Робин Хэтчер - Навсегда твоя роза
Она взглянула ему прямо в глаза и увидела в них только заботу. Понимая, что нельзя доверять чужаку, она все же решила положиться на него, закрыла глаза и прижалась к плечу Рафферти, будто прячась от всего мира. На короткое время девушка позволила себе поверить, что ничего не боится, что паутина реальности, из которой не выбраться, не окутывает ее. Лучше думать, что брат вообще не дрался и отец не возвращается в Хоумстэд. В данную минуту никто не причинит ей вреда.
В эти мгновения Майкл быстро вынес легкую ношу из гостиной и стал подниматься вверх по лестнице в спальню Розы.
Когда Рафферти спустился на первый этаж, Марка уже не было. Какая жалость! Он бы с удовольствием выкинул эту скотину на улицу. Майкл не мог припомнить, когда в последний раз его обуяла ярость, подобная той, что он чувствовал, когда Марк избивал сестру.
Обычно Рафферти не взрывался. И уж тем более не вмешивался в чужие семейные ссоры.
Своих было предостаточно. Майкл всегда предпочитал спокойно и хладнокровно разбираться в ситуации. Тщательно прикидывал, а уж потом действовал. И никогда в спешке. Для его натуры были характерны продуманные поступки.
Но сегодня такое поведение не оправдало бы себя.
Поднимая бутылку с пола, рука непроизвольно сжалась в кулак, ибо воспоминание о драке разозлило Рафферти. Он снова искренне пожалел, что не поколотил Марка просто для того, чтобы самому немного успокоиться.
Поставив бутылку на стол, Майкл принялся собирать большие осколки и уже начинал корить себя. Вряд ли после случившегося его пребывание на постоялом дворе окажется возможным. Избиение сына хозяйки явно не повысит авторитет жильца в ее глазах. А что, если это дойдет до Джона Томаса? Майкл не имел права допускать такие ошибки.
Но что случилось, то случилось. И ничего уже не изменишь. Кроме того, Рафферти не сожалел о своем поступке, ведь Марк мог сломать Розе шею при таком жестоком избиении.
И опять вернулась ярость, но Майкл постарался успокоиться. Нельзя вмешиваться в чужие проблемы. С этого момента лучше обходить мисс Розу Таунсенд стороной. Если она так хочет уехать из Хоумстэда, ему не стоит больше о ней беспокоиться. Еще пара дней — и она отправится на дилижансе в Буаз. И всего хорошего.
— Мистер Рафферти, что случилось?
Майкл выпрямился, держа осколок стекла в руке, и встретился с удивленным взглядом Вирджинии.
— Небольшая неприятность. Стакан разбился.
Она заметила бутылку виски.
— Я не потерплю пьянства в своем доме, мистер Рафферти.
— Это не мое.
Хозяйка на мгновение застыла, а потом перевела глаза на бутылку.
— Марка? — выдохнула она имя сына, помрачнела, и плечи еще больше сгорбились.
— Да.
Вирджиния выглядела такой же миниатюрной, как и дочь, но в ней не чувствовалось внутреннего стержня, который присутствовал в Розе. Глядя на женщину, Майкл решил, что она напоминает мышь: худое морщинистое лицо и безрадостный взгляд делали ее значительно старше своих лет. Рафферти не мог не пожалеть Вирджинию, которая даже с улыбкой оставалась печальной.
— Мистер Рафферти, я не позволю, чтобы вы убирали после моего сына, — она протянула руки. — Отдайте мне это, вы порежетесь. Займитесь лучше своими делами.
После недолгого колебания Майкл передал ей осколки. Женщина права. Он приехал сюда не для того, чтобы убирать после Таунсенда, и не собирается вмешиваться в их семейные распри.
Вирджинии придется самой позаботиться о себе и ее дочери — тоже.
Роза лежала на кровати, свернувшись калачиком, гладила побитые ребра и тупо смотрела в стену. Тело болело, лицо начинало распухать. Во рту ощущался привкус крови. Такой горький. Горечь заполняла и ее душу.
Как подобное могло случиться? Она же клялась себе, что больше никогда не попадет в такую ситуацию. Ни за что. Роза Таунсенд не могла этого позволить.
Девушка закрыла глаза, борясь с болью и страхом и ужасаясь тому, что готовит будущее, если она не сбежит.
Как теперь уехать из Хоумстэда? Как сбежать до приезда отца?
Роза содрогнулась, вспомнив, как изощренно брат избивал ее. Она-то знала, кто старательно обучил Марка. Их папенька, тот, который скоро возвращается.
Девушка застонала. Господи, помоги! Что делать? Выхода нет, но жить так дальше больше нет сил.
Хотя отец пропал десять лет назад, Роза слишком хорошо помнила, что значит жить с ним под одной крышей. Ей казалось, что он отсутствовал всего неделю.
Настоящая боль… Настоящий страх… Настоящая ненависть…
Как же поступить теперь?
ГЛАВА 7
На следующее утро Роза стояла перед зеркалом и смотрела на свое отражение только правым глазом. Левый ничего не видел. Его прикрывала опухоль. Синяк казался черно-лиловым. На правой щеке красовалась ссадина.
Она осторожно дотронулась до раны и вздрогнула от боли.
«Я не могу появиться в ресторане в таком виде».
Недаром мать так часто пряталась дома, чтобы соседи не увидели побоев. Девушку охватило отчаяние.
Денег нет. Побег невозможен. Она в ловушке…
Неловко двигаясь, так как мускулы страшно болели от побоев брата, Роза сбросила ночную рубашку, ополоснулась в умывальнике, а потом надела линялую юбку и белую блузку. Было невероятно трудно согнуться, чтобы зашнуровать туфли.
Безысходность причиняла такую же боль, как удары Марка.
«Что делать?»
Тот же вопрос она задавала себе множество раз ночью.
Девушка сдержала слезы. Так горю не поможешь, напомнила она себе. Уже многие годы Роза не плакала. Она не допустит слабинки и сейчас. Нельзя расслабляться из-за того, что план побега провалился.
Нужно многое сделать, так что не стоит прятаться в комнате целый день.
Роза проверила, лежит ли письмо Ларк в кошельке, и направилась к двери. Во-первых, следует отправиться в ресторан и предупредить миссис Поттер, что отъезд откладывается. Есть надежда, что ее место еще не занято.
Во-вторых, необходимо найти Янси Джоунза. Роза не забыла обещание, данное Ларк, несмотря на собственные проблемы. Подруга доверилась ей, и она ни в коем случае не подведет.
Если бы Ларк была с ней…
Она нуждалась в друге больше, чем когда-нибудь.
Роза тихо спустилась по лестнице, не желая, чтобы мать услышала. Она вчера избегала Вирджинию, притворившись усталой. Время открыть правду еще не настало. Роза, конечно, не хотела расстраивать мать, но в душе не сомневалась, что та взвалит вину за случившееся не на Марка, а на нее. Вирджиния всегда вела себя так, ибо непоколебимо верила, что в семье мужчины всегда правы, несмотря на любые проступки.
