Эшли Дьюал - Свободные (СИ)
- Надеюсь, ты никого ради него не убил.
- Поверь, для подобного он привлекает других людей.
- Что? – недоуменно вскидываю брови. – Я же пошутила.
- А я – нет. – Саша оборачивается и неуклюже потирает веснушчатый нос. – Его отец только официально числится, как управляющий какого-то отдела в администрации. На самом же деле он держит практически всех шлюх, наркоторговцев, владельцев баров, подпольные казино... Вот он – настоящий псих. А его сынок – лишь жалкое подобие.
- И почему же он до сих пор на свободе? Ты так спокойно об этом говоришь, будто данная информация – достояние всех и каждого.
- Так и есть.
- Что? Но в чем логика? Все знают, что он – плохой парень, и молчат?
- А кому говорить, когда он контролирует весь город? Что тут поделать, есть неприкосновенные люди. У них много денег, у них большие связи. Куда не ступи – везде земля Болконского, и с этим ничего уж не сделаешь.
- Идиотизм. От того и сынок его решил, что ему все позволено!
- Яблоко от яблони…, как известно.
До меня неожиданно доходит с кем же я связалась. И мой сгоряча заданный Диме вопрос: что же ты со мной можешь сделать – сейчас кажется безумно глупым. Ведь теперь ясно – он может абсолютно все. Я нервно поправляю волосы и случайно отвлекаюсь на красивый вид за окном. Застываю. Никогда еще не видела ничего подобного. Мне не приходилось выезжать за пределы родного города, и поэтому единственное, что я вызубрила – это одну старую, грязную улицу Ленина. И только. А жаль. Санкт-Петербург, действительно, красивый, не яркий, не модный, а какой-то родной. Спокойный, узорчатый и горизонтальный, как водная гладь. Я вдруг и, правда, сожалею о том, что не рвалась исследовать уголки своей страны, ведь, наверняка, повсюду много чего удивительного и необычного.
- Ты как? – неожиданно спрашивает Саша, и я оборачиваюсь. Мы глядим друг на друга похожими взглядами, молчим, и, кажется, даже посторонние звуки исчезают. Жизнь – странная штука. Ты барахтаешься в ней совершенно беспомощный, слепой, до тех пор, пока кто-то вдруг не хватает тебя за руку и не вытаскивает на поверхность. И абсурд, пожалуй, заключается лишь в том, что до этого момента ты сто пятьдесят раз уже отказывался от помощи, но блин на сей раз почему-то передумываешь! И кто знает, в чем загвоздка: в том, что ты безумно устал от одиночества или в банальной безысходности. В любом случае, в твоей голове определенно что-то щелкает, и ты вдруг понимаешь: пора уже схватиться за чью-то руку и попробовать открыть глаза. – Ты любишь Кинга?
- Кинга? – я растерянно выплываю из мыслей и пару раз киваю. – Да. Вполне.
- Тогда, может, после того, как приедешь от папы, мы посмотрим Сияние? Я давно хочу пересмотреть, но одному как-то паршиво. А с тобой чего-то бояться – себя не уважать.
Я смеюсь. Классно, что Саша считает меня смелой. Правда, если бы он только знал, сколько раз за день я сегодня едва сдерживала порыв разрыдаться во все горло, тогда он не был бы так воодушевлен.
- Отлично, - пожимаю плечами. – Договорились.
- Круто!
- Приехали, - неожиданно говорит водитель, и я громко выдыхаю. Осматриваю клетчатую юбку, сжимаю пальцы в кулаки и повторяю: все будет хорошо, все будет в порядке.
- Не волнуйся, - будто прочитав мои мысли, отрезает Саша и кривит губы. От того у него появляются милые ямочки на щеках. – Я не думаю, что директриса уже успела нажаловаться. К тому же на тебе школьная форма. Вряд ли папа что-то заподозрит.
- Ага, - я выдыхаю, забрасываю сумку на плечо и открываю дверь. На улице послушный апрель, солнце так и жарит голову, и я прищуриваюсь, осматривая невысокое, кирпичное здание городского суда. Прикусываю губу и нерешительно переминаюсь с ноги на ногу: чего же именно мне бояться – разговора о маме или о моем звездном дефиле? Неожиданно замечаю пожилую женщину. Она неуклюже роняет пакет с продуктами, и тут же хаотичными бусинами зеленые, блестящие яблоки заполняют ровный, нагретый тротуар. Я подхожу к ней, улыбаюсь и присаживаюсь рядом на корточки. Помогаю сложить продукты обратно.
- Все в порядке? – смотрю на женщину, и она вдруг благодарно мне улыбается. Кладет руку поверх моей ладони и кивает, молча. Старики – совсем другие люди. Правильные люди. Они не говорят много. Они знают: о чувствах не кричат, чувства показывают. И такая дикая мелочь неожиданно делает мой день легким и светлым.
- Зои?
Я оборачиваюсь и вижу его: Константин завернут в тонких черный плащ, и смотрит на меня немного растеряно. Не знаю, что именно его удивило: то, что я умею сопереживать или то, что я, действительно, приехала.
- Здравствуйте, - откашливаюсь и неуклюже выпрямляюсь. Провожаю пожилую женщину взглядом, а затем вновь смотрю на… на отца. Он держит руки в карманах. Стоит неподвижно и ждет чего-то, вот только чего? – Я не вовремя?
- Да, нет, все в порядке.
- Вы хотели поговорить…
- Зои, - вздыхает он и, наконец, отмирает. – Давай на «ты». Прошу тебя.
- Ладно. Ты хотел поговорить.
- Будешь кофе?
- Я не люблю кофе.
- Тогда, может, чай? – он как-то по-детски улыбается и кренит тело немного вперед. И если бы я не знала, что между нами творится, я бы определенно решила, что Константин стесняется.
- Отлично. Чай сойдет.
Мы молча идем минут пять, затем сворачиваем на широкую, залитую солнцем улицу, и я смотрю на открывающийся вид Питера, как на сказочную картину. Он поблескивает в лучах мирного солнца, и для меня он – воплощение чего-то недостижимого. Этот город, будто самое подходящее место для таких людей, как мой отец, его жена, их знакомые, ведь только они в состоянии соперничать привлекательностью с укутанными тайнами петербургскими переулками, с его величественной панорамой и перспективой. Едва мой отец ступает на мост, как тут же мир преображается, становится зарисовкой какого-то красивого, атмосферного романа о богатом человеке и не менее богатом городе. Но едва на мост выхожу я, как история перевоплощается в коротенький рассказик о девушке, чье место отнюдь не под солнцем, а в его тени.
- Я люблю дышать свежим воздухом, - неожиданно говорит Константин и кивает какому-то прохожему. – В Питере – солнечные дни редкость, поэтому каждый раз я стараюсь пройтись хотя бы немного по этим светлым улицам. Тебе ведь нравится?
- Да. – Облизываю губы. – Здесь красиво.
- Скоро стемнеет, а завтра вообще может хлынуть дождь. Поэтому стоит гулять сейчас, пока есть шанс. Понимаешь?
Константин как-то искоса бросает на меня взгляд, и я тут же почему-то невольно начинаю искать двойной смысл в его словах. Имеет ли он в виду, что нельзя упускать момент? Пытался ли он сказать, что жить стоит сегодняшним днем? Черт! Я ощущаю, как внутри растекается неприятно чувство, и морщусь: неужели директриса все-таки взбесилась и уже ему позвонила?
