Ирина Молчанова - Дневник юной леди
– Ваще, что ему надо, непонятно, – Настя возмущенно выдохнула. – Если уж ему Оксанка не нравится, то кто?!
– Да-а, Оксана красивая, – Люся завистливо покусала губу. – Мне б ее внешность, я бы...
– Девочки! – раздалось неожиданно. Вожатая стояла в дверях, смотрела на нас и медленно качала головой, точно никак не могла поверить, что мы вот так запросто тут сидим и болтаем, пока все на зарядке.
– Идем, идем уже, – спохватилась первой Настя.
– Куда? Зарядка закончилась! Люся, Жанна, девочки! – Вожатая уперла руки в бока. – Быстро, пять кругов вокруг корпуса!
Как же это унизительно!
Бегу из последних сил, а еще целых три круга! Языку от усталости тесно во рту, сейчас вывалится. Весь отряд смотрит на нас! Весь отряд ждет нас, никто не может пойти на завтрак, пока болтливая четверка не пробежит пять кругов вокруг корпуса.
Не понимаю таких наказаний! Зачем нужна эта мерзкая зарядка? В боку вон уже колет! Это же детский лагерь, а не концлагерь, в самом деле. Почему взрослые все время пытаются наказывать?
Сейчас я выверну из-за угла, а там Вадик. Прихорашиваюсь на бегу, поправляю волосы, обдуваю лицо, расправляю спортивную кофту. Бегу красиво, высоко поднимаю колени, плавно двигаю руками, еще чуть-чуть – и на выставку можно. А самой хочется свалиться на газон и лежать, пыхтеть, как старая Найда в свое время пыхтела. Нет сил больше. Вадик болтает с Алей, на меня не смотрит.
Обидно, для кого я это все делаю? Для вожатой, что ли?! Моему папе это бы не понравилось – как меня тут мучают, он бы сказал вожатой... а может, не стал бы говорить, взял бы, да пирогом своим фирменным ее накормил, чтобы подобрела!
После всех мучений на завтрак нам дали манную кашу. Я сроду такую кашу не видела. Мама готовит дивную манку, жиденькую, сладенькую, а мы с Ромкой в нее уже по вкусу варенье добавляем. То, что лежит передо мной в тарелке, залитое подсолнечным маслом, и дрожит от Настиных нервных ударов по ножке стола, походит на коровью лепешку, только белую. Подсохшую лепешку, с корочкой. Кому как не мне знать, в деревне была, видела. В общем, все останутся голодными. Еще одна ошибка взрослых. Они думают: «Ничего, съедят, никуда не денутся». Ан нет! Не в блокаду живем, мы без напряга подождем обеда и чего-нибудь повкуснее. Облом им!
– В прошлом году лучше кормили, – тоскливо сообщила Люся, нехотя расковыривая манку ложкой.
– Да ну, – Настя сморщилась, – на завтрак всегда кашу дают... и яйцо.
Рома тоже не ест, болтает с парнями. Друг его необычно молчалив и хмур. Бедненький, упахался ночью стирать, не выспался! Посмотрел на меня, а я не успела сделать вид, что гляжу на кого-то другого. Ну и ладно, пусть знает, пусть видит, как пристально я за ним наблюдаю. Леди не дремлют в час опасности, они всегда готовы постоять за свою честь и достоинство!
Аля гогочет как гусыня со своими подружками по палате, манка их, конечно же, не прельщает. Одета она сегодня симпатично, нужно отдать дань ее вкусу. Кофточка белая в черный горошек с треугольным вырезом, такая же юбка с черными кружевами и бусы – большие, тоже черные. Не висячие, а короткие, строго вокруг шеи. Мне бы хотелось такие же. Только зачем они мне? Ну, примерю несколько раз у зеркала, а надеть на выход – никогда не надену. Такие штучки мне, как бультерьеру седло. Не смотрятся! И душат!
Вадик уже пять раз на меня посмотрел. И это я себе не выдумываю! Есть девчонки, которым вечно кажется то, чего нет, так вот я не из их числа! Мечты мечтами, а реальность реальностью. Чтобы посмотреть на наш столик, Вадику нужно повернуть голову на сорок градусов, а поскольку я все время пялюсь на него, такое трудно не заметить. Видела даже, как пуговица от его цветастой рубашки отлетела. Маленькая такая, оранжево-голубая. Она под его стулом лежит. На меня пять раз посмотрел, на Алю только два! В Небесной канцелярии наконец разобрались с документацией, поняли, кому что полагается, для Али, видно, другого парня найдут, она ведь не дурнушка, уж сплавят ее куда-нибудь. И всем будет хорошо. Не знаю вот только, надеяться исключительно на Канцелярию или самой тоже нужно шевелиться? С одной стороны, леди ничего не должны делать, просто ждать, и когда нужно, качнуть своей хорошенькой головкой, а с другой – в наш страшный век каждая не леди ХВАТЬ твою судьбу и побежала. Воровство в наш век процветает, щелкать клювом не стоит, поэтому я от девчонок отвязалась, благо они понятливые, и пошла к столу, где сидел за завтраком Вадик. Там уже никого не осталось, я спокойно подняла пуговицу, перекинулась фразами вроде: «Чудесная погода» с тем самым Пашей, у которого грязь под ногтями и ручки детские, а потом вышла из столовой.
Солнце уже светит вовсю... счастливое, его никто бегать вокруг корпуса не заставляет... Иду по дорожке, вдоль кустиков, в глубь территории, туда, где мне никто не помешает. Хочется одиночества, а еще поразмыслить, как пуговицу Вадику преподнести. Кроссовки приятно пружинят по каменистой поверхности, меня так и подмывает идти вприпрыжку. Но лучше не стоит, а то, как обычно, попаду в нелепое положение вроде тех, когда я пою или пляшу, уверенная, что меня никто не видит.
Как же тут восхитительно пахнет! Я громко вбираю в себя утренний, еще сыроватый воздух. Ноздри у меня маленькие, но когда надо, могут раздуться, как жабры у лягушки, очень вместительные!
– Чего вынюхиваешь? – неожиданно послышалось позади меня.
Я чуть не задохнулась от неожиданности! Оборачиваюсь с мыслью, как сейчас остроумно отругаю нарушителя моего покоя, а предо мной Вадик. Ну и Канцелярия, вот так Небесная! Как придумали все чудненько, привели, притащили, прикатили мне смайлик прямо в руки! Стесняюсь, краснею, наверно, а задней мыслью понимаю – вот он шанс пуговицу отдать.
– Воздух... воздух тут чистый, – залепетала я.
Фу, так мерзко получилось.
– А чего ушла так далеко? – удивился Вадик. – Воздух, он ведь по всей территории.
– Да просто так, гуляю.
Убила бы себя. Умею же говорить нормально, чего же сейчас лопочу как дурочка?! Нужно пуговицу отдать. Ну же, она в кармашке кофты! Взять и отдать. Чего уж проще? Вот, возьми, твоя пуговка. Нет, не нужно уменьшительно-ласкательных форм, просто: вот твоя пуговица. Пуговица. Звучит, как нечто громоздкое, вроде как: вот твоя сковородка или твоя кастрюля.
– Как пробежка вокруг корпуса? – поинтересовался он, пока я соображала, что с пуговицей делать.
Значит, все видел, смотрел-таки, как красиво я бегала для него.
– Нормально, ничего особенного.
Что-то я сегодня совсем не в духе. Не могу складно разговаривать. А ведь мечтала-мечтала-мечтала... На, пожалуйста, получи!
Меня раздражает собственная неблагодарность. Нельзя так, неправильно отворачиваться, когда тебе дают то, о чем ты усиленно просишь. Не зря говорят: будьте осторожны в своих желаниях! Ни Али, ни девчонок, ни души. Только я и он – Моя судьба, сам пришел, пытается завязать разговор, улыбается мне так мило – сейчас или никогда!
