Наталья Осис - Начальник Нового года
Пришлось Максу подвинуться, хоть он и был молодым богом.
– Кать, а нельзя?.. – через плечо консьержа спросил Макс.
Она покачала головой.
– А на сколько это? Час, два?
Катя успела только пожать плечами, и дверь за ней захлопнулась.
Валентина
– А какое нижнее белье ты носишь? – перегнувшись через стол, спрашивал Тину не по сезону загоревший Славик Скворцов.
– Не поверишь, полюбила в последнее время Intimissimi, все-таки пришлось признать, что Диор лучше платья шьет, чем Линжери.
– А сейчас на тебе что надето? – каким-то ненатуральным, театральным басом спросил он.
Тина непонимающе посмотрела на Славика. Глаза у него были подернуты маслянистой пленкой, рот приоткрыт, взгляд совершенно бессмысленный.
Тина привстала с низкого диванчика и ловко влепила в лоб Славику сочный щелбан. А потому что нечего.
– Славка, ты опупел? Ты что это меня спрашиваешь?
– А-а? – тряхнул головой тот.
– Ты – Славка Скворцов. В четвертом классе я тебе рассекла щеку застежкой от портфеля. И у тебя кровь не останавливалась. Мы все думали, что у тебя несворачиваемость крови, как у царевича Алексея, – нам про него только что на истории рассказывали. А в пятом классе тебя покусала кошка. Не собака, а именно кошка. И все ржали, а ты говорил: что вы ржете, больно же. А когда мы были в колхозе, ты утопил весло. Ау! Я тебя знаю столько лет, сколько… уже некоторые не живут. Ну? Сообразил теперь, где ты и с кем разговариваешь?
– Да… – лицо Славика уже расплылось в непосредственной улыбке, за которую его все любили, – а тебя мы на шкаф сажали, помнишь?
– Еще бы, – буркнула Тина, плюхаясь обратно на диван, и скрестила на груди руки.
– Мы туда портфель твой закинем и смотрим, как ты сначала парту придвинешь к шкафу, на парту – стул, на стул – ты сама. Дальше тебе надо влезть на шкаф, потому что мы портфель специально поглубже засовывали, к стене. Как только ты влезешь на шкаф, мы – раз! – и отодвинем парту. А ты на шкафу сидишь. Ножками болтаешь! – Лицо у него теперь было похоже… на лицо Славика. Милого, доброго Славика, которого любили все без исключения.
– Гм-м… Вовсе это было и не так весело, – ворчливо сказала Тина. Она все еще сердилась. – Не отвлекайся, скажи, у тебя что? Кризис среднего возраста? Любовница бросила? Или не было никакой любовницы, а просто жена не дает?
– Валя! – скандализированный Славик всплеснул руками. – Ты что говоришь?
– Ага! Дошло! – Тина, сдвинув брови, уперла Славику в грудь указательный палец. – Ты! Это ты начал. ТЫ спросил МЕНЯ про нижнее белье! Брр-р-р-р! – Она поежилась и потрясла головой. – Мне теперь что, на свалку все школьные воспоминания выкидывать? В мусорку? Из-за одного твоего дурацкого вопроса? Я не хочу. У меня было счастливое детство.
– И у меня. У меня тоже было счастливое детство. А теперь все как-то по-другому. – Сейчас Славик был похож на сморщенный воздушный шарик, оставшийся со вчерашнего праздника.
– Как будем исправлять ситуацию? Есть идеи? – поинтересовалась Тина.
– Будьте любезны! – гаркнул вдруг Славик куда-то в пространство. – Водки принесите!
– Понятно, – сказала Тина себе под нос. – Красиво ухаживать за мной никто не будет. Либо про белье, либо жаловаться.
– Что, Валечка? – устало потер глаза Славик. – Хотя, действительно, что это я?
– Вот именно! – обрадовалась Тина.
– Как я мог предложить даме водки? – удивлялся сам себе Славик. – Спасибо, водку унесите, а принесите коньячку… какого у вас там есть… лучше бы «Мартеля».
– Слав, ты же за рулем! – напомнила Тина.
– Это «Мартель»? «Мартель» – это хорошо, – говорил между тем Славик официанту.
– А? – переспросил он уже в который раз у Тины.
Та только закатила глаза. Славик моргнул.
– Ну, хорошо, унесите!
– Шутку новую знаешь? – наконец-то обратился он к Тине.
Тина покачала головой.
– Слово, обозначающее крах всех надежд, из шести букв. Вторая «и».
– Фиаско, – устало сказала Тина. Шутка была старая. А фиаско новое. Но оттого не менее неприятное. И ведь ничто не предвещало. Тина специально начала со Славика, он был такой… солнечный. Такой веселый. «Машина по производству хорошего настроения» – звал его брат Митя.
– Да-с, фиаско. И в жизни у меня последнее время полное фиаско, – говорил между тем Славик. – Устал. Ничто не радует. Засады. Кругом одни засады. Бизнес мой лихорадит. Рассказать? Но тебе, наверное, неинтересно. А ты говорила – «жена». Как жена, не знаю, мы живем в одном доме, но почти не видимся. Встречаемся только в отпуске с детьми. Изображаем счастливую семейную пару. Пятизвездочные отели с системой «все включено», вместе с тайским массажем и аниматорами очень таким парам, как мы, помогают. Я их прямо вижу, таких же, как мы. Нас много. Иногда я ночью просыпаюсь и думаю: а если все? А если не просто много, а все такие?
«И мы с моим бывшим были такими», – пронеслось в голове у Тины.
– Будьте любезны, коньячку принесите! – перебил сам себя Славик. – У вас там, кажется, «Мартель» есть….
– Славик!!!
– А, да, унесите. Спасибо.
– Что еще говорила? – обратился он снова к Тине. – А! Спать с женой? Не знаю, не пробовал. Давно. А что, надо?
– Не знаю, – совсем уже растерялась Тина.
Но Славик ее не слушал.
– Поумирали у меня все, Валька. Вот в чем дело. Сначала мама. Рак. Врачи, больницы, морфий по рецептам с печатями. Жена помогала. Очень. Похоронили маму – все плакали. Потом – отец. Опять рак. В больницу как на работу. Прийти, принести. Ну, отец – быстро. Уже не плакали. Говорили: «к счастью» и «отмучился». Потом мой дядя. Жена уехала на полгода. Говорит: не могу. Дети сами по себе. И я только деньги из кармана достаю. Участки, гробы, оградки. Я теперь все знаю уже… как это, блин… бюро ритуальных услуг.
– Будьте любезны! – Славик снова поднял палец.
– Подожди, Слав, – перебила его Тина. – Да, принесите нам, наконец, этого «Мартеля»! – сказала она официанту и добавила, обращаясь к Славику: – Я тебя отвезу потом.
– А ты? – не понял Славик.
– Я с тобой выпью, но совсем чуть-чуть. И меня не останавливают никогда. Ты не думай об этом, Слав, ты говори!
За окнами любимого Тининого кафе на Патриарших медленно сгущались сумерки.
– Я же все понимаю, Валь. Ведь так жизнь и должна идти: дети растут, родители умирают. Верно?
Тина кивнула. Она уже час только кивала. Ей было ужасно жалко Славика.
– А мне все равно плохо. Я, Валька, осиротел теперь, понимаешь? Во всех смыслах. Потому что никто меня теперь не пожалеет. Я думал, оно мне не надо. А что ж получается? Получается, что надо? Вот ты меня сейчас жалеешь, и мне хорошо. А разве это правильно?
