – засмеялся Сергей. – «Надо» не в смысле иди толстей, а в смысле они ж, кто в опере поет, все как бочки. А тебе, – он прищурился, – нет, так, как сейчас, гораздо лучше.
Почему-то это откровенно мужское разглядывание ее не покоробило. Наоборот. Потеплело не только в груди, но и в животе. В голове промелькнула крамольная мысль: а что, если? Ну да, он вроде как принадлежит Светке – что за слово такое дурацкое, «принадлежит»? Он что, вещь? Подумаешь – муж. Судя по тому, что мамуля торчит у них денно и нощно, Светке на семью наплевать. Вот и забавно было бы… Вы все время думаете, что я еще маленькая? А я вовсе даже большая. Татьяна усмехнулась собственным мыслям. Цинично? А вы попробуйте, что такое пробиваться на сцену: в этом мире, на этой дороге никакого благородства не напасешься, только цинизм и спасает. А с драгоценным благородством можно только в ресторанном сортире повеситься, больше ни на что оно не годится.
