Джейн Кренц - Нежный огонь любви
Отчаянно ругаясь, Расчет отключил вопленник с дистанционного пульта. Если Зельда внутри корабля, то уже поздно. Он ворвался на корабль и окинул взглядом пугающе безмолвную кабину.
В первую секунду он не увидел своей пассажирки. Ее не оказалось ни на ее койке, ни на полу. Он заметил два бессильно обмякших мужских тела в открытом грузовом отсеке и только потом понял, что Зельда скорчилась на его койке.
— Будь все проклято! Зельда! Зельда? — Расчет наклонился над койкой, пытаясь нащупать пульс на ее шее. Под его пальцами он бился невероятно быстро. Но больше всего Расчета встревожила напряженность ее тела. Она должна была давно потерять сознание! Даже самые крепкие мужчины отключались после первой минуты пребывания в поле вопленника. Однако скованность ее тела показывала, что на каком-то уровне она все еще здесь, все еще пытается справиться с раздирающими нервы импульсами, хотя те уже перестали поступать. Он начал гладить ее, ласкать, словно дикое животное, которое надо успокоить и приручить. От воздействия вопленника быстрого излечения не существовало. Чтобы прийти в себя, необходимо время. И когда жертвы вопленника вновь открывали глаза, то испытывали такую головную боль, которую без преувеличения можно было бы назвать невыносимой.
— Зельда, ты меня слышишь? Все прошло. Послушай меня! Все прошло. Расслабься, малышка. Расслабься.
Краем глаза Расчет заметил какое-то движение. Взглянув в сторону грузового отсека, он увидел, как Фред выпустил ногу, которую успел обглодать. Ска-локоврик пополз к своему хозяину.
— Что тут, к дьяволу, произошло? — тихо спросил Расчет, как никогда сожалея о том, что скалоковрик не может говорить.
Фред в ответ немного пожужжал, заполз на койку и, устроившись у Зельды на животе, начал ритмично двигать своим гибким телом, словно повторял ласковые движения рук Расчета.
— Все в порядке, Зельда. Все прошло. Ты меня слышишь? Все прошло. Теперь ты в безопасности.
Очень медленно напряжение стало уходить из ее тела. Расчет ощутил, как под его прикосновениями постепенно расслабляются мышцы на ее руках. Она начала беспокойно метаться по подушке. Он продолжал разговаривать с ней, негромко повторяя бессмысленные слова утешения. Хоть Расчет и знал, что действенного лекарства от вопленника не существует, он решил доставить Зельду в ближайшее медицинское учреждение. Там ей по крайней мере смогут дать успокоительное, чтобы она заснула.
Он уже начал подниматься, когда ее ресницы затрепетали. Тэйг мгновенно снова опустился на колени:
— Зельда?
Казалось, ей трудно сфокусировать на нем взгляд, но в конце концов она поняла, кто сидит около нее. Ее пересохшие губы зашевелились, беззвучно произнося какие-то слова. Отдышавшись, она сделала новую попытку:
— Замок… цел?
— Все цело, Зельда. Не разговаривай. Постарайся заснуть. Это единственное лекарство. Постарайся заснуть.
— Я помню, что вы оставили главным Фреда, — прошептала она, — но они хотели его застрелить. Не осталось больше никого… Только я.
С огромным облегчением Расчет заметил, что дыхание у нее выравнивается. Похоже было, что ему все-таки не понадобится везти Зельду в больницу. Он продолжал ласково гладить ее:
— Мы поговорим, когда ты проснешься. А теперь засыпай, Зельда. Закрывай глаза и спи.
Расчет наблюдал, как она медленно проваливается в забытье. Когда Зельда наконец заснула, он встал. Внимательно посмотрев на обоих мужчин, лежавших около грузового отсека, он снял с руки курьерский пакет, который только что получил от клиента. Тэйг направлялся на Ренессанс, и отправитель настаивал, чтобы его везли под компьютерным замком. Тогда Расчет разыграл маленький спектакль с закреплением пакета на запястье. Это был древний почтовый обычай, хотя сам Расчет втайне считал эту меру безопасности довольно глупой. Однако казалось, что она очень успокоила его клиента. А еще — на нее ушло много времени.
Бесцеремонно швырнув пакет в ближайший грузовой контейнер, Расчет прошел к отсеку рассмотреть незваных гостей, чье появление, кажется, заставило Зельду включить вопленник. Носком сапога он перевернул одно из бесчувственных тел на спину. Потом опустился на колено и достал из кармана мундира карточку-удостоверение .
Расчет довольно долго изучал удостоверение портового охранника. Выглядело оно почти идеально. С его помощью было нетрудно провести Зельду, никогда не видевшую подобные удостоверения.
Второй мужчина растянулся на пороге грузового отсека. Рука его лежала на посылочном ящике с красной печатью подрасчетного отправления.
Тэйгу Расчету внезапно стала совершенно ясна картина происшедшего.
Почти целиком — за исключением одной маленькой детали.
Двадцать минут спустя, когда «Окончательный Расчет» уже начал долгий полет к Ренессансу, его капитан все еще размышлял над тем, что Зельда Джунгли совершила поступок, который должен был идти вразрез абсолютно со всем, чему ее учили: она включила вопленник, чтобы не дать двум охранникам украсть посылку.
Почтальону грех жаловаться, если он отправился в полет с женщиной, которая рисковала своей жизнью ради почтового отправления.
Когда Зельда проснулась, она решила, что ей на голову наступила гигантская торла. Такое могло произойти только случайно: торлы слишком тупы, чтобы делать что-то специально. Сообразительности у них хватает только на то, чтобы есть. А еще они слишком тупы, чтобы сойти с места, если на кого-то наступили. Так что Зельда, естественно, решила, что зверюга по-прежнему продолжает на ней стоять.
Если, конечно, это не первая атака в необъявленной войне торл против людей с целью отомстить всем жителям Возлюбленной. Если так, то винить торл не за что. Огромные глупые и безобидные торлы стали основным источником мяса с первых дней прилета поселенцев. Зная торл, вполне можно было допустить, что только спустя двести лет до них дошло, что у них есть враг.
— Я вегетарианка! — протестующе прошептала Зельда, попытавшись открыть глаза. Стоящая у нее на голове торла даже не пошевелилась.
— Знаю, — прозвучал ответ откуда-то справа от нее. — Осталась только одна проблема. Тут у меня болеутоляющее. Оно тебя не отключит насовсем, как забвении, но голова должна пройти. Открой рот, Зельда. Надо положить таблетки под язык.
Сильная мускулистая рука обняла ее за плечи и приподняла. Боль из постоянно сжимающего голову обруча превратилась в острые электрические удары. На глазах выступили жгучие слезы. Стыд на мгновение заслонил даже мучительную боль.
— Я прошу прощения, — с трудом выговорила она.
— За что? — спросил Расчет, хладнокровно кладя ей под язык две крошечные таблетки. — За слезы? Забудь. Большинство сейчас орало бы во всю глотку.
