Ева Модиньяни - Наследница бриллиантов
Глубоко задумавшись, он не услышал, как вошла Веральда, поэтому вздрогнул, когда мелодичный и нежный, как арфа, голос произнес его имя. Обернувшись, он сжал Веральду в объятиях. Потом дрожащими пальцами поднял с ее лица густую вуаль и увидел светящиеся счастьем глаза любимой. Одну за другой он стал вынимать шпильки из ее прически и целовать рассыпавшиеся по плечам волосы. Она прижалась лицом к его плечу и шепнула, мягко коснувшись мочки уха:
— Теперь можно.
Джованни показалось, что он ослышался.
— Это правда? Повтори еще раз.
— Импотенция моего мужа подтверждена судом, а моя невинность скреплена печатями и удостоверена подписями официальных лиц, — со смехом сказала она. — Можешь быть спокоен.
Долгожданный миг настал. Волна счастья захлестнула их. Это случилось погожим весенним днем, когда солнце уже клонилось к закату.
Прошло еще два томительных года, прежде чем развод обрел окончательную силу и Веральда стала свободной. Все это время они продолжали хранить в тайне свои встречи, даже родители Веральды ни о чем не догадывались. Боясь ее скомпрометировать, Джованни не решался дарить ей подарки и только однажды, не удержавшись, преподнес усыпанную рубинами золотую брошь в виде бабочки. Ювелира он попросил не придавать броши слишком изысканный вид — будет даже лучше, если брошь будет походить на добротную бижутерию.
— Я беременна, — призналась Веральда, придя на свидание.
— Значит, мы должны пожениться, — решительно сказал Джованни.
— Развод вступил в силу всего две недели назад, значит, все догадаются, что у меня была любовная связь до…
— Это никого не касается, — перебил ее Джованни. — К тому времени, когда наш ребенок появится на свет, мы уже будем законными супругами.
Церемония состоялась ранним утром. В церкви, кроме жениха с невестой, синьора Мотта и Анджело Джельми, никого не было: Джованни с Веральдой не хотели лишней огласки. Венчал их знакомый священник.
Анджело подарил новобрачным роскошный четырехместный «Фиат» последней модели. Недавно он занял место директора в банке «Монте», куда десять лет назад поступил на должность клерка.
Джованни купил наконец роскошную квартиру на корсо Венеция, предоставив Веральде обставлять ее по своему вкусу. Там же, на корсо Венеция, он приобрел огромное помещение и открыл свой первый книжный магазин, магазин Ровести — лучший в Милане.
Как-то вечером молодоженов навестили Анджело и Анджолина. Бывшая проститутка с улицы Боттонуто, вращаясь в полусвете, заняла определенное положение в модных миланских салонах. Недавно овдовевший граф Мапелли по-прежнему был влюблен в свою Титти, как она теперь себя называла, и, появляясь с ней повсюду, считался ее женихом. Анджолина не сомневалась, что рано или поздно станет графиней.
— Помните трех мушкетеров? — спросил Анджело, уже несколько отяжелевший и раздобревший.
— За трех мушкетеров! — воскликнула Анджолина, поднимая бокал с шампанским.
— Можно полюбопытствовать, за что вы пьете? — спросила, входя в гостиную, Веральда.
— За тебя, дорогая моя жена, — быстро ответил Джованни и поцеловал ее: будущей матери его ребенка не обязательно знать, что связывает его с красавицей Титти.
— К вам какая-то синьора, — подойдя к хозяину, шепнул слуга.
— Сегодня меня нет ни для кого, — так же тихо ответил ему Джованни, которому не хотелось нарушить радостную атмосферу встречи со старыми друзьями.
— Но синьора настаивает, она в передней.
Каково же было удивление Джованни, когда он увидел тетю Марию! Похудевшая, осунувшаяся, она подняла на него глаза, полные мольбы.
— Что случилось? — спросил Джованни и прикрыл дверь в гостиную.
— Ах, Джованни, честно говоря, я и не думала, что наступит день, когда я приду к тебе за помощью! Но больше мне не к кому обратиться, одна надежда на тебя. Речь идет об Онофрио.
Как часто, еще мальчиком, он представлял себе подобную сцену, как мечтал отомстить за причиненные ему обиды! Но сейчас, глядя на жалкую, униженную Марию Ольдани, он вспомнил другое — дядино участие в его судьбе, серебряные монеты, с которых начиналось его сегодняшнее благополучие.
— Успокойтесь, тетя, и расскажите все по порядку, — мягко попросил Джованни.
Тетя рассказывала старую как мир историю о непутевом сыне, промотавшем в короткий срок приданое жены и отцовское состояние, а Джованни вспомнил свадебное извещение, к которому он так старательно подбирал красивый шрифт и украшение из цветов и за которое удостоился первой похвалы от синьора Мотта.
— Если ты нам не поможешь, — закончила свой рассказ тетя Мария, — дяде придется продать магазин — это последнее, что у нас осталось.
Когда-то он сказал дяде: «В долгу я не останусь». Настало время держать слово.
— Пусть дядя не беспокоится, — с улыбкой сказал Джованни. — Передайте ему визитную карточку моего адвоката, он все уладит.
Он уплатил из своего кармана все долги двоюродного брата, до последнего чентезимо, и даже когда дядины дела поправились, он и слышать не хотел об этих деньгах.
— Да благословит тебя бог, — сказал ему дядя Этторе, когда все неприятности остались позади. — Ты заслуживаешь счастья.
Казалось, господь и правда благословил его: через семь месяцев после свадьбы Веральда родила прекрасную девочку, ее назвали Марией Карлоттой. Семья переехала в недавно купленный особняк на улице Сербеллони. Джованни чувствовал себя счастливым, у него было все, чего только можно желать, — очаровательная жена, прелестная маленькая дочка, богатство. Но когда Марии Карлотте исполнилось три года, она заболела полиомиелитом. Через два месяца малышка умерла.
Потом у них родилось еще двое детей, Антонио и Анна, но никого из них он не любил такой щемящей любовью, как свою первую дочь.
Когда много лет спустя у его сына родилась девочка от второго брака, Джованни попросил назвать ее в честь его умершей дочери. Эту внучку он любил больше всех остальных своих внуков, — может быть, из-за того, что ее звали Марией Карлоттой, а может быть, она напоминала ему дочь, а значит, и Веральду.
1975
ГЛАВА 1
Все разместились за длинным дубовым столом, придавшим своей массивностью особую внушительность приемной, выдержанной в строгом стиле. С портретов, украшавших белые стены, строго смотрели солидные мужчины. Приглядевшись, можно было обнаружить в них определенное сходство с торжественно восседавшим во главе стола нотариусом Аристиде Визентини, который в эту минуту намеревался огласить перед собравшимися наследниками волю покойного.
