Наталия Терентьева - Журавль в клетке
Она чуть склонилась, чтобы посмотреть его рану, а он резко пригнул ее голову и рывком, повернув спиной, подтянул Машу к себе.
– Говори, теперь, коза, чего надо? Денег? Сколько? Зачем ко мне на работу пришла? Что узнать хотела? Для кого?
– Ни для кого, – тихо сказала Маша и сильно стукнула затылком об его лоб.
Соломатько инстинктивно откинулся назад, после чего Маша первый раз удачно применила прием, который никогда не получался у нее на школьном факультативе по самообороне, посещаемом по горячей маминой просьбе, – лягнула Соломатька, точно попав задником ботинка по его мужскому слабому месту. Он крякнул, изо всех сил швырнув ее вперед, на угол большого дубового стола. Маша пролетела мимо, лишь чуть задев об угол плечом, и все-таки упала на пол. Но тут же вскочила и успела схватить обрез.
– Я знала, что ты сволочь, но не такая же! – сказала Маша.
– Ну и откуда ты это знала? Ты сядь, поговорим все-таки, – совсем другим тоном заговорил Соломатько, увидев, что первый раунд им быстро и с позором проигран.
– Не буду я с тобой ни о чем разговаривать. И не вздумай больше меня трогать. Первый же потом пожалеешь.
– Слушай-ка, козочка, не темни, хватит уже, надоело. Что за тайны у тебя такие?
Маша поколебалась.
– Просто я… то есть… ты…
Соломатько опять сел на широкий стул и вздохнул, потирая пострадавшее место:
– Я да ты, ты да я – вместе дружная семья. Ну и чего дальше? Что-то вас, Сидоровых, не поймешь…
Услышав присказку про семью, Маша резко вздернула голову:
– Да иди ты к черту! Ничего я тебе говорить не буду. Я и не думала даже, что ты такой урод! Прочтешь все сам в бумажке, которую тебе подлизала твой, Вадик, принес. Я видела, как он около школы моей околачивался.
– А чем это Вадик тебе не угодил? Кроме того, что… м-м-м… по моей просьбе к тебе не приставал? – заинтересованно спросил Соломатько, чуть привставая.
– Сядь и сиди! Руки вытяни вперед и не валяй дурака. Не понравился! Да мне там у тебя никто и ничего не понравилось! Понятно?
Соломатько недоверчиво ухмыльнулся, а Маша, воспользовавшись его растерянностью, быстро подошла и накинула ему на руки предусмотрительно завязанную широкой петлей веревку. Затянув на запястьях крепкий узел, она так же ловко перекинула свободный конец на ноги и сказала:
– Наклонись и сам затяни узел. Я тебя жалеть не буду, имей в виду. У меня нет причин жалеть тебя.
Соломатько внимательно посмотрел на нее, ничего не говоря, только качая головой, и сделал то, что она велела.
– Ну вот и все, – проговорила Маша и, на секунду приостановившись на пороге, вышла, заперев обе двери сауны.
Дойдя до дома, она оглянулась. В широкое окно с высоко поднятыми жалюзи Маша увидела Соломатько, сидящего в той же позе, в которой она его оставила. Но, приглядевшись, заметила у него листок бумаги, который он неловко держал завязанными руками.
«Соломатько Мария Игоревна, 1991 г. р. Отец… Мать…» – перечитывал в это время Соломатько снова и снова первую строчку записки, которая провалялась у него в кармане все это время. В том числе тогда, когда он предлагал Маше… Валялась – и ведь не задымилась в кармане! И не прожгла ему бок и все остальное, все его срамные места, помешавшие интуиции, вяло теребившей его эти две недели и нечто невнятное нашептывающей про милую и расчудесную, явно что-то скрывающую девушку! Соломатько посмотрел в окно и увидел Машу, стоявшую у дома и смотревшую в его сторону.
С большим трудом встав, он подошел к окну, споткнувшись связанными ногами о загнувшийся край круглого коврика из ламы. Поднял руки над головой и помахал ими Маше, как мог. Маша в ответ тоже подняла руку и неуверенно помахала в ответ. Тогда Соломатько протянул к ней бумажку и пошевелил ей. После чего показал на Машу и высоко поднял большие пальцы обеих рук Маша окончательно смутилась, быстро отвернулась и на связке ключей, которую дал ей Соломатько, стала подбирать ключ от входной двери.
***Войдя в дом, она поставила сумку на пол и осмотрелась. Несколько секунд колебалась, по какому телефону звонить – по дачному аппарату, который стоял сейчас перед ней на столике с высокими круглыми ножками, или по своему мобильному. Потом Маша вспомнила про сотовый Соломатька, недавно перекочевавший в ее карман, достала его и решительно набрала номер, который выучила наизусть.
– Алё-о… – Приятный женский голос ответил так, будто его обладательница только и ждала, что позвонит такая замечательная девушка.
– А можно Игоря? – спросила Маша.
– Его нет, – ответили ей так же приветливо.
– И не будет, – продолжила Маша, волей-неволей впадая в интонацию собеседницы.
– Что-что? Извините, не поняла вас.
– Не будет Игоря, потому что он сидит сейчас связанный… – Маша чуть было не сказала «в бане», – и ждет, чтобы за него выкуп заплатили.
– Да-а? – удивленно протянула обладательница приятного голоса. – Это кому же?
– Мне.
– А вы, простите, кто? – Машина собеседница, похоже, улыбалась.
– Так я вам и сказала! – Маша начала теряться от ее спокойного, все такого же приветливого и неторопливого тона.
– Ну вот когда скажете, тогда и выкуп получите.
Та положила трубку, а Маша посидела несколько минут, подумала и позвонила еще раз. По уверенному и взрослому тону собеседницы Маша догадалась, что это и есть жена Соломатька.
– Наверно, вы не поняли. Вы не увидите своего Игоря, пока не заплатите за него выкуп.
– Я же тебе ответила! – удивилась жена Игоря. – Ты ничего не получишь, пока не скажешь, кто ты.
***Когда Маша дошла в своем рассказе до этого места, я уже не знала, что мне делать – плакать, смеяться, ругать ее или жалеть.
– Ну и что же ты? – вздохнула я, решив дослушать до конца, а потом уже воспитывать.
– Ничего, – Маша явно была недовольна и собой, и моей реакцией. – Такого я ни в одном фильме не видела. Кто же спрашивает у похитителя: «А кто ты?» Ерунда какая-то.
– Приблизительно такая же, как и вся твоя затея, – аккуратно заметила я, предусмотрительно взяв Машу за локоть.
– Почему это? – вырвалась она. – Ничего не ерунда! Ты еще увидишь!
– Ты мне можешь хотя бы сказать, зачем тебе это надо? Тебе что, денег не хватает? У тебя есть какие-то потребности, о которых я не знаю? И сколько, кстати, ты собираешься получить за своего папашу?
– Да всего пятьдесят тысяч! – Маша легко махнула рукой.
Я опрометчиво рассмеялась:
– На «Геленваген» с сигнальными огнями поверху для поездок на сафари тебе явно не хватит, – и тут же перехватила Машин растерянный взгляд. – Ладно, я поняла. Ты купишь хорошую, но подержанную машину. «Джип б/у в отличном состоянии, только что с кладбища автотранспорта под городом Дрезденом, возврату и ремонту не подлежит.»
