Триш Дженсен - Без ума от тебя
Пейдж пришлось подавить в себе легкий приступ раздражения. Еще бы! Ведь одежда, которую он попросил принести ему, состояла главным образом из шорт для бега и спортивных маек. Наряд дополняли старые резиновые шлепанцы без задников.
Этот змей оказал бы ей огромную любезность, если бы прикрыл ноги брюками. Совершенно ни к чему, чтобы ее внимание постоянно отвлекали его мускулистые ноги. А когда ему требовалось за чем-то наклониться, он мог бы проявить побольше вежливости и не поворачиваться к ней при этом спиной. В подобном положении его ягодицы принимали такие очертания, от которых у нее пересыхало во рту.
Пейдж выключила компьютер и закрыла крышку.
– Мне кажется, нам нужны правила.
Росс повернул голову в ее сторону. Его лицо по-прежнему оставалось хмурым.
– Что ты сказала?
– Правила. Раз мы тут застряли надолго, нам необходимо продумать правила.
Глаза Росса сузились.
– Какие правила?
– Правила сосуществования.
Он выпрямился, повернулся к ней и увидел, что она стоит, скрестив на груди руки.
– Например?
– Например... – Пейдж оглянулась, как будто пытаясь найти правильные, абсолютно соответствующие истине слова, наподобие «Не будь таким соблазнительным в моем присутствии». Однако это было крайне затруднительно, если принять во внимание, что его обнаженные ноги так и просят, чтобы она к ним прикоснулась. – Ну, например... если занавес с моей стороны натянут, то заходить на мою половину нельзя.
– Не вижу в этом ничего неестественного. Самая обычная вежливость – не вторгаться в чужую жизнь.
– Хорошо. Тогда Правило Номер Два...
– Подожди. Ему должно предшествовать Правило Один-А.
– Так мы уже перешли к составлению подпунктов? – Росс явно пропустил ее слова мимо ушей.
– Правило Один-А. К каждому правилу, которое ты попытаешься навязать, я буду добавлять свое собственное.
В следующую секунду Пейдж испытала неудовольствие уже самим фактом существования пункта Один-А. К несчастью, это его требование было вполне справедливо. Но для Пейдж справедливость по отношению к длинноногому змею не казалась справедливостью. Она горестно вздохнула:
– Хорошо.
– Может, нам стоит все это записать на бумаге? – спросил Росс, удивленно подняв брови. – Впрочем, мне придется попросить тебя сделать это самой. У меня еще болит рука. Видимо, последствия взрыва.
Пейдж отставила лэптоп в сторону и взяла в руки блокнот.
– Правило Номер Два. Никаких глупых телепередач.
– Прошу поточнее определить понятие «глупый».
– Сам знаешь. Глупые передачи вроде «Трех бездельников».
– Правило Номер Два-А. Никаких «мыльных опер».
– Я не смотрю мыльных опер, – ответила Пейдж и обиженно сморщила нос.
– Отлично.
– И никаких мультиков, – добавила она, чтобы воздать ему в должной мере.
– Что, даже «Симпсонов» нельзя?
– Нет, пусть «Симпеоны» будут. «Симпсоны» разрешаются. Пейдж очень любила «Симпсонов».
– А как насчет «Роудраннера»[2]?
– Ты что, прикалываешься надо мной?
– Подобная мысль приходила мне в голову.
– Никаких роудраннеров.
– Черт, да ты точно знаешь, что нужно сделать, чтобы отравить мое существование.
– Правило Номер Три. Когда я веду дела по телефону, ты не должен подслушивать.
– Знаешь, если ты будешь мне льстить и дальше, я черт знает что возомню о себе.
– Согласен?
– Не возражаю. А можно мне подслушивать твои личные телефонные разговоры?
– Нет.
– Вот это облом.
Его слова вызвали на ее лице улыбку.
– А я обязуюсь не подслушивать твоих разговоров.
– Моя жизнь – открытая книга, дорогая.
– Не сомневаюсь. Но, видимо, в ней немало темных страниц.
Брови Росса снова удивленно изогнулись.
– Значит, мы все-таки понимаем друг друга. Я не просто змей, но, оказывается, еще и змей-обольститель. Угадал?
– Если тебя устроит звание водяного ужа.
– Умно. По-настоящему умно.
Пейдж вздохнула и посмотрела на заметки в блокноте. Нет, он определенно неглуп. Хотя она не могла припомнить, когда в последний раз делала такое мысленное заключение о ком-то из мужчин. Да, он адвокат противной стороны, однако сей факт еще не повод для нелестных предположений о нем. Вообще дурно думать о людях не в ее привычках, и в настоящий момент следует отдать ему должное.
– Извини, – негромко сказала Пейдж, по-прежнему избегая смотреть ему прямо в глаза – глаза, таившие в себе настоящую бездну тайн. – Я... сама не знаю почему... почему при виде тебя во мне пробуждаются не самые лучшие черты моего характера.
– Не иначе как причиной тому – неотразимое обаяние старого доброго Росса Беннета.
Пейдж подавила в себе желание сардонически усмехнуться.
– Запрячь его куда-нибудь подальше себе же на пользу.
– Не получится. Меня тогда обвинят в недобросовестной рекламе.
Пейдж улыбнулась, по-прежнему не поднимая глаз. И даже немного разозлилась, что этот змей проклятущий ведет себя не как змей, а как нормальный человек. Уж лучше бы он снова проявил себя все тем же полным ничтожеством. Однако не стоит забывать, им еще предстоит какое-то время провести взаперти в обществе друг друга. Так может, стоит все-таки попытаться найти общий язык?
– Что ты скажешь на то, чтобы на время установить перемирие?
– Я не против, если ты этого действительно хочешь, – сказал он и, протянув руку, приподнял ее подбородок.
Пейдж вскочила, пригвоздив его негодующим взглядом.
– Что... что ты делаешь?
Росс недоуменно пожал плечами.
– Я просто устал общаться с твоей макушкой.
Его прикосновение было теплым, но подействовало на Пейдж как разряд электрического тока.
Сердце гулко застучало в груди, а по животу разлилось тепло. Пейдж понимала, что нужно отодвинуться, однако ощущать его прикосновение было чертовски приятно. Даже более чем...
Пейдж неохотно подняла подбородок, и их недолгий телесный контакт оборвался. Пальцы Росса на какое-то мгновение задержались в воздухе, но потом он все же опустил руку. На какую-то долю секунды в его серых глазах вспыхнул огонь смущения. Затем он моргнул и с улыбкой посмотрел на Пейдж.
– Позволь мне угадать, каким будет Правило Номер Четыре. «Никаких прикосновений».
– Что ж, звучит неплохо. Так и запишем. – Пейдж действительно склонилась над блокнотом и сделала в нем какую-то запись. – Никаких прикосновений. Точно.
– Даже если нам захочется прикоснуться друг к другу? – Пейдж почувствовала, как у нее снова учащается пульс.
– Даже так, – согласилась она. – Потому что, честно говоря, мы никогда не узнаем, кто повинен в этом – вирус или мы сами. А мы ведь не хотим сделать что-то такое, о чем пожалеем, когда выздоровеем.
