Измена. Одной мало - Вильда Кранц
В бланке пришлось заполнить практически всё о своей жизни. Начиная от места рождения, и заканчивая наличием судимостей.
У меня вообще тихий ужас вызывала вся эта бюрократия. Но необходимость срочно принимать меры, вынуждала терпеть. И вспоминать все подробности.
Описание самой утери получилось не очень-то правдоподобным. По крайней мере на мой взгляд. Полицейского ничего не смутило.
— Есть подозрение на кражу? — лениво уточнил он.
— Нет.
— Тогда внизу допишите, — он протянул мне обратно бланк.
Быстро написав сказанное, вернула ему.
— Вот ваш талон-уведомление, — он протянул мне небольшой листок бумаги.
— И это всё? — удивилась я.
— А вы хотели сразу новый получить?
— Нет, но, как-то это несолидно.
— Процедура для всех одинакова. Приходите с фотографиями. И запишитесь заранее по телефону. Вам повезло, что у меня время было с вами разбираться.
Посмотрев на его полусонный вид и телефон в руке, я ничего не стала говорить.
Вышла на улицу и осмотрелась. Не думала, что буду так высматривать чужую машину. Оказалось буду.
Потому что внедорожника с Рустамом возле здания не было.
Глава 18
Это стало для меня в некотором роде шоком. Он так настойчиво предлагал свою помощь. Даже можно сказать навязывался. А теперь его не было.
Я даже начала как-то внутренне смиряться с тем фактом, что он будет мне помогать в моей трудной ситуации. И его отсутствие выбивало из настроя.
В итоге получалось, что я даже могла поехать только в одно место. В филармонию. Чтобы на месте узнать мою дальнейшую музыкальную судьбу.
Наверняка и Андрей будет там. Хотя репетиции обычно проходили по вечерам. Но он мог в любое время туда заявиться.
Собственно, как и любой участник оркестра. Вед репетировать в одиночестве никто не запрещает. А если с другими музыкантами, то это тем более поощрялось. Неофициально конечно.
И не во время проведения каких-то мероприятий в самой филармонии.
Тем не менее, несмотря на моё нежелание с ним встречаться, рано или поздно сделать это придётся. Хотя бы для того, чтобы сообщить о подаче в суд заявления на развод.
У меня буквально закипал мозг, стоило только представить себе все сложности и бумажную волокиту, через которые придётся пройти. Но и оставаться официально его женой мне совершенно не хотелось.
Для себя я всё уже решила.
Развод и девичья фамилия.
Чтобы вызвать себе такси, пришлось искать на здании полиции табличку с адресом. Хорошо хоть в наше время машину можно вызвать через телефон. А вот адрес лучше было посмотреть своими глазами. Геолокация в телефоне показывала моё положение на карте вообще не пойми где.
Водитель такси попался из средней азии. Он всю дорогу молчал. А я сама погрузилась в свои размышления настолько, что даже не заметила, как мы доехали.
Машина остановилась возле служебного входа филармонии. С фасада это было большое здание с куполообразной крышей и мраморными колоннами. Перед зданием была довольно большая площадь. С парком и дорожками.
Задняя сторона выходила на самую обыкновенную улицу. Музыканты и прочие артисты даже адрес указывали обычного дома на другой стороне улицы. Только для того, чтобы не идти через весь парк. А можно было практически сразу нырнуть в привычные деревянные двери. Судя по их внешнему виду, пережившие ещё Советский Союз.
Никакой охраны тут никогда и в помине не было. Поэтому я не боялась, что меня кто-то остановит на входе. Или вообще будет интересоваться, кто и что тут делаю.
Служебный гардероб был закрыт на ключ. Но каждый из музыкантов оркестра знал "секретное" место, где он лежит. Правда сама я сейчас за ним не пошла. А прошла сразу в один из репетиционных залов. Тот самый, к которому уже успела привыкнуть. И чувствовала себя тут, как дома.
В безопасности. В своей стихии.
Раньше.
Теперь у меня он сразу же ассоциировался с моим пока ещё нынешним мужем. Очень хотелось бы подставить к этому слову приставку "бывшим". Но я понимала, объективно до этого ещё очень далеко.
Обычная деревянная дверь отгораживала сам зал от коридора и других похожих залов. Я даже не знала, чем именно они отличаются друг от друга.
Настолько всегда была погружена в свою музыку и репетиции. Насколько это вообще могло быть.
Меня просто никогда не интересовали такие приземлённые вещи. Музыка всегда была и будет на первом месте.
Может быть и девственность я хранила так тщательно, что не хотела даже в мыслях создавать замену удовольствию от музыки. Скорее всего подсознательно понимала, что это станет переломным моментом в моей жизни. И удовольствия тела начнут тянуть на себя внимание. Перетягивать его от удовольствий духа.
— О Екатерина! Ты как вообще? Говорят со свадьбы убежала. Я ничего не понял, что случилось.
Это был один из виолончелистов. Семён, но все в оркестре называли его Сёмыч. Молодой мужчина с короткими русыми волосами. И короткой аккуратно подстриженной бородкой.
В его светло-зелёных глазах сквозило искреннее любопытство. Мне даже показалось, что нечто вроде заботы. Но при этом, несмотря на его слова, он ведь даже не написал сообщение. Не поинтересовался, что случилось. Не предложил помощь.
После случившегося, я начала как-то по-новому смотреть на своих знакомых. Среди которых были в основном коллеги музыканты.
Ведь наверняка не все из них поверили в россказни Андрея на свадьбе.
Так почему никто, вообще никто не побеспокоился, куда я могла уйти на ночь глядя. Никто не позвонил. Даже текстом ничего не спросил.
Все настолько тактичные, что не стали вмешиваться в наш с Андреем конфликт? Или же собственное место в оркестре для каждого из них было и будет дороже, чем любой из коллег?
Вот и Семён сейчас. Лицом к лицу он излучал приветливость и заботу. Но при этом продолжал настраивать свою виолончель. Ни одним жестом не выражая поддержку.
Я не могла точно прямо сейчас вспомнить, был ли он в зале ресторана или же отлучался. Но в любом случае, мне не совсем понятны становились его расспросы.
— Кать, ты чего молчишь то?
Глава 19
Огонёк надежды на возвращение в оркестр, теплившийся всё это время где-то глубоко внутри, именно в этот момент начал гаснуть.
Я просто для себя поняла. Даже если я разведусь с Андреем. И он это примет. И не будет мне мешать заниматься делом всей моей жизни. Я всё равно не смогу больше доверять этим людям.
Не смогу воспринимать их частью своей большой профессиональной семьи.
— Да всё нормально Семён.
