Маша Царева - Симпатичная москвичка желает познакомиться
— О знакомствах по Интернету? — задумчиво нахмурился он. — Вообще-то мы об этом еще не писали…
— Ну вот видите! — обрадовалась я. — Знаю, что не писали, поэтому и решила предложить такую тему. Вы же всегда говорили, что я должна быть более инициативной.
Он испытующе взглянул на меня. Я же напряженно ждала его вердикта. Спасена или не спасена? И наконец Степашкин — о чудо! — протянул.
— Вообще-то, мысль и правда неплохая. Хотя я чувствую, что здесь что-то не так.
Я невинно захлопала ресницами — мол, о чем это вы? Моя совесть чиста перед народом.
— Это замечательный проект. И он наверняка поднимет нам рейтинги, — оживилась я, — я буду встречаться с разными мужчинами, с самыми разными — от олигархов до бедных студентов. И честно рассказывать о своих свиданиях в статьях!
Я сама все больше верила в то, что говорю. Внезапно мне показалось, что это и правда замечательная идея — оживить нашу замшелую газету такой вот рубрикой.
Свою пламенную речь я закончила скромно:
— Мне кажется, что за свежий креативный взгляд мне полагается повышение оклада и небольшая премия. Помимо той, которую я должна получить официально, разумеется.
— Об этом и думать забудьте, — безо всяких эмоций охладил мой пыл Степашкин, — вы же даже еще ничего не написали. Ладно, я даю свое согласие, работайте над рубрикой. Только вот не уверен, что из этого и правда что-нибудь путное получится.
— А почему нет? — удивилась я. В моей голове все выглядело так логично и просто.
Улыбка моего начальника имела повышенную степень змеиности. В его голосе появились вкрадчивые нотки — так бывает всегда, когда он собирается сказать что-то нелицеприятное.
И мои ожидания были на сто процентов оправданы.
— Ну как же. Вот вы сказали, что собираетесь встречаться и с успешными красавцами, и с жалкими жиголо, так?
— Так, — осторожно подтвердила я, все еще не понимая, куда он клонит, — схема простая. Я выбираю подходящего мужчину, пишу ему письмо, высылаю свою фотографию. Мы договариваемся о встрече…
— Вот в этом-то и загвоздка, — щелкнул пальцами Максим Леонидович, — ну, насчет жалкого жиголо все понятно. Но с чего вы решили, что с вами согласится встретиться успешный красавец?
— В каком смысле? — тупо переспросила я.
— В прямом, — безжалостно ответствовал Степашкин, — или вы собираетесь отправить ему изображение Клаудии Шиффер вместо своего?
Я даже не знала, что на такое ответить. Просто, выпучив глаза, открывала и закрывала рот, как аквариумная рыбка, которую накормили слабительным.
Сотни неприятных вопросов, точно рой потревоженных навозных мух, поднялись из самых темных глубин моего сознания и дружным роем зазвенели перед моим лицом. Сотни вопросов— от феминистски-агрессивного: «Да как он посмел мне такое сказать?!» до неуверенного: «А вдруг он прав, и я в самом деле больше ни на что не гожусь?»
Дыхание мое участилось, по щекам покатились злые слезы.
Наверное, дело тут было даже не в Степашкине и его закоренелой ко мне ненависти. Нет, просто все переживания последних дней — и провалившийся проект с татуировкой, и возникшее вдруг сомнение в собственной женской состоятельности, и неудачный поход в шоколадную лавку — все это вдруг выплеснулось наружу мощнейшей истерикой.
По природе своей я натура эмоциональная, однако на посторонних стараюсь произвести впечатление воплощения сдержанности и здравого рассудка. Особенно это касается коллег — они ни в коем случае не должны знать о том, какие внутри меня порой бушуют фейерверки. Поэтому по офису я стараюсь передвигаться степенно и плавно, говорю медленно и веско, перед начальством не пресмыкаюсь, но и опуститься до бытового разудалого хамства себе не позволяю.
Ничего не скажешь, такое со мной случилось впервые.
Не обращая внимания на то, что изумленный Максим Леонидович Степашкин все еще зачем-то пасется в моем кабинете, я истерично сбрасывала со стола все находившиеся на оном предметы. На грязноватый пол полетели распечатки, верстки, свежие и старые газетные номера, дискеты, а также стакан, кактус в горшке и телефонный аппарат.
— Надоело! Как же мне все надоело! — сдавленно кричала я.
Вы никогда не замечали, что обычная истерика отнимает больше сил, чем два часа степ-аэробики в гимнастическом зале? Не прошло и десяти минут, как я почувствовала себя полностью опустошенной. Энергии хватило лишь на то, чтобы бессильно пасть на стул, уронить на стол голову и заплакать, отчаянно и беззвучно. Горячая кровь пульсировала в висках, лицо было воспаленно красным и мокрым; я рыдала так горько, словно только что обнаружила, что не могу втиснуться и в сорок восьмой размер.
— Александра… Что с вами происходит? — ошеломленно проговорил Степашкин, у которого не хватило ума оставить меня наедине с моими реальными и надуманными бедами.
— А вы не догадываетесь? — я повернула к нему воспаленное от слез лицо. — Представляю, как вам сейчас весело! Довели-таки меня до слез! Поздравляю!
— Но я вовсе не хотел…
— Ага, как же! Наверное, это был комплимент, просто я не заметила. Знаете что, лучше вам все-таки убраться наконец из моего кабинета! А то я за себя не ручаюсь!
* * *В тот день я с чистой совестью позволила себе уйти с работы на несколько часов раньше. К удивлению прочих сотрудников, Степашкин даже не попытался оказать сопротивления, в последний момент завалив меня якобы срочной работой. И премии меня тоже никто не лишил.
То есть, жизнь вроде бы наладилась, но настроение мое все равно было препаршивым.
Пришлось по дороге домой заскочить в супермаркет за своим любимым черносмородиновым ликером. И это несмотря на то, что я сто раз давала себе обещание не глушить тоску алкоголем — поскольку девушка я депрессивная, то так и спиться недолго.
От половины бутылки ликера и десяти шариков ванильного мороженого настроение мое немного улучшилось. Не то чтобы я совсем перестала обижаться на бестактность Максима Леонидовича. Нет, проблема была очевидна — кризис тридцатилетия, неуверенность в себе, полное отсутствие, во-первых, личной жизни, а во-вторых, лучшей подруги, которой можно было бы на это самое отсутствие посетовать.
Однако, смакуя густую алкогольную сладость, я пришла к выводу, что есть в случившемся и очевидный положительный момент. Ведь теперь у меня есть своя рубрика! Мало того, что меня не лишили висевшей на волоске премии, благодаря которой я наконец рассчитаюсь с половиной накопившихся долгов. Так мне еще и возможность подработать дали.
К тому же, возможность такую приятную. Это вам не тексты править и не брать интервью у какого-нибудь лже-гения, который считает себя пупом Вселенной. Вот в чем будет заключаться моя новая работа: назначать свидания мужчинам, кокетничать с ними, а потом честно описывать свои впечатления на радость привередливой московской публике, очень, как известно, охочей до такого рода изюминок.
